На пороге трона

   — Вот мы и на месте, — сказал он дрожащим голосом, — уверен ли ты в своём деле, Шридман?

   — Совершенно уверен, ваше императорское высочество, — ответил тот, указывая в ту сторону у поворота дороги, где стоял с двумя осёдланными лошадьми конюх в великокняжеской ливрее, который при виде кучки всадников отступил в чащу парка, скрываясь за деревьями.

   — Ну, так ступай вперёд! — сказал Пётр Фёдорович. — И если наша охота окажется удачной, то завтра ты снова будешь иметь честь сделаться голштинским офицером.

Шридман пошёл вперёд, нагнувшись и прислушиваясь, он осторожно пробирался к крытой аллее. Остальные с удивлением и любопытством следовали за ним. Сердце Пассека сжималось странной тревогой.

Что могло всё это означать? Какого рода дичь выслеживали эти люди в кустах, совсем не примыкавших к области охоты? А что если красавица Мария окажется там? Если ему предстоит увидеться с нею в присутствии всех этих любопытных и она сделается предметом бесцеремонных шуток, пожалуй, насмешек великого князя?

Молодой человек невольно схватился за шпагу и с боязливым беспокойством последовал за шествием.

   — Затаите дыхание, господа! — сказал великий князь, останавливаясь на секунду у входа в крытую аллею. — Мы имеем дело с хитрой и ловкой дичью.

Шридман отошёл в сторону, сказав:

   — Я остаюсь здесь, чтобы не дать никому пробиться сквозь кустарники, хотя это было бы трудно в такой густой чаще, где переплелись все ветви.

Пётр Фёдорович кивнул головой и, заботливо избегая всякого шума, вступил в зелёный сумрак нависших ветвей. Пассек не отставал от него, по-прежнему держась за рукоятку своей шпаги, как будто шёл навстречу какой-то неведомой опасности.

В то же утро Мария Викман направилась к уединённой беседке скрытыми путями, известными ей одной, как она делала ежедневно. Каждое утро приходило ей на ум это место, где всякий листочек, всякий шелест в древесных ветвях живо напоминали ей зарю пробуждения её сердца, напоминали далёкого возлюбленного. В этом тихом уголке, превращённом в храм их любви, мысли девушки как будто встречались с мыслями любимого человека; здесь она обращалась с молитвою к Богу, прося защитить своего далёкого друга и благополучно вернуть его обратно. В своей наивной доверчивости Мария не сомневалась, что отсюда её молитвы вернее и непосредственнее должны доходить до Небесного Защитника всякой непорочной и верной любви.

В этот день только что хотела она выйти из-за ствола громадного дуба, чтобы юркнуть в заросший зеленью грот, как вдруг оттуда до неё донеслись тихие голоса. Испуганная присутствием посторонних в этом укромном местечке, обыкновенно безлюдном в ранний час, молодая девушка стала прислушиваться и узнала голос графа Понятовского, который с весёлым смехом сказал:

   — Итак, сегодня в присутствии всего завистливого здешнего двора, смотревшего свысока на незначительного чужеземца, в присутствии моих злобных врагов, изгнавших меня из России, я появлюсь в качестве облечённого блеском и достоинством посланника польской короны. Все эти люди должны будут склониться предо мною. На их глазах я буду вправе прижать к губам эту прекрасную руку и воздать почести несравненной царственной женщине, которая может считаться моей повелительницей более, чем король польский, давший мне своё полномочие.

   — А я, — услышала Мария ответ великой княгини, — буду заранее упражняться в том, как следует мне со временем, когда я сделаюсь сама императрицей, принимать посла моего друга, который, по словам графа Сен-Жермена, будет носить тогда корону своего государя и, — с гордостью прибавила она почти строгим, повелительным тоном, — введёт польскую нацию рука об руку с Россией в среду европейских держав.

