Гулящая

лек. Христя удивилась... Она видела, как еврейки вяжут чулки, только это не то, это что-то иное.

- Что это вы, барыня, делаете? - робко спросила она и покраснела.

Хозяйка, взглянув на нее, засмеялась, залилась таким звонким, раскатистым смехом... Тело ее колыхалось, личико зарумянилось, блеснули два ряда белых зубов, а глаза так и сверкают, так и горят... "Ах, как хороша пани, когда смеется!" - подумала Христя.

- Вяжу,- ответила Пистина Ивановна.- Ты что, никогда не видала, что так вытаращилась? Смотри.

Христя взбежала к ней на крыльцо, и хозяйка стала ей показывать, как надо вязать.

У Христи в глазах зарябило, в голове закружилось, когда она посмотрела, как быстро хозяйка подхватывает медной спицей нитку, вывязывает петельку, в эту петельку опять втягивает нитку, и - бог знает как делается уже две петельки. Христя даже вздохнула.

- Не поймешь?

- Нет.

- Когда-нибудь научишься.

День клонился к закату. Солнце перевалило за полдень и нестерпимо палило; воздух казался желтым и пыхал жаром, как из печи. В саду, в тени и то было томительно, душно. Дети капризничали, не играли.

- Веди их домой,- сказала Пистина Ивановна.

- Там ведь пан спит,- возразила Христя.

- До каких пор он будет дрыхнуть? Мало спал, что ли? Все равно выспится - и пропадет на всю ночь,- сдвинув светлые брови, сказала хозяйка.

В дверях Христя столкнулась с хозяином - заспанным, потным.

- Вот хорошо, что ты идешь. Давай скорей умываться,- сказал он, выходя на крыльцо к жене.- У-ух, поспал! - зевнул он.

- Хорош, нечего сказать. День продрыхнешь, а на всю ночь из дому.

- Надо сходить; нельзя - обещал. Да я сегодня не задержусь - к полуночи буду дома.

- Смотри. Я буду ждать,- сказала хозяйка.

Солнце садилось, когда хозяин, умытый, одетый, медленно пошел со двора. Хозяйка собралась пить чай на крыльце. Паныч тоже вышел. Он взял на руки свою крестницу Маринку и, забавляя ее, стал поить чаем.

- Только с вами она и напьется чаю. Любит вас! - говорит хозяйка.Маринка, ты любишь крестного?

- Лу-бу...- твердо выговорила Маринка и всех рассмешила. Паныч за это обнял ее и поцеловал; а она от радости стала ерошить ему шевелюру и бороду, хлопать ручками по впалым щекам.

- Ах ты, моя крестница! Ах ты, моя хорошая! - приговаривал он, качая ее. Маринка смеялась; хозяйка, весело поблескивая глазами, смотрела то на паныча, то на дочку - любовалась.

Смеркалось, когда они кончили пить чай. Дети сразу захотели спать. Христя раздела их, уложила. Когда она пришла на кухню, Марья уже стояла умытая, принаряженная.

- Схожу еще сегодня,- сказала она Христе.- Может, уж в последний раз! - с глубоким вздохом прибавила она и ушла.

Христя снова осталась одна. Дети спали; паныч ушел к себе в комнату, заперся; хозяйка сидела у себя... Тишина невозмутимая. Сон стал смыкать ей глаза.

- Чего ты, Христя, сидишь? - сказала, выглянув на кухню, хозяйка.Ложись спать, я сама открою пану.

Христя подумала, где бы ей лечь: в сенях