Гибель великого города

— Не говори так, Вишваджит! — сказал Вишалакша.

Старик снова захохотал.

— Виталакша! Совсем недавно твоя голова была опущена. Теперь, я вижу, она вновь поднята? — Обернувшись, нищий вдруг воскликнул: — Кто вышел отсюда?

Все посмотрели на дверь, но заметили лишь мелькнувшую тень.

— Кажется, это Вараха… — произнес Вишалакша.

— Вараха? Так схватите его! Он ушел к Манибандху!

Но было поздно — снаружи уже слышался лязг оружия и громовые крики солдат: «Слава царю Манибандху!»

Члены совета замерли. В зал вбежал раб.

— Господин! Приближается войско Манибандха!

— Теперь вы понимаете, о чем я говорил? — захохотал Вишваджит. — О чем вы тревожитесь, достойнейшие купцы? Вами будет править мудрый, могущественный царь!..

И безумец выбежал на улицу.

— Далеко ли они? — спросил Вишалакша.

— Мы окружены, господни! — испуганно ответил раб.

— Закройте ворота!

Раб кинулся исполнять приказание.

— Достойнейшие члены совета! В древности каждый гражданин Мохенджо-Даро был суровым воином. Поклянемся же священным именем ганы не складывать оружия перед врагом!

Шум снаружи усилился. В дверь громко застучали. Рабы из последних сил придерживали деревянные засовы. Чандрахас упал на пол и зарыдал. Остальные члены совета, подняв мечи, произнесли клятву. Женщины гордо подняли головы.

Солдаты взломали дверь и ворвались во дворец. Некоторые рабы в страхе попрятались, но остальные мужественно защищались. С воинственным кличем бросился в схватку еще один отряд Манибандха. На всякого, кто оказывал сопротивление, опускался беспощадный меч.

Огромного роста солдат прыгнул на голову упавшей рабыни. Череп не выдержал тяжести и раскололся пополам. В страхе закричали женщины. Хозяйка дома воскликнула:

— Трусы! Вы не стыдитесь подымать руку на женщин!

Солдаты захохотали.

— Эй, милая! Не волнуйся! Подожди немного, и ты свое получишь!

Дротик, брошенный рукой жены Вишалакши, вонзился, как молния, в живот одному из солдат. Тот с криком упал навзничь.

Из глубины дворца выбежали рабы. Яростно крича они набросились на солдат, но те оттеснили их. Все в огромном зале было разбито и сломано. Когда-то, в дни веселых праздников, здесь струился винный аромат, теперь же рекой лилась кровь.

Двое солдат бросились к женщине.

— Берегись! Ни шагу вперед! — воскликнула жена Вишалакши.

И опять в воздухе словно блеснула молния. Копье с силой вонзилось в грудь приблизившегося солдата. Он упал, извиваясь в судорогах. Женщины вступили в схватку, взяв копья своих мертвых мужей. Некоторые из них владели и мечами.

Вишалакша провозгласил:

— Великому богу…

— …хвала! — дружно подхватили все. — Смерть насильникам!

Кровь лилась потоками. Обе стороны несли страшные потери. Пот струился по лицам членов совета, — они давно уже не брались за оружие и владели им не так искусно, как солдаты.

Чандрахас, корчась от страха, залез под широкое ложе. Закрыв глаза, он молил:

— О великий бог! Пощади нас!.. Я уже стар…

Глаза его наполнились слезами: он вспомнил, сколько золота хранится в его кладовых.

Вскоре солдаты получили подкрепление. А члены совета один за другим падали от ран и, умирая, восклицали:

— Смерть Манибандху!

— Да живет священная гана! — отвечали им оставшиеся.

Погиб Вишалакша. Члены совета дрогнули.

— Смерть Манибандху! — воскликнула жена Виталакши.

— Замолчи, старуха! — Какой то солдат замахнулся на нее мечом.

Когда женщина упала, солдаты накричали:

— Хватайте остальных!

— Попробуем красоток!

Как молнии блеснули ножи, женщины одна за другой, закалывая себя, падали наземь. Последними их словами было: «Да живет священная гана!»

Солдаты на мгновенье остолбенели от изумления, потом снова захохотали и принялись грабить дворец. Прежде всего они уничтожили вещи, которые нельзя было поделить. Они залпом опустошали сосуды с вином и хватали все, что попадало под руку, — из поколения в поколение род Вишалакши вел торговлю, и во дворце было немало сокровищ.

