Норильск - Затон

— Ну-ка, ну-ка…,- загорелась любопытством и та, оставив в покое кухню, присела к ней, приготовившись слушать.

— «Дорога к ним по земле, с которой никогда не сходит снег; и люди делают для ног доски и обстругивают их… Перед и конец такой доски приподняты над землёй, посредине доски место, на которое идущий ставит ногу, в нём отверстие, в котором закреплены прочные кожаные ремни, которые привязывают к ногам. А обе эти доски, которые на ногах, соединены длинным ремнём вроде лошадиных поводьев, его держат в левой руке, а в правой руке — палку длиной в рост человека. А внизу этой палки нечто вроде шара из ткани, набитого большим количеством шерсти, он величиной с человеческую голову, но лёгкий. Этой палкой упираются в снег и отталкиваются позади, как делают моряки на корабле, и быстро двигаются по снегу. И если бы ни эта выдумка, то никто бы не смог ходить, потому что снег на земле вроде песка, не слёживается совсем». Ну, как?

— Да, забавно, где ты это выкопала?

— У Мозгового там чего только нет…,- махнула она в сторону библиотеки.

— Надо же никогда не встречала такого и что там ещё?

— Про собачьи упряжки прочитать?

— Давай.

— Это уже какой-то Ибн Баттутой: «Путешествие туда совершается не иначе как на маленьких повозках, которые везут большие собаки, ибо в этой пустыне (везде) лёд, на котором не держатся ни ноги человеческие, ни копыта скотины: у собак же когти, и ноги их держатся на льду…»

— Потешно они после своей пустыни рассуждают, разглядев жизнь в наших снегах, читай…

— Дальше про упряжку собачью, вот послушай: «Проникают туда только богатые купцы, из которых у иного по 100 повозок или около того, нагруженных его съестным, напитка и дровами, так как там нет ни дерева, ни камня, ни мазанки. Путеводитель в этой земле — собака, которая побывала в ней уже много раз; цена её доходит до 1000 динаров и около того. Повозка прикрепляется к её шее; вместе с нею прикрепляются ещё три собаки. Это авангард, за которыми следуют прочие собаки с повозками. Остановился он, и они останавливаются. Такую собаку хозяин не бьёт, не ругает. Когда подаётся корм, то он кормит собак раньше людей, в противном случае собака злится, убегает и оставляет хозяина своего на погибель».

— Надо же, сколько интересного ты нашла, а мне всё некогда заглянуть. Мозговой, по-видимому, увлёкшись Севером, собирал всё интересное о нём. Что-то душа болит…

Кто из какого теста слеплен

Да, она уступила этой их необычной охоте, но мучений и терзаний добавив этим себе. Когда при возвращении из тундры с бортом пропала связь, у Лизы к потерянному покою, добавилась ещё и тревожное чувство опасности. В тундре всякое бывает, Илья с Тимофеем сильные люди будут бороться, а наличие двух таких особ, как Борис и Лукьян, может кончиться трагедией. Сын не мог сразу поднять поисковые бригады. Туман пригвоздил всех к земле, но только начала немного расползаться эта вата, как поисковики поднялись в небо. И сам Илья ушёл в тундру на армейском вертолете по маршруту не раз проходимому с отцом. Поиск осложнял ни как не хотящий рассеиваться туман. Таня с Лизой не находили себе места в просторной квартире Мозгового, его просто не хватало ни для того чтоб двигаться, ни для того чтоб дышать. Зная, что погода не улучшается, а в тундру улетел ещё и сын, Лиза не сползала с лекарств. Два дня пытки без сна и хоть бы, каких новостей. Машины взлетали, делая безрезультатный облёт, садясь на отдых, и заправку, поднимались вновь. Через двое суток в просветлевшей тундре нашли обломки вертолёта, задевшего в наползающем тумане скалу. Трупов не было. «Уже легче», — перевели дух поисковики. Но много чего было перемазано кровью, значит, раненые есть. Разделились на группы, каждой достался свой квадрат, пошли ниже, исследуя метр за метром. Лиза почти паниковала, когда звонок сына сдёрнул её от приёма новой порции успокоительного.

— Мама, — кричал он в рацию. — Нашли. Все живы. Отец ранен и Лукьян с лётчиком. Борис с Ильёй Семёновичем волоком тащили на палатках их. Всё. Кончайте там хлебать валерьянку. Лизоньки позвони, что со мной порядок.

