Q

Мы останавливаемся напротив большого трехэтажного здания. На этот раз я умудряюсь разобрать надпись: ДОМ ТОРГОВЦЕВ И СУДОВЛАДЕЛЬЦЕВ.

— Здесь торговцы решают, какие сделки им заключать: какие благоприятнее всего для их дел.

Мы усердно работаем локтями, выбираясь из толпы: языки и диалекты половины Европы продолжают окружать нас словно Вавилонское столпотворение, хотя здесь, как нам кажется, все понимают всех.

— Видишь эти повозки? Они прибыли из Льежа. Они перевозят шерстяные ткани, произведенные текстильщиками Кондроца, их загрузят вон на те суда, которые, в свою очередь, отвезут обратно в Англию ткани из шерсти, которую купцы из Антверпена закупили на английских овечьих фермах.

— Но это же попросту глупо!

Элои громко смеется:

— Нет. Это выгодно. Возможно, однажды англичане поймут, что им рациональнее развивать текстильные предприятия в своей собственной стране, но пока все обстоит именно так.

Мы идем дальше, удаляясь от канала, к центру города по узким улочкам, куда не проникают солнечные лучи.

— Деньги приводят в движение весь механизм. Если бы не деньги, никто бы и пальцем не пошевельнул и в Антверпене, а возможно, и во всей Европе. Деньги — истинный символ Зверя.

— И что ты этим хочешь сказать?

Мы останавливаемся неподалеку от киоска, где продают капусту и копченые сосиски, их проникающий повсюду запах обволакивает и нас.

— Как, по-твоему, Карл V добился, чтобы его выбрали императором в девятнадцатом? Попросту заплатив. Он подкупил курфюрстов: некто предоставил в его распоряжение большую сумму, чем мог предложить Франциск Французский. А война против крестьян? Кто-то одолжил германским князьям деньги, чтобы снарядить армии, которые вас подавили? А как, по-твоему, Карл V финансирует войну в Италии против французов? И экспедиции против пиратов-сарацин? И антитурецкую кампанию в Венгрии? Возможно, ты считаешь, что у здешних торговцев имеются в распоряжении суммы, необходимые для снаряжения торговых экспедиций? Ничего подобного. Деньги, целая уйма денег предоставляется им под соответствующие проценты. Так это и происходит, друг мой.

Он смотрит прямо перед собой, потом показывает на здание, напротив которого мы стоим, и бормочет.

— Банки.

— Теперь ты понимаешь, где скрывается Антихрист, против которого ты боролся всю свою жизнь?

— Там? — Я указываю на внушительное здание перед нами.

— Нет. В кошельках, кочующих из рук в руки по всему миру. Ты боролся против князей и собственников. А я скажу тебе, что без денег все эти люди стали бы пустым местом, ты бы давно уже разбил их в пух и прах. Но всегда найдется банкир, который протянет им руку помощи, чтобы поддержать их начинание.

— Понимаю, насколько это выгодно в торговых предприятиях, но что выигрывают банки, финансируя войну против крестьян?

— И ты у меня это еще спрашиваешь? Чтобы они вернулись работать на поля своих синьоров, копать в их шахтах. С этого момента банкиры будут иметь определенную часть товара. Смотри, Карл V и князья — класс паразитов, которые ничего не производят, но имеют огромную необходимость тратить: войны, дворы, любовницы, дети, турниры, посольства… Единственный способ выплатить долги банкирам — предоставить им концессии, позволить использовать шахты, фабрики, земли, целые области… Вот так банкиры постоянно богатеют, а стоящие у власти все больше зависят от их денег. Образуется порочный круг.

Мрачный вид Элои не оставляет сомнений: он искренне увлекся, описывая мир со своей точки зрения. Он покупает сосиску, от которой еще идет дым, и дует, прежде чем откусить от нее.