Мария не слушала больше, поспешив быстро удалиться. Задумавшись и дрожа от волнения, она пошла оттуда по большой дороге к зверинцу, содрогаясь пред светом, который только что снова открыл пред ней свои бездны, и усердно моля Бога, чтобы Он сохранил в сердце её возлюбленного чистоту и верность, столь редкие в окружавшей его среде. Погруженная в раздумье, молодая девушка машинально дошла до изгороди, откуда крытая аллея вела к гроту, только что покинутому ею с другой стороны. Она хотела уйти ещё дальше, чтобы не попасться навстречу тем лицам, чьи голоса только что доносились до её слуха; однако при виде её животные радостно подбежали к чугунной решётке, где Мария часто кормила их со своим другом. Она остановилась и, просунув руку между прутьями ограды, принялась гладить ручных детёнышей лани. Вдруг молодая девушка услыхала топот копыт и увидела кучку всадников, скакавших по дороге от дворца. Мария боязливо оглянулась, отыскивая взорами убежище. Единственным приютом для неё была крытая аллея. Она проворно юркнула в неё и спряталась за передними кустами, рассчитывая пропустить мимо себя кавалькаду. Когда же Мария стояла там, притаившись в ожидании, что всадники проедут мимо, она внезапно услыхала тихие шаги у самого входа в аллею и узнала голос великого князя, который сказал:

   — Затаите дыхание, господа, мы имеем дело с хитрой и ловкой дичью!..

Как по внезапному наитию, точно у неё пред глазами сверкнула яркая молния, молодая девушка сообразила всё. Она поняла ужасную опасность, грозившую беззаботно ворковавшей чете в гроте; её сердце сжалось при мысли о страшных и роковых последствиях открытия, которое должно было произойти сейчас же. В одну секунду её решение было принято. С быстротою спугнутой серны, едва касаясь ногами земли, она побежала по аллее к гроту.

На дерновой скамье у подножия дуба сидела великая княгиня, охватив руками плечи Понятовского, стоявшего перед нею на коленях. Шорох лёгких шагов заставил графа вскочить, обернувшись назад, он с повелительным взглядом грозно протянул руку, чтобы остановить подбегавшую девушку, тогда как великая княгиня старалась спрятаться за ним. Однако Мария бросилась к ней и, схватив Екатерину Алексеевну за руку, воскликнула, запыхавшись от страха:

   — Великий князь спешит сюда... я опередила его на полминуты... Доверьтесь мне!.. Я приношу спасение.

Не успела великая княгиня ответить, как Мария заставила её встать и толкнула за широкий ствол сто летнего дуба.

   — Тут, — сказала она с прежней поспешностью, — есть узкая тропинка... никто не знает её... она ведёт прямо к дому моего отца... Спешите... спешите... вы будете спасены!..

Великая княгиня одну минуту смотрела испытующим взглядом в раскрасневшееся лицо молодой девушки. Нет, под этими чертами не могла скрываться измена! Она с чувством пожала руку Марии и скрылась между кустарниками.

Тяжело дыша, стояла Мария у дерновой скамьи. Самое важное совершилось: великая княгиня была спасена.

Граф Понятовский, ошеломлённый, словно прирос к месту. Но вдруг его глаза блеснули огнём, он привлёк Марию к себе, усадил её на дерновую скамью и прижал голову растерявшейся девушки к своей груди, нашёптывая ей:

   — Благодарю, благодарю, доброе дитя! Располагай на будущее время моею жизнью. Ты предотвратила громадное несчастье.

Мария пассивно подчинялась ему, и не успела она опомниться, как великий князь приблизился к гроту.

   — Ура! — громко воскликнул он. — Охота была ведена искусно, дичь попалась нам в руки. Мы можем трубить победу!

Остальные мужчины стояли позади Петра Фёдоровича, нетерпеливо ожидая, чем кончится эта история. Понятовский смотрел на них с естественным изумлением. Однако на его лице не было и следа растерянности и ужаса, которое ожидал прочесть великий князь в чертах этого человека, захваченного врасплох.

   — Мне очень жаль, граф, — насмешливо сказал Пётр Фёдорович, — что я должен помешать вашим невинным развлечениям, прошу вас уступить мне эту даму, так как я имею некоторое право увести её отсюда и представить туда, где она обязана дать отчёт в своих интимных совещаниях с посланником его величества короля польского.