Эпикур

Неуверенно, словно земля под ним могла провалиться, он подошёл к дыре, опустился на колени и с опаской заглянул в тёмную глубину. В лицо ударил запах гнили. Эпикур поморщился и стал спускать камень в колодец. Наконец груз ударился внизу о что-то твёрдое, и нить ослабла. Эпикур вытянул леску, наматывая её на согнутую руку. Оказалось, что шахта имеет глубину восемнадцать локтей — не так уж много. Он внимательно осмотрел уходящие в темноту ряды выбоин, проделанных в стенках и служивших ступеньками. Спускаться не хотелось. Ещё было не поздно сослаться на нездоровье и пойти к морю или домой. Эпикур знал, что Хайредем будет» счастлив и никогда в жизни не станет обвинять его в трусости. К тому же едва он подумал о нездоровье, в боку действительно заныло.

   — Смотришь на меня, словно хоронишь, — сказал он брату. — Не робей, всё будет хорошо.

Надо было начинать. Эпикур вернулся к дереву, снял гиматий и сандалии, остался в одном хитоне, повесил на шею сумку. На этом приготовления закончились. Он снова подошёл к колодцу, сел рядом, осторожно спустил в глубину ноги, нагнулся вперёд, ещё раз осмотрел стенки колодца и утвердил босые ступни в верхних выбоинах. Потом, опираясь ладонями о края ямы, медленно приподнялся на согнутых ногах. Какое-то время он простоял так, ощущая под собой наполненную ужасами глубину, затем оглянулся на Хайредема. Тот стоял бледный, с застывшим лицом.

   — Я пошёл! — сказал Эпикур.

   — Да помогут тебе боги, — пролепетал Хайредем.

Эпикур нащупал ногой следующую ступеньку, опёрся на неё, теперь на земле лежали его локти. Ещё шаг, и только голова возвышается над площадкой, ещё, и перед глазами одна неровная известковая стена. Нащупывая ногами ступеньки, он сделал больше десятка шагов вниз и постепенно приспособился к такому способу передвижения. В колодце оказалось совсем не так темно, ступеньки были удобными. Вот только запах... Но, в конце концов, не так уж долго его придётся терпеть. Эпикур успокоился, появилась уверенность, что всё закончится благополучно.

И тут из тёмной глубины донёсся странный звук, нечто вроде стона или нечленораздельного высказывания. Эпикур замер ни жив ни мёртв, вслушиваясь в тишину. Звук не повторялся, а он стоял, не в силах двинуться ни вниз, ни вверх, и чувствовал, как от напряжения затекают ноги.

   — Эй! — донеслось сверху.

   — Что, малыш? — откликнулся Эпикур, стараясь не выдать голосом своего состояния.

   — Ты звал?

   — Нет.

   — Я слышал вроде стон. Что это?

   — Не знаю, — ответил Эпикур.

Вопрос брата отрезвил его. Откуда мог взяться стон, кто его издал? Упавший в яму человек? А может быть, там поселился какой-нибудь умалишённый, который, чего доброго, может и напасть... Страх не исчез, но место безотчётного ужаса перед неизвестным заняла боязнь реальной опасности, например, нападение сумасшедшего. А если там раненый человек? Тогда нужно срочно звать на помощь.

   — Малыш! — крикнул Эпикур. — Я иду дальше, хочу узнать, что это было.

   — Не надо, — попросил Хайредем, — мне страшно.

   — Ну-ну, — успокоительно произнёс Эпикур.

Он вынул из сумки нож, надел на запястье прилаженный к ручке ремешок и снова двинулся вниз. Скоро его левая нога вместо очередной выбоины нащупала камень ступеньки, справа открылся узкий провал наклонного хода. Эпикур сжал рукоятку ножа. Готовый к нападению, ничего не видя перед собой, он сделал несколько шагов по неровной и податливой куче гниющих отбросов, перемешанных с каменными обломками, которая покрывала лестницу. Потом ступни ощутили ровный пол. Эпикур остановился, на ощупь достал из сумки кремень и стальную пластинку, и тут что-то смутно-белое шевельнулось впереди. Эпикур сжал зубы и скользящим ударом высек сноп искр. Белое пятно метнулось прочь. Ободрённый, он принялся добывать огонь. Наконец ему удалось поймать искру клочком сухого мха. Он засветил лучинку и огляделся. Впереди виднелся довольно широкий низкий ход, полого спускавшийся в темноту. На границе освещённого пространства стояла белая собачонка и настороженно глядела на пришельца. Мгновение она стояла неподвижно, потом припала на передние лапы, потянулась и нервно зевнула, издав тот самый нечленораздельный звук.

