Подари себе рай

Я молчал, и он долго, мелкими глотками пил какой-то экзотический сок, кажется манго с папайей.

— Вы еще молоды, а я на разных жизненных этапах то искусством, то образованием и наукой, то философией занимался. И всегда, во всех сферах человеческой деятельности меня увлекала одна и та же проблема: как преодолеть разрыв между мыслью и действием. Действие я понимаю как эксперимент в контролируемой ситуации, а мысль — как теорию, которая руководит таким экспериментом.

Ты знаешь, мне было очень интересно, как этот живой классик западной школы мысли применяет свои философские учения в педагогике. Я боялся, что ему это сегодня уже безразлично. И ошибся.

— Я противник традиционного метода заучивания наизусть, штудирования материала под руководством учителей. Учащиеся обязательно должны развивать навыки ручного труда. — Он говорил горячо, было видно, что это его волнует. — И их действительно должно интересовать то, чему их пытаются учить. Обучение должно включать физическое и моральное благосостояние студента, а также его интеллектуальное развитие. В моей недавней работе «Искусство как опыт» я говорю, что каждодневно мы испытываем чувства восторга и печали, гнева и жалости, трагедии и триумфа. Именно эти эмоции пытаются запечатлеть, «оживить» в своих творениях архитекторы, композиторы, художники и писатели. И образование ущербно, если оно игнорирует подобные явления.

В середине приема появилась Элис. Цветущая, задорная, кокетливая. Ты помнишь ее, мы были с тобой в Большом, слушали «Кармен», а в антракте встретили ее с Сергеем. Ты еще тогда восхитилась ее платьем. Здесь, на приеме у Баттлера, она была едва ли не самым желанным гостем. Оказывается, ее отец — его старинный приятель. Да, Сергею повезло — многие контакты он установил через Элис. А она к нему очень привязана, это видно невооруженным глазом. Факт ее приезда в Америку говорит о многом. Она мечтает о большой журналистской карьере, но бросила заманчивое место — Москву — и примчалась вслед за своим ненаглядным Сержем. И он тоже, кажется, испытывает к ней настоящее чувство. Только чем все это может кончиться? Я его спрашиваю, смеется: «Видишь, педагогика — древняя, мудрая наука, а и та не знает ответа».

Июнь

Впервые я отважился сам на верном «бьюике» отправиться в Вашингтон. В посольстве прием по случаю перелета В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова. Школьные автобусы с ребятами и преподавателями ушли еще утром, у них с летчиками своя встреча. А я рванул после ланча. Сергей умчался куда-то в Мексику. Иногда я боюсь за него. Его дел я, конечно, не знаю, но сердцем, интуицией чую — по лезвию бритвы ходит отважный «корреспондент». Он знай себе смеется: «Редакционное задание должно быть выполнено точно и в срок». Ты, кстати, хвалила его публикации: «Здорово стал писать наш Серега!» Если бы это было у него главным…

Прием большой, представительный, с нашей икрой и нашей водкой. Рузвельтовские министры, послы, военные (необычно много), актеры, писатели, журналисты. К Чкалову не пробиться. Только немного схлынут мужчины, тут как тут женщины. Еще бы — галантен, красавец, острослов, да к тому же и герой. «Ах, Валерий Павлович!», «Oh, Valeriy!». Наконец сподобился. Узнав, что я директор школы, он заулыбался.

— Честно говоря, — проговорил он мне на ухо, — с вашими ребятами у меня сегодня днем была самая приятная встреча. Боевые комсомолята! Один пацанчик, курносый такой, Колькой зовут… Вас не было, а фамилию я не помню…

— Киреев.

— Точно, Киреев! Говорит: «Товарищ Чкалов, мы вот переходящий вымпел вашего имени для лучшего класса установили. Распишитесь на нем». Небось директор надоумил, а?

— Нет, они сами.

— Здорово! Я, конечно, расписался. Здорово не то, что моего имени — это ерунда. Здорово, что он потом добавил: «Мы гордимся, что это мы, советские, такое перед всем миром совершили». А девчушка, рыжая такая, с косичками…

— Таня Наумова.

— …попросила: «Вы, Валерий Павлович, в свой следующий полет девушек возьмите. Не подведут!» А что вы думаете — и возьму.

