Старший брат царя. Книга 1

— Э! А меня Михаилом! — обрадовался больной. — Какой кафтан у тебя лепота! Ты — боярин?

— Нет. Я — сотник стрелецкого войска царя Иоанна.

— О, царь Иоанн!.. А я боюсь царя Иоанна! Очень боюсь!

— Мы все его боимся, потому что он наш государь.

— Правда, твоя правда. Я боюсь, а посмотреть охота.

— Царь сейчас далеко. Он пошел на Казань, татар воюет. А нам с тобой, князь, ехать пора. В стольный город поедем, в Москву.

— Ой, как хорошо! И солнышко будет светить нам, и пташки петь.

— Все будет, и солнышко и пташки. — Юрша подошел к другим пленным: — Уходим в четверток, в день великой Одигитрии. Внушайте князю ехать с охотою. Кто противное вякнет, в подвале окажется, языка лишится...

Ехали медленно, верст по сорок в день. Иной раз долго стояли, если у самозванца начинала болеть голова.

До Серпухова их сопровождали вои из Тулы. В Серпухове встретили московские конники.

В Москве на Пожаре пленных принял подьячий из Разбойного приказа. Юрша попросил его:

— Самозванца беречь следует. Больной он.

Тот ощерился беззубым ртом:

— Будь спокоен, сотник. У нас больной поправляется живо, а здоровый Богу душу отдает.

— Хватит скоморошничать! — оборвал его Юрша. — Беречь его государь приказал! Понял?

Подьячий сразу сник....

Дело уже было под вечер, Юрша стрельцов по домам отпустил. А сам с Акимом и Федором поехал в Стрелецкую слободу, предвкушая баньку и отдых после утомительного пути...

Утром Юрша и Федор, почистившись и принарядившись, направились во дворец. После заутрени были приняты царицей Анастасией. Юрша рассказал ей, что они выполняли приказ государя, находились на украйне государства, в городе Новосиле. Там сильно задержались, без малого месяц. Завтра поедут догонять царское войско.

Анастасия поделилась великой радостью: государь прислал гонца. Сообщил, что благополучно достиг Свияжска, будет там отдыхать. А после Успения переедет под казанские стены.

— Хоть и послала я гонца вчерась к государю, — закончила Анастасия, — и с тобой все ж пошлю грамоту. Приходи вечор за письмом и отужинаешь с нами. И тебя прошу пожаловать, княжич Федор.

И Федор и Юрша были рады той великой чести.

Вышли из дворца, вскочили на коней и помчались в Тонинское. Федор еще раньше признался, что Прокофий желает породниться с ним, с сыном своего друга. Юрша тоже намекнул, что и ему Таисия нравится. Решили повидать ее вдвоем, посмотреть, кому она обрадуется. Но встреча не состоялась — боярин со своей семьей еще не вернулся из Собинки.

В назначенное время друзья были во дворце. Тут их ожидало разочарование — к Анастасии их не пустили. Стольник, распоряжающийся в сенцах, сказал, что велено ждать. Часа через два Юрша вновь обратился к нему:

— Ты не перепутал часом? Нас царица Анастасия Романовна пригласила на трапезу...

— У нас тут, сотник, путать не полагается, — сердито прервал его тот. — Государыне недосуг.

Снова пришлось ждать. И снова повторилась процедура с приглашением в трапезную нищих, юродивых и калек. Друзья, оставшись в сенцах одни, терялись в догадках, потому каждая минута им казалась часом. Но вот вспомнили и про них, позвали к царице.

В светелке оказалось полно приживалок и девок за пяльцами. Государыня сидела на троне. Юрша не узнал ее. Перед ним была не ласковая, добрая женщина, а рассерженная царица, неприступная и грозная. Брови нахмурены, на лбу и щеках появились морщины, глаза уничтожающе-безжалостные. Рядом с ней сидел князь Юрий, он испуганно смотрел то на Анастасию, то на Юршу. Анастасия громко выговорила:

— Я ль тебя не приветила?! А ты, раб презренный, обмануть меня хотел! Говори, кого в Разбойный приказ сдал?!

Няньки, мамки бросились к Анастасии с возгласами: «Ахти, государыня! Тебе так нельзя! Успокойся, матушка государыня! Наследнику повредишь!» Но царица отстранила их:

— Молчать, вы!!. А ты отвечай.

