От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

Наконец, начали объявлять девиц, которые окончили институт с шифром.

- Собольникова София Львовна, - услышала девушка, и щеки ее слегка вспыхнули.

София подошла к Великому Князю и получила шифр. Щеки девушки горели, она была в полушоковом состоянии и в голове у нее не укладывались и не могли примириться друг с другом два факта: София Собольникова – государственная преступница, изначально приговоренная к высшей мере социальной защиты и София Собольникова – одна из лучших дочерей Отечества, во всяком случае, шифр полагалось выдавать именно таковым.

Девушке казалось, что в эти мгновения все смотрят только на нее и эти мысли были небезосновательны. Многие действительно недоуменно смотрели на Софию. Вскоре самые тяжелые минуты в жизни девушки, если брать в расчет последнее время, прошли, и София вернулась обратно в строй выпускниц, уже с Золотым шифром. Уже там София слегка успокоилась и начала наблюдать за церемонией дальше.

Вскоре торжественная часть была окончена, и начался бал. София понимала, что в зале в штатском есть жандармы, что по окончании бала ее заберут в участок, продержат до момента рождения ребенка, а потом отправят на Север, однако, девушка решила об этом не думать. София смотрела на танцующих одноклассниц, заметила, что Катерина Никонова в своем традиционном голубом платье с дракончиками куда-то вышла, а потом вдалеке раздалось что-то вроде взрыва.

«Ну хорошо, что я здесь, а то на меня бы это повесили», - подумала девушка, - «Решила Катюха устроить память о себе напоследок».

Однако не только одна Катюха решила устроить напоследок что-то запоминающееся.

«Анютка точно вздохнет с облегчением после нашего выпуска», - подумала София, глядя на Эмилиану, и решила присоединиться – девушке тоже захотелось под конец устроить что-то знаменательное.

Девушка присоединилась к подруге, которая начала петь провокационную революционную песню.

Жандармы, которые в этот момент были в Смольном, сразу же после выступления подошли к Софии и Эмилиане и арестовали их обеих.

- Соня, не переживай, скоро все будет хорошо, - услышала девушка и решила довериться подруге.

Узнав, что их привезли в Бутырку, София не стала ни о чем думать, девушка переживала лишь об одном: как она родит.

10 июня. Опытным сердцем София поняла: начались схватки, скоро рожать. То, что это были слегка преждевременные роды, не удивило девушку, она понимала, что такое вполне может быть. Она не здорова после полугодового заключения в Петропавловской крепости, организм ослаблен. Этот ребенок был наиболее нежданный и наименее желанный из всех троих детей. А тот факт, что прямо после выпускного девушку забрали жандармы и отвезли в Бутырку, ждать рождения ребенка, а потом отправить молодую, но уже закоренелую преступницу на поселение, особенно не радовал девушку. Так же Софию совершенно не радовало, что ее ждет седьмой судебный процесс и, возможно, еще один обвинительный приговор. Девушка не была до конца уверена в том, что полковник Софринский поможет ей и Эмилиане.

«Кошмар какой, седьмой приговор светит», - подумала София, тяжело вздохнула, подошла к зарешеченной двери и постучала туда.

- Чего тебе надо? – услышала она голос надзирателя.

- Врача мне надо. Скоро рожу.

- Нет врача, отойди.

- Медсестру позовите тогда.

- Отродясь медсестры здесь не было. Успокойся уже, не положено лясы точить с заключенными.

- Ну позовите уж кого-нибудь, вас же тоже женщина родила, имейте хоть каплю совести, - продолжала София, - Я вообще не понимаю, по какому праву здесь нахожусь. Я не заключенная, а всего лишь жду отправки на поселение.

- Жди. Постараюсь что-нибудь придумать.

В этот момент Софие совсем некстати вспомнился один сон, который ей снился еще когда девушка училась во втором классе Смольного. То, как девушка умирает при родах в одной из тюрем Москвы.

«Лишь бы он не стал вещим», - подумала она, - «А так, уж очень похож на теперешнюю ситуацию».