Потом он показывает на банк:

— Уверен, ты слышал об аугсбургских Фуггерах — имперских банкирах. Во всей Европе нет порта, где не было бы их филиала. Нет дела, в котором они не имели бы своей доли, хотя бы самой незначительной. Наши торговцы пропали бы без денег, которые Фуггеры предоставляют для финансирования их предприятий. Карл V не смог бы бросить в бой ни единого солдата, если бы не имел неограниченного кредита в их сейфах. Более того, император обязан Фуггерам своей короной: они финансируют войну против Франции, крестовый поход против Турции, содержание всех его шлюх. Он расплачивается с ними тем, что предоставляет возможность пользоваться доходами с шахт Венгрии и Богемии, собирать налоги в Каталонии, иметь монополию на разработку минералов в Новом Свете, и бог знает чем еще. — Сосиска указывает на здание, возвышающееся напротив. — Поверь мне, без Фуггеров и их денег этот человек давно бы разорился. — Он поворачивает голову, обводя взглядом вокруг: — И возможно, всего этого попросту не существовало бы.

С самым непринужденным видом он обсасывает жирные пальцы.

Я делаю несколько шагов к центру улицы и рассматриваю бездушную громаду здания, а потом смущенно оглядываюсь — во мне проснулись самые противоречивые чувства: гнев, удивление и даже ирония. Я останавливаюсь и повышаю голос, давая им возможность выплеснуться:

— Почему никто и никогда не рассказывал мне прежде о банках?!

ГЛАВА 42

Антверпен, 30 мая 1538 года

— От твоего рассказа, невероятной истории Герта, Сброшенного в Колодец и Поднявшегося из Него, у меня перехватывало дыхание. Мне даже не удалось заснуть после того, как мы тогда расстались перед рассветом. Вот почему я люблю тех, кто умеет рассказывать истории словами, пером или кистью. Ты описал Мюнстер с мастерством Брейгеля, и теперь ты сам тоже пережил все это дважды.

Дважды, Лот: один раз — когда пережил все это, а второй — когда сбросил этот груз со своих плеч. Как требует имя, данное тебе нами, смотри вперед. Смотри прямо перед собой: за корабли, каждый день отправляющиеся в плавание, за эстуарий, расширяющийся миля за милей, а потом открывающийся в открытое море. В море, Лот. Не проходит и дня, чтобы мы не получали из-за моря известий о новых землях и новых народах. И новых преступлениях. За этим морем Апокалипсис начинается каждое утро вместе с восходом солнца.

Не оборачивайся назад, не оставайся узником собственной истории. Выйди в море, разруби концы, связывающие тебя с сушей, держись по ветру, лови волну. Давай поймаем волну. Один мир кончается — начинается другой. Помоги мне оснастить судно, способное выдержать любой шторм.

Элои поднимается и отходит на несколько шагов от киоска с сосисками и большого серого здания, потом возвращается и садится на ступеньки.

— Что у тебя на уме?

Он смотрит на голый фасад, массивный деревянный портал:

— Убить Зверя. И получить уйму денег.

Вдоль пристани со множеством пришвартованных судов, привязанных к столбикам, торчащим из стоячей воды, по одному ответвлению запутанного лабиринта из гниющей воды и дерева я почти бегу, чтобы не отстать от Элои, постоянно ускоряющего шаг.

Перед нами — маленькое торговое судно, пузатое и неуклюжее: вместительный трюм, две высоченные мачты, маленький кубрик на полуюте. На носу корабля птица с развернутыми крыльями, давшая кораблю название: «Феникс».

— Лодевик Пруйстинк!

Приветствующий нас человек перегнулся через ограждения капитанского мостика: седые волосы и борода, рябое лицо со следами давней оспы, маленькие бегающие глазки.

— Полниц, маг числа!

Элои хватается за ограждение трапа и одним прыжком оказывается на борту. Я следую за ним.

Элои обезоруживает его своей улыбкой:

— Гоц, это Лот, выбирающийся даже из колодцев. Признанный мастер в искусстве выбираться из колодцев.

— Проходите, проходите, сюда.

Приходится нагнуть голову, чтобы зайти в кубрик. Стол на крючках, подвешенный к противоположной стене, два стула по бокам, скамейка, прибитая к полу. Свет исходит только из двери, в которую мы вошли, если не считать горящей на столе свечи.

Элои предлагает мне стул и присаживается на скамью рядом, Полниц — напротив меня. Он совсем не похож на моряка.