Лиза, помахав Тане, чтоб подошла, принялась давить на клавиши телефона, дозваниваясь невестке.

— Нашли? — одними губами и застывшей надеждой в умоляющих глазах, прошептала та.

— Да, да, да! Илья с Борисом в порядке. Остальные с повреждениями. Летят в больницу. Собирайся. Возьмём такси и поедем.

Маленький чёрный котёнок, принесённый Тимкой к бабуле на воспитание, потому, как родители выперли его с ним на улицу, дремавший в кресле, проснулся от их беготни. Выпавшую из рук Тани денежную бумажку он, выгнувшись и подпрыгнув с разбегу, ловкой лапкой погнал по полу, оглядываясь на хозяйку и приглашая принять участие в забаве. — Иди, глупый, на место, не до тебя пока, — отняла она у котёнка выпавшую бумажку. В больнице уже готовились к прилёту вертушки и доставки раненых. Лиза с Таней отошли в сторонку, чтоб не мешать медикам. Но только показались за воротами кареты «скорой» в сопровождении машин, как они метнулись к ним.

— Лиза успокойся, — прокричал ей выпрыгивая первым Дубов. — Ногу сломал, и пару рёбер и всех делов. Помогая медикам, военные выносили носилки с ранеными из машин «неотложки». Бегом, несясь с ними в здание больницы. — Танюша, со мной всё путём. — Бросил на ходу он жене.

— Какого чёрта нога, если он без сознания. — Ухнуло сердце у Лизы. Остановив время у операционной, неизвестность вновь играла с ней в прятки. Неделя борьбы за жизнь Тимофея обессилили её.

Лётчик выкарабкался, Волков встал на костыли, а за Мозгового продолжали бороться. Лиза, теряя конец надежды на его выздоровление, загоралась вновь, объявляя «костлявой» войну. «Врёшь, не одолеешь. Судьба не издевайся над нами, отпусти нас в свободное плаванье, ты и так у нас украла большую часть жизни. Не отбирай всю». — Шептала она, как молитву, не отходя от него. И первые бессвязные слова, слетевшие с его спёкшихся губ, обрадовали её неслыханно:

— Лиза, я тебя поцеловать хочу, наклонись.

— Слава Богу, Тимоша, ты очнулся, — жала она со всей силы на кнопку звонка вызывающий медперсонал. Покрывая его осунувшееся лицо поцелуями.

— Лиза, живы все?

— Теперь все, — глотала слёзы она.

— Прости, напугал.

— Молчи, доктор сейчас инструкции даст, что нам можно делать с тобой, а чего нельзя.

Доктор прибежал не один, кровать сразу же попала в плотное кольцо плена медиков. Лиза не в силах пробиться из-за спин врачей к мужу, звонила, неся радостную весть сыну, потом Дубовым, хозяйничавшим сейчас у неё с Борисом в квартире. Лукьян приковыляв на беготню к палате, нерешительно заглядывал в дверь.

— Елизавета Александровна, как там?

— Очнулся. Сейчас консилиум решит. Потом придёшь.

Через день, у кровати не смотря на возражения врачей, собрались уже все. «Мы не долго, только взглянем на него», — отбивались от медиков обрадованные родные, друзья и сослуживцы.

— Кто нашёл нас? — держал он за руку жену, боясь отпустить даже на минуту от себя.

— Илюха. Помолчал бы ты, а то не разрешают медики болтать-то, — поправил на нём простыню Борис.

— Туман. Крылом задели. Лиза, видишь, сошла вся наша жизненная теория на нет. Тащили нас ребята по тундре и из болота вылезали все вместе, а могли кинуть. Время уже не то. Каждый за себя. И никто бы им это в вину не поставил.

— Ладно тебе Тимофей, — отмахнулся Борис. — Птицу жаль, пропало мясо. Такое жаркое можно было соорудить. — Пожалел он под общий хохот мужиков.

— Как тебе Лукьян наша медицина?

— Что там говорить голубая мечта и медиков, и больных. Вы живёте, как государство в государстве. Я макушку устал чесать.

— Ружьё поломаю и твоё, и Дубова, — решительно предупредила Лиза. — С охотой покончено. Всё, отстрелялись. Пусть птички и животинки живут и в ладоши хлопает. И не смейся, рука не дрогнет, о столб во дворе разобью.

— Дубов спрячь, а то ведь и впрямь приговор в исполнение приведёт. — Посмеивался Тимофей.