Эпикур облегчённо вздохнул и засмеялся. «Вот и все», — подумал он и, светя лучиной, занялся поисками кинжала. Только что, спускаясь сюда, он не обратил внимания, по какой вонючей слякоти ему пришлось пройти, теперь его мутило от отвращения. К счастью, кинжал вскоре нашёлся, его лезвие сверкнуло, отразив огонь. Эпикур, внутренне торжествуя, засунул измазанную грязью драгоценность в сумку, где уже лежал его собственный нож, убранный за ненадобностью.

Можно было возвращаться, но Эпикуру захотелось осмотреть подземный ход, и он, светя лучиной, двинулся туда. Собака затрусила впереди, боязливо оглядываясь. Вонь исчезла, навстречу потянуло свежестью, вероятно, не слишком далеко был выход. Но очень скоро дорогу перегородил завал. Собака забралась на него и юркнула в какой-то лаз. Эпикур решил возвращаться, швырнул догоревшую лучину и пошёл к началу хода, который если смотреть из темноты, казался достаточно освещённым. Страха не осталось, его место заняло чувство собственной силы. Эпикур очень быстро выбрался наружу и зажмурился от солнечного света. Каким всё оказалось простым! Но куда делся брат?

   — Хайредем! — позвал Эпикур.

Хайредем осторожно выглянул из-за дерева.

   — Иди сюда, я вернулся. Смотри, и кинжал нашёл!

Хайредем подошёл и взял находку.

   — Мог бы крикнуть, когда вылезал, — буркнул он, — а то сказал, что идёшь, и как провалился.

   — Ладно, — сказал Эпикур примирительно, — не сердись. Всё хорошо.

   — А что там было? — Хайредем показал глазами на вход колодца.

   — Ничего особенного, как я и думал. Куча дряни и заваленный ход. Ещё собака была, падаль, наверное, какую-нибудь искала. Это она тогда заскулила.

Эпикур накинул гиматий, только теперь он понял, что отчаянно замёрз. И вместе с тем он чуть ли не физически ощущал, от какой тяжести освободился.

   — Бежим вниз, — махнул он брату, — надо смыть эту гадость.

   — К дому Леосфена?

   — Конечно. Это близко, и потом — хорошо бы отдать кинжал.

   — Не продешеви, запроси драхм десять, — посоветовал Хайредем.

Братья пробежали по каменистой дороге и оказались на краю бухточки с неширокой полосой песчаного берега. В этот ранний час на пляже ещё никого не было. Эпикур вымыл ноги и присел рядом с братом на узловатый ствол, выброшенный на берег недавней бурей. Хайредем старательно чистил песком лезвие кинжала. Они решили немного подождать, не появится ли Леосфен, который часто начинал день с купания.

Действительно, вскоре задняя дверь в ограде его дома открылась и из неё вышли хозяин и его слуга Эсон с корзиной в руке. Леосфен был высок и хорошо сложен. Бритое лицо и короткая стрижка молодили его и выглядели необычно. Эта введённая Александром новая мода, может быть из духа противоречия, не пользовалась популярностью в Греции.

Леосфен в армии Александра командовал большим отрядом греческих наёмников и считался искусным военачальником. Его называли преемником знаменитых афинских полководцев Хабрия, Тимофея и Фокиона. Он участвовал во многих сражениях, прошёл с Александром Фригию, Лидию, Сирию, Египет, Вавилонию и Перейду. Год назад в Парфии он получил тяжёлую рану в стычке с массагетами и приехал на Самос лечиться у врача, которому доверял. Лечение оказалось долгим, он вызвал из Афин жену с детьми и отдыхал здесь от нелёгкой службы последних лет. Но отец говорил, что Леосфен собирается вернуться к войску, которое находилось теперь в невообразимо далёкой Бактрии.

Эпикур и Хайредем вышли навстречу воину. Леосфен поздоровался и остановился, с любопытством глядя на сыновей учителя, искавших с ним встречи. Хайредем опустил кинжал на сложенные ладони Эпикура, и тот торжественно поднёс находку Леосфену.

   — Мой кинжал? — воскликнул Леосфен. — Вы что, лазили за ним в эту вонючую дыру?