Чкалов засмеялся, подмигнул мне совсем по-мальчишечьи.

— Мы потом с вашими огольцами, как три Аякса — Георгий, Саша и я — в чехарду сгоняли. Одобряете, с точки зрения педагогики, а? И с девчонками вальс станцевали по их просьбе. С этой рыженькой первой. Прямо вот в этом зале. Он просторный, когда в нем народу немного.

Такой вот он мужик, Валерий Чкалов, наш национальный герой. Через минуту Трояновский удалился с главным гостем в отдельный зальчик. Сказал, что представит его секретарю по сельскому хозяйству, другу президента Генри Уоллесу.

— И другу корреспондента «Известий», — подсказал я.

— Ага, — подтвердил Трояновский. — Сергей серию интервью сделал — и для газет, и для «Сельской молодежи». Жаль, он в командировке.

Только дверь за послом и Чкаловым закрылась, слышу за своей спиной знакомый голос: «Очень, очень жаль!» Голос с хрипотцой, милый акцент. Элис.

— Сержа нет, дай хоть с тобой полюбезничаю, Ваня. Кстати, где его, как это говорится по-русски? Вот — где его черти носят?

«У боевых соратников Эмилиано Салаты и Панчо Вильи интервью берет», — чуть не брякнул я. Хорошо, сдержался. Кто знает, с каким заданием поехал он в Мексику — редакционным или другим. И в Мексику ли.

— Ты с ним давно виделась?

— Позавчера в Питсбурге. Ты знаешь, я готовлюсь к большой поездке по России…

— По Советскому Союзу.

— По Советскому Союзу. Буду писать цикл статей под общим заголовком «Алиса в Стране чудес».

— Гениально!

— Ты даже не знаешь, насколько точно твое определение. Когда-нибудь я расскажу тебе, чья это идея…

В самом конце приема я все-таки встретился с Пруденс Кребс. Я как-то упоминал тебе о ней в одном из писем. Она работает заместителем шефа Офиса Образования. Проработала в школах Юты и Невады более тридцати лет, знает проблемы просвещения вдоль и поперек. После приема мы пошли с ней в ресторанчик тут же, на Шестнадцатой улице, и за чашкой кофе проговорили часа три. Обсуждали темы важные и для меня почти незнакомые. Оказывается, у них есть целая отдельная программа, в соответствии с которой на специальных курсах при учительских колледжах готовят директоров школ. Другое замечательное новшество — курсы по подготовке преподавателей для особо одаренных и талантливых детей. Не богатых и привилегированных, а награжденных природой выдающимися способностями. И не только к музыке или шахматам — к математике, физике, биологии, лингвистике (включая иностранные языки), социологии. Не миновали и самую болезненную для совестливых, прогрессивно настроенных американцев проблему — негритянскую. Не секрет — сегрегация утверждается тем, что существуют специальные программы для подготовки негров-учителей, обучения детей в негритянских городских и сельских школах. Пруденс передала мне девять новых работ американских ученых-практиков по самым различным аспектам народного просвещения, изданных ее Офисом.

Если бы не было такой встречи (встреча с В. П. Чкаловым вне всякой конкуренции!), я считал бы потерянным целый день. Потерянным с точки зрения той стратегической задачи, ради которой я отправился за семь галактических верст киселя хлебать.

Август

Ни меня, ни Сергея вторично не отпустили в отпуск. Это тебе известно. Неизвестно то, что мы решили устроить себе отпуск на месте, то есть в этом полушарии. И отправились на Ниагару. Конечно, на моем «бьюике». Бензина он жрет больше, чем Серегин задрипанный «шевроле», зато все другое: и скорость, и ход, и комфорт — мечта! И дороги американские — мечта! Рузвельт здорово продумал эти общественные работы. Для безработных возможность выжить, а для автомобилистов, автобусных и грузоперевозочных компаний — шоссейный рай. Сотни миллионов, миллиарды долларов вложены в эти бесконечные асфальтовые, а кое-где и бетонные ленты, мосты, придорожные заправочные станции и ресторанчики. И все это работает, окупается, приносит прибыль. Где-то в районе Кливленда мы разговорились с владельцем бензо-пище-сувенирного комплекса. Речь зашла об американских идеалах.