Подари себе рай

Капабланка

Из шифровки Валентины в Центр

Прием по случаю открытия школы прошел без эксцессов. Как и предполагал посол Трояновский, демонстранты (около ста пятидесяти) получили соответствующий гонорар — двенадцать долларов пятьдесят центов на человека наличными (обед в недорогом кафе — без выпивки — стоит тридцать пять-сорок центов). По сообщению Кантора, который тоже посетил прием как преподаватель из Массачусетского технологического института, такого скопления штатных и внештатных сотрудников ФБР он не видел никогда — даже когда Гувер проводил здесь ежегодный инструктаж для сотрудников своего ведомства в штате Нью-Йорк, на котором Кантор, разумеется, присутствовал. Обстоятельная встреча назначена с ним на последнюю пятницу этого месяца. Именно ему поручено меня «разрабатывать». В «разработку» намечен еще кто-то из школы, но ему не известно кто. Вновь прошу перепроверить надежность Кантора. Его поведение на приеме выглядело излишне беспечным и самоуверенным. Возможно, я излишне придирчива, но итальянский опыт заставляет дуть на воду. В среду выхожу на связь с Синдереллой, в воскресенье — с Гугенотом.

Бульдог

Из письма Ивана Крупской

Прием по случаю открытия школы прошел на редкость успешно. Это оценка не моя, так считают Александр Антонович Трояновский (он просил вам непременно кланяться) и многие гости. Познакомился с интереснейшими людьми — думающими, не заморенными классовой ненавистью, знающими историю мировой педагогической мысли, ищущими новые пути ее прогрессивного развития. Пресса выступила по-разному. Конечно же панегириков я и не ожидал, но на минимальную объективность в глубине души все же надеялся. Куда там! За исключением интервью в «Чикаго дейли трибюн», которое взяла у меня Элис (помните ее интервью с тов. Сталиным?) еще в Москве и которое было опубликовано накануне приема, ни одна газета, ни одна радиостанция не сказали о нас доброго слова. Сговорились они, что ли? На приеме все корреспонденты восхищались нашей культурной революцией, возносили до небес ликвидацию неграмотности, произносили тосты за Россию, которая могучим рывком выскочила из средневековья в двадцатый век. А в публикациях и передачах — все то же нудное избитое антисоветское вранье, для повторения которого открытие советской школы в Нью-Йорке — просто лишний повод; статьи с переводами — в отдельном пакете.

Дорогая Надежда Константиновна! Не смейтесь, пожалуйста, над Алисиными похвалами в мой адрес, у нее слишком доброе сердце. Приступаю к непосредственному выполнению вашего задания. Здесь регулярно в разных штатах проводятся в течение всего учебного года совещания и семинары по обмену педагогическим опытом. Скрупулезно изучаются возрастной, национальный (религиозный) состав учительских кадров, их образовательный уровень, стаж работы в школе, текучесть кадров. Один из главных показателей — образовательный уровень выпускников. Проводится максимально объективный анализ знаний в параллельных классах различных графств одного штата, в частных и муниципальных учебных заведениях. От штата к штату разнится возрастной уровень обязательного обучения. Изучение результатов этого позволяет определить оптимальный уровень обязательности. Необъятная область — работа учителей-дефектологов (логопедия, олигофренопедагогика, сурдопедагогика, тифлопедагогика). В чем-то мы явно лидируем (пример — совмещение учебы с обретением производственных навыков и знаний), в чем-то отстаем — и заметно (вся дефектология). Очень хочется разглядеть пока еще далекие, такие туманные контуры здания — храма Академии педагогических наук. В следующем месяце еду на конференцию учителей в Чикаго, штат Иллинойс; затем — в Альбукерк, штат Нью-Мексико; через пять месяцев подобная конференция состоится и в Учительском колледже Колумбийского университета здесь, в Нью-Йорке. Очень любопытен американский опыт в оценке квалификации, знаний, умения вести занятия преподавателем. А их курсы повышения квалификации — это не просто серия скучных лекций и рутинная сдача опостылевших экзаменов. Ведутся практические занятия в нескольких параллельных классах учителями-студентами, а потом проверяется усвояемость одного и того же материала. Просто, как все гениальное!…

* * *

И помчались школьные будни с их постоянными тревогами и заботами, большими и маленькими праздниками и успехами, ЧП, бурями в стакане воды и невидимыми миру слезами, жалобами и претензиями родителей, педагогическими склоками и дрязгами, влюбленностями и охлаждениями. Изначально школа создавалась как неполная средняя — с семиклассным циклом обучения. В первый год учащихся оказалось девяносто шесть. Больше всего было первоклашек — двадцать восемь, и их разделили на два класса. Самым маленьким классом был седьмой — семь девочек и один мальчик. Это мгновенно дало повод окрестить его «Восемь девок, один я». Остальные дети распределились по классам равномерно. Программа была такой же, как и в любой другой советской школе.