- Эми, - обратилась девушка к подруге, которая находилась в той же камере, - Помнишь, в Смольном, этой зимой вы на пару с доктором твердили, что я выкидыша не переживу. Так вот, что-то мне подсказывает, что и на роды это распространяется. Так что помру я, наверное, боюсь этого очень сильно. Так бы кесарево сделали, будь я на воле, а здесь никто этим заниматься не захочет. Даже врача позвать не могут. Так что, если врач так и не придет – придется тебе роды принимать. Ты же сестра милосердия, все-таки.

Через пару часов в камеру вошел врач. К этому времени София уже почти родила.

- Кто у меня? Мальчик, девочка? – спросила она врача.

- Девочка.

- Назовите ее Собольниковой Софией Львовной, в честь матери и дедушки. Может быть, она вырастет счастливее своей матери, - сказала София.

Девушке было очень плохо, она была практически без сознания. В этот момент у врача, который принимал роды, появилось сострадание к девушке.

- Ты, это, постарайся не помереть, а я что-нибудь придумаю, - сказал он.

Однако девушка никак не восприняла слова врача и вскоре провалилась в беспамятство.

София пришла в себя через два дня, в каком-то незнакомом помещении.

«Вот не зря я еще зимой Эми говорила, что как я буду рожать, если так организм ослаблен», - подумала девушка, - «А где это я?»

- О, очнулась, - вдруг сказала какая-то женщина в углу, - Почти два дня пролежала без сознания.

- А где я? – удивилась София.

- Какая разница где, на воле ты, - ответила женщина, - В общем, слушай. Ты, София Собольникова, по всем документам умерла два дня назад при родах. Врач тебя тайком вывез сюда. Сейчас пройдет неделька, окрепнешь, и давай, дуй за границу. Паспорт готов, а в России тебе оставаться нельзя. Естественно, если на Север не хочешь.

Удивленная София не знала, как реагировать, хотя, конечно, она была безмерно рада всему происходящему.

- А ребенок где? – спросила она.

- Елизавета Романова себе забрала. Ты же ей письмо писала, - ответила женщина, - Все передали, и ребенка, и письмо, и то, что ты дочь назвала Собольниковой Софией Львовной. Имя материно, отчество дедушкино.

«Да, отчество дедушкино», - подумала София, - «Потому что имя отца никто толком не знает, да и просто, в знак уважения, хороший человек был».

- Прямо себе решила ребенка взять? – удивилась София и, получив утвердительный ответ, сказала, - Надо же, какой человек хороший. Я просила пристроить куда-нибудь, чтобы не в первый попавшийся приют пошла, а она решила себе оставить.

Прошло около недели. София, держа в руках паспорт на имя Яковлевой Евдокии Семеновны, поблагодарила ту женщину, что привела ее в чувство, передала через нее благодарность тому самому врачу, который все это организовал, и села в поезд, чтобы уехать в Швейцарию.

«Пошла Соня по тятенькиным стопам… И по идеологии, и даже по организации жизни. Якобы умерла, а добрые люди выходили и за границу отправили. Посмотрим, что меня там ждет», - думала София и смотрела в окно поезда.

========== В Швейцарию и обратно ==========

В начале июля 1888 года София, или Яковлева Евдокия Семеновна, окончательно обосновалась в Швейцарии. Девушка решила пожить пока что за границей, скрываясь от неизбежной ссылки в Неноксу и, возможно, еще одного приговора из-за той самой песни на выпускном балу.

Жизнь Софии была донельзя размеренна и однообразна – девушка ходила на работу в контору, возвращалась обратно, повсюду слышала нерусскую речь и тосковала по Родине.

Девушка попыталась устроить свою личную жизнь, надеясь, что это хоть как-то скрасит ее тоску и заставит пустить корни в Швейцарии, однако, это ей никак не удавалось.

«В России, будто, сами мужики ко мне липли, а здесь… Никто со мной не знакомится, а сама я знакомиться не умею».

В июне 1889 года, совершенно глупо прожив год на чужбине, София решила пойти в местный бар. София прошла к одному из дальних столиков и совершенно случайно задела официанта, который нес пиво одному из посетителей.