В главном зале собрались солдаты.

— Не осталось ли чего-нибудь еще? — крикнул один из них. — Ну-ка, поищите!

Снова перевернули все в зале. Некоторые даже ползали по полу, заглядывая в щели. И тут кто-то увидел Чандрахаса.

— Глядите! Вон что осталось!

— Где? Хватай! — Пьяные солдаты бросились к ложу и вытащили Чандрахаса из его убежища.

— Эге, какой красавец!

Прямо во дворце разожгли костер. Повалили клубы дыма.

Солдат бил Чандрахаса по лицу и приговаривал:

— Вот ты какой! Ты, видно, считал нас глупцами?

Пламя костра высоко взвилось к потолку.

— Не бейте меня! — молил Чандрахас. — Я буду тестем царя… Я припадаю к ногам вашим…

Солдаты давились от хохота:

— Вы только подумайте! Сам тесть царя кланяется нам в ноги. Какая важная персона! Но он что-то дрожит! Наверно, ему холодно! Его нужно согреть!

И солдат отвесил ему оплеуху.

— Погоди, — засмеялся другой, подбрасывая в костер обломки мебели. — Сейчас мы его как следует согреем. Для тестя царя нам ничего не жаль!

Он поднял Чандрахаса и швырнул в костер. Жалобный вопль купца потонул в громком хохоте солдат, которые, распевая песни, вышли из дворца. Пожар все разгорался, и вскоре дворец рухнул. Так жадное пламя нового царства поглотило величайшее творение зодчих Мохенджо-Даро…

Слухи о пожаре быстро распространились по городу. Теперь все знали, какой ответ последовал на предложение мира. Ветер вздымал неистовые языки пламени. Пожар перекинулся на соседние здания и охватил новый дом, построенный супругом Вины. Огонь запрыгал по неубранным бамбуковым лесам вверх, добираясь, казалось, до неба. Из дальних концов города видно было багровое зарево, и людям чудилось, что горит само небо. Ненасытные огненные языки, подобно тысячеглавым змеям, трепеща и колеблясь, взбирались на плечи ветру, грозя все вокруг обратить в пепел.

Люди в страхе бросились бежать. На них надвигалась сама смерть, а вместе с ней страх и отчаяние.

Темные улицы. Вверху пылающее небо, вокруг ночная мгла, под ногами тяжкое, сдавленное дыхание земли. Страх… Страх…

Люди кричат, затем замолкают… Снова вопли, снова тишина… Вокруг еще что-то есть, и нет ничего…

Мать потеряла сына…

Отец забыл о семье…

Муж разлучен с женой…

Топчут детей…

Власть справедливости пошатнулась… Беззаконие, произвол… Все в страхе бегут…

Пьяные солдаты кинулись на толпу. Окружив несколько женщин, они выхватили у одной из них грудного ребенка и бросили в огонь. Горожане не посмели вступиться…

Измученные, усталые, жители Мохенджо-Даро остановились, испуганно оглядываясь вокруг. Они больше не могли бежать. Да и куда?

С трупом ребенка на руках взобрался на возвышение Вишваджит.

— Слава вам, горожане! Слава вашей доблести! Слава вашему могуществу!

— Не хотим твоих поучений! — огрызнулся кто-то в толпе.

Вишваджит дико захохотал. Дотронувшись до своего разбитого лба, из которого сочилась кровь, он закричал:

— Это не выживший из ума Вишваджит говорит с вами, глупцы! К вам обращается мудрый человек.

Толпа всегда чувствовала в Вишваджите своего друга и советчика: ведь он многое изведал в жизни! И вокруг юродивого стали собираться горожане. В отчаявшихся сердцах вновь зажглась надежда.

В толпе были и дравиды и рабы. В их тусклых глазах тоже загорелся огонек жизни. Виллибхиттур, пробивая себе дорогу локтями, двигался вперед; за ним протискивались Нилуфар, Чандра, Хэка и Апап.

— Почему вы гибнете? — кричал Вишваджит. — Потому что корысть обуяла гану! Самый большой грех — сделавшись рабом, примириться с этим. Самоубийством вы не причините вреда своему врагу… Не хотите слушать — я могу замолчать. Но помните, — он поднял над толпой труп ребенка. — Завтра то же будет с вами! Этот ребенок, прежде чем умереть, перенес нестерпимые муки… Неужели вы хотите испытать его участь?