Добавлением являлся существенный упор на изучение американского английского языка и истории культуры и быта США. Экскурсии, походы в музеи, встречи с американскими школами сразу же стали само собой разумеющимися. На парткоме посольства директору не раз указывалось на «опасность буржуазного влияния на не окрепших еще идеологически юных граждан страны социализма». Он неизменно отвечал, что ребята большие патриоты, чем иные взрослые, что при игре в Чапая все как один отказываются быть беляками и что общепризнанным идеалом у младших является Мальчиш-Кибальчиш, а у старших — Овод; что они были в гостях у Лилиан Войнич и устроили ей восторженную овацию дважды — сначала за ее роман, а затем за переводы стихов Лермонтова и Шевченко, которые сама писательница охотно им декламировала.

Библиотека конгресса! Побывав там в первую же неделю своего пребывания в США (Трояновский пригласил директора школы в Вашингтон, чтобы представить дипломатическому составу), Иван позавидовал коллегам-вашингтонцам. Однако, посетив Нью-йоркскую публичную библиотеку, о зависти забыл. И каждую свободную минутку, особенно в первый год работы, стремился провести в ее читальном зале.

— Вы что, диссертацию, никак, задумали защищать? — допытывалась завуч Валентина. — Люди в кино, в театры рвутся, благо рядом «Мэдисон сквер гарден», Юнион Сквер. На худой конец бокс, борьба — да мало ли чего в этом мегаполисе мегаполисов необыкновенного можно увидеть! Нет, он чуть что — в библиотеку. Не иначе — в академики хотите прорваться!

— Ученье — свет, неученье — тьма! — смеясь отвечал Иван и вновь и вновь пропадал в библиотеке. Начав с педагогики, он постепенно расширил диапазон своих интересов. Философия, психология, религия — вклад в эти науки пришельцев из Старого Света в Новый был если не выдающимся, то уж по меньшей мере заметным, а в некоторых областях — существенным. По межбиблиотечному абонементу из Солт-Лейк-Сити Иван выписал оригинальные рукописи первых мормонов. Пытаясь понять философию «Святых последнего дня», он проштудировал «Книгу Мормона» Джозефа Смита, докопался до основ обучения юных членов секты, краеугольный камень которой — фанатическое подчинение Учителю. Его поразило, что слово «святые» в названии секты применяется в чисто библейском смысле — член церкви Христа. Считается, что церковь в том виде, в каком создал ее Иисус, погибла и воссоздал ее основатель церкви мормонов Смит. Вера основывается на Священном Писании, которое включает Библию, «Книгу Мормона», Доктрину и Заветы и Жемчужину Великой Ценности («Pearl of Great Price»). Библия — слово Божие, но в нее входит не все, сказанное и содеянное Богом. «Книга Мормона» — история ранних народов Западного полушария. Она была записана Джозефом Смитом с золотых пластин, которые он якобы получил от ангела Морони. Доктрина и Заветы содержат откровения, сделанные Богом Джозефу Смиту. Жемчужина Великой Ценности состоит из писаний Джозефа Смита и его пересказа древних записей. Бог-отец создал всех людей как своих духовных детей до сотворения мира, и первым был Иисус Христос. Под руководством Бога-отца Христос создал мир, и потому мормоны называют его Создателем. После смерти душа продолжает разумное существование в ожидании физического воскрешения тела. Браки, заключаемые в храме мормонов, являются вечными, а не только для этой жизни. Если человек не был крещен при жизни, это может быть сделано и после его кончины. В этом случае живой мормон может выступить в качестве представителя почившего и принять на себя его крещение. Так же могут быть совершены и другие обряды. На Страшном суде каждому воздается по вере и делам его.