Изменение в поведении царицы поразило Юршу. У него даже ослабели ноги, захотелось упасть на колени, но он справился с минутным испугом. При этом заметил, как отступил назад Федор. Именно это придало ему силы, и он твердо ответил:

— Государыня, ты вольна казнить или миловать меня. Я выполнял волю государя нашего. Он повелел совершить то в тайне великой. Я выполнил приказ.

— А я, царица, государыня твоя, приказываю тебе сказать все как было!

— Повинуюсь, государыня. Но прикажи всем выйти. Это государева тайна не для ушей посторонних.

Царица опустилась на трон и жестом велела всем выйти. У ее ног осталась только карлица, около князя Юрия — боярин-переводчик да Ногтев, судья Разбойного приказа. Юрша снова поклонился и начал:

— Государыня Анастасия Романовна! Не изволь гневаться на меня, я только исполнитель воли царя нашего Иоанна Васильевича. Он был во Владимире-граде, когда донесли ему, что тать татей, злейший преступник государственный самозванец скрывается в лесах близ града Новосиля... — Юрша говорил и следил, как оттаивала царица.

А когда рассказ дошел до момента пленения самозванца и его людей, Анастасия остановила его, велела передохнуть, а боярину приказала позвать кого и взвару принести, добрым молодцам меда пенного. Дальше рассказ пошел еще глаже, еще напевнее. Князь Юрий свое кресло-трон приказал поближе поставить, к Юрше пододвинуть, трубки сам помогал боярину держать....А сотник Юрий, с жизнью распрощавшись, в стан Кудеяра отправляется. Обрисовывая Кудеяра и его окружение, Юрша не пожалел черной краски. Только в этом месте его повествование отклонилось от истины. Оказывается, Кудеяр, узнав, что самозванец тяжело ранен, отказался от него. Выговорил свободу своим людям и сыну воеводы самозванца, взял с Новосиля серебра мешок, отпустил сотника и скрылся в лесах. Стычки были с малыми потерями. Юрша попросил государыню, чтоб она напомнила дьякам уменьшить подать с Новосиля.

Повесть окончена, принесли еще меда и сладостей заморских. Царица благосклонно промолвила:

— Рассердил ты меня поначалу, Юрий-сотник, вот как рассердил. Да умеешь заговаривать. Ишь как расписал. Княжич Федор, много он приврал для красного словца?

Федор с поклоном ответил:

— Как можно, государыня! В таком деле ложь головы стоит.

— Так он же песню пел, а в песне и приврать не грех. Исполать вам! На тебя, сотник, сердца не имею... А что скажет боярин Ногтев, ему, чай, все ведомо?

Ногтев поклонился:

— Все одному Господу ведомо, государыня моя. А о самозванце мне известно кое-что. Да и Кудеяр ныне не такой уж тать... Боярич Афанасий Морозов, пусть ведомо будет тебе, от него на Казань тысячу казаков ведет. И опять же в Новосиле Кудеяр мог всех наших положить, самозванца отобрать, а, вишь, все живы. Так что ты, сотник Монастырский, под счастливой звездой родился!

Анастасия миролюбиво согласилась:

— Ну и ладно. А теперь скажи мне, сотник, верно, что самозванец — князь Рязанский?

— Так, государыня.

— А верно, что пленный князь не в своем уме?

— Верно, вроде юродивого.

— Повидаю его.

— Прости, государыня, может, не стоит... До государя бы...

— Молчи! Царь наш Иоанн Васильевич, уезжая в Казань, поручил мне Москвою управлять, добрые дела делать. Даст Бог, наследник родится, застенки открою, буду государя просить со всех Мосальских опалу снять. Сколько они горя понесли из-за Овчины-Телепнева. — Анастасия перекрестилась.— Лекарей приставим, поправится... А тебе завтра письмо государю дам.

Ногтев с поклоном попросил слово молвить, Анастасия разрешила.

— Государыня наша Анастасия Романовна! Царь Иоанн Васильевич прислал грамоту мне. В ней указано: когда самозванца доставят в Москву, отпустить в Казань княжича Федора с воями. А сотника Юрия оставить с десятью стрельцами. И сказать ему, чтоб шел он в подворье митрополита. Там ему дадут писца, и чтобы он, Юрий, писал бы сказание о Туле-граде.

Анастасия вспомнила:

— Это то самое сказание, что ты, Юрша, нам поведал?

— То самое, государыня. Вечно благодарен буду государю, что вспомнил он об этом. А я уж начал писать в Новосиле...