Битва железных канцлеров

дало его...

С обычным раблезианством он говорил Роону:

- Что такое большинство? Это самое настоящее г...! Быть в составе большинства - участь скотского быдла. Нероны и Гракхи, Шекспиры и Шиллеры, Блюхеры и Шарнхорсты всегда оставались в меньшинстве, а толпа лишь следовала за ними... Большинство существует для того, чтобы его презирать!

Итак, все ясно: Бисмарку грозило то, что бывает в истории, как трагическое исключение, - власть без денег.

- Ты понимаешь, что это значит? - спрашивал Роон. Военный министр сам же толкал короля на безбюджетное правление, а теперь трусил. По ночам Роон чертил схему уничтожения Берлина с помощью артиллерии. Репутация реакционера, которую имел генерал, заставляла его бояться всего - даже Бисмарка, слишком откровенного в ярости...

- Будь осторожнее, - умолял он его.

30 сентября Бисмарк вступил в борьбу с большинством.

Ловкий и острый собеседник, он был никудышным оратором. Нет, он не терялся перед толпою (это не в его духе!), но зато мямлил, проглатывая слова, делал долгие паузы, отчего слушать Бисмарка было утомительно. Зато в какой-то момент, ухватив мысль, он быстро и прочно выковывал ее в динамичную формулу, и тогда вся прежняя речь освещалась как бы заново - его агрессивным умом и страстью убежденного человека.

Так было и сегодня, когда он вырос перед ландтагом. Бисмарк сказал, что существующие границы Пруссии, не в меру вытянутой вдоль северной Европы, уже не могут удовлетворять запросов быстро растущей нации, а бремя вооружения грешно нести одной Пруссии - военный налог следует распределить на всех немцев всей Германии... Под ним галдели депутаты. Бисмарк напрягся и швырнул в них слова, словно булыжники:

- А вы собраны здесь не для того, чтобы разрешать или запрещать что-то! Вы призваны, чтобы соглашаться с коронными решениями. В конечном счете, - гаркнул он сверху, - спор между нами решит соотношение моих и ваших сил...

За его спиною почти явственно качнулись отточенные штыки кадровой армии. Бисмарк открыто вызывал Пруссию на уличный мятеж. Он заманивал немцев на баррикады, чтобы в беспощадном грохоте артиллерии разом покончить с любой оппозицией.

Густейший бас Бисмарка покрывал общий шум:

- Германия смотрит не на либерализм Пруссии, а только на ее силу! Пусть Бавария, пусть Вюртемберг и Гессен либеральничают - им все равно не предназначена роль Пруссии! Не речами на митингах, не знаменными маршами ферейнов и не резолюциями презренного большинства решаются великие вопросы времени, а исключительно железом и кровью!

Он стойко выстоял под воплями негодования:

- Ни пфеннига этому господину! Долой его... Ах, так? Бисмарк грохнул кулаком:

- Начались каникулы! Господа, все по домам... Сессия парламента завершилась разгоном сверху. Режим безбюджетного правления стал фактом. Конфликт между короной и ландтагом закрепился. Газеты спрашивали: "А что же дальше?.."

- Бисмарк самый вредный человек! - вопили либералы.

Роон тоже раскритиковал его речь в ландтаге: