Битва железных канцлеров

т одиннадцатом году спалил Москву, но зачем же мы станем наказывать поляков за это в тысяча восемьсот шестьдесят третьем году? Око за око, зуб за зуб - это библейское правило мести извращает политику. Вы же сами знаете, что наша армия вступала в Париж не только потому, что французы побывали в Москве...

Чичерин спросил - что же будет дальше?

- Сейчас возможны любые импровизации.

- А вы разве импровизатор?

- Почти, - вздохнул Горчаков. - В любом случае я обожаю мотив гимна восставших:

Еще Польска не згинела,

Поки мы живем...

***

Импровизировать стали, однако, в Берлине... Вильгельм I двинул войска на границы, Бисмарк ввел осадное положение в Познани. Еще было памятно время (с 1795 по 1807 год), когда Варшава была прусским городом, а Царство Польское называлось Южной Пруссией; две трети населения Пруссии составляли тогда поляки, и лишь одна треть была немецкой. Бисмарк не любил воспоминаний о такой дикой пропорции:

- Пруссия все-таки не глупый озерный карп, которого можно подать к столу под острым польским соусом...

С ядом он писал: "У князя Горчакова в его отношении к польскому вопросу чередовались то абсолютистские, то парламентские приступы. Он считал себя крупным оратором, да и был таковым, и ему нравилось представлять себе, как Европа восхищается его красноречием с варшавской или русской трибуны". Так он писал, а вот что он говорил:

- Допустим, что Польша воскреснет.., допустим! Австрия при этом должна отказаться от польской Галиции, но у нее столько награблено, что эта ампутация пройдет для Вены почти безболезненно. Русские, вернув полякам то, что им положено, территориально не пострадают: для них потеря Вислы - как слону дробина. А для нас, пруссаков, отказ от польских владений равняется уничтожению нашего государства. Наши восточные земли, Силезия и Познань, это наши кладовые и амбары. И потому, говорю я вам, Пруссия никогда не потерпит возрождения самостоятельной Польши...

Бисмарк вызвал генерала Густава Альвенслебена:

- Любой успех поляков - наше поражение. Мы должны быть жестоки с этим народом. Правила гражданской справедливости здесь неуместны. Если меня спросят, куда лучше всего бить поляков, я скажу: бейте по голове, чтобы они потеряли сознание... Горчаков, - продолжал он, - либеральничает, потому Пруссия должна апеллировать не к нему, а к царю. Вы сейчас поедете в Петербург, чтобы убить сразу трех зайцев... С вами можно говорить серьезно? вдруг спросил Бисмарк.

- Только так и говорите, прошу вас.

Бисмарк сказал, что, если русские уйдут из Польши навсегда, Пруссия через два-три года вломится туда силой; мир не успеет опомниться от ужаса, как там все без исключения будет моментально германизировано. Альвенслебен спросил:

- Надеюсь, это лишь банальный разговор?

- О серьезных вещах я всегда говорю серьезно.

- Вам угодно повернуть колесо истории вспять?

- А кто сказал, что это дурацкое колесо надо крутить только вперед? Бисмарк задрал ногу, сердито выколотил пепел из