Царица Армянская

сторона... Всяк, читающий мысли другого, сильнее...

На левой руке у хозяина дома было несколько колец. На большом пальце

красовалась резная печатка. От нее на Мари-Луйс повеяло вдруг холодом.

Такие печатки носят как символ бога Арега, хранящего от злых сил.

Царица про себя усмехнулась и подумала: «Неужто они и впрямь верят,

что таким образом можно уберечься от зла? Клянусь своим безымянным

пальцем, люди извечно ищут истину там, где ее нет!..»

Такая мысль приходила ей на ум и раньше. И она высказывала ее. Это

было тогда, когда супруг Каранни решил свозить свою царицу на поклонение в

Данкуву, в обитель бога Хатиса.

Данкува — это город в море. Странный город. В воду вколочены мощные

деревянные сваи, и прямо на них возведены жилища. На камышовых плавучих

островках кустятся посевы проса...

«И зачем только ты повез меня, супруг мой, в столь дальнее и странное

место?! Зачем раздул во мне угасший огонь? Ничего уже не может быть.

Создав нас с тобой смертными, себя боги наделили вечной жизнью. А потому,

супруг мой, ешь, пей, кути дни и ночи напролет. Это будет куда лучше, чем

жить, уповая на богов. Забудь о вожделении и, вместо того, чтоб искать

близости со мной, приголубь свое дитя и радуйся, что мы есть, что мы

вместе. Не поклоняйся несуществующим духам. Пользы от этого никакой.

Только колени станут болеть...»

Думы вконец одолели Мари-Луйс. А в ердик тем временем скользнул луч

зимнего рассвета и пал ей на руки.

Пора снова трогаться в путь.

* * *

Вот и владения Тег Арама — город Аревис.

Снега и здесь нападало много. Но горожан, однако, это не удержало в

домах — все вышли встречать войско. И тут люди сильнее всего дивились

тому, что видели воинов на конях. Из храма выбежал полуодетый жрец и с

безумными выкриками бросился наперерез колеснице престолонаследника.

— Подчинись предначертанию богов, государь наш Каранни. Надо принести

надлежащую жертву богу Шанту, покровителю Нерика. Сними неправедный

запрет, восстанови то, что порушила твоя супруга-царица, иначе я призову

на ваши головы кару богов!

Каранни взял у оруженосца копье. Жрец, раздирая в клочья остатки

своей хламиды, истошно завопил:

— Нет, нет! Не смей, богоотступник! Исполни предначертанное свыше, я

требую! Иначе тебя унесет бог смерти! Иначе... Убери свое копье! И знай:

истину убить невозможно, сколько ни топи ее во лжи! Тебя совращает твоя

царица, отринутая богами сокрушительница! Вспомни, ведь Мурсилиса ты

одолел с помощью богов, против которых теперь восстала твоя жена. Если ты

не отдашь богам должного, твои потери будут премного большими!..

Каранни всадил копье в грудь жреца.

Кровь обагрила первозданную белизну нетронутого снега.

Царевич приказал верховному военачальнику Каш Бихуни разослать людей

во все концы страны с тем, чтобы всюду, где есть храмы бога Шанта,

разрушить их, не оставив камня на камне.

Каш Бихуни, не в пример царевичу, абсолютно спокойный и безучастный,

проговорил в ответ только одно:

— Будет исполнено!..

Мари-Луйс резко обернулась к храму Мажан-Арамазда.

— Будет исполнено...

Каранни вдруг обратил внимание на высокого человека, мрачно

взиравшего на поверженного жреца.

— Э-эй, Арбок Перч! Давно я тебя не видал. Подойди поближе к своему

государю.

Укутанный в жреческий хитон человек и впрямь был Арбок Перч. Он

яростно передернулся от досады, что царевич узнал его. Делать нечего,

подошел, нехотя опустился на колени.

— Пригласи свою жену Ерес Эпит. Я хочу выпить с тобою вина.

Арбок Перч в поклоне коснулся лбом снега, стараясь этим скрыть

бушующий в душе гнев. Все думал-гадал, как престолонаследник узнал его...

В этом мире нет ничего тайного. Человеку нигде не дано остаться наедине с

собой.

И царевич, и Мари-Луйс были уже у себя, когда к ним провели Арбок

Перча с женой.

Мари-Луйс с нескрываемым любопытством смотрела на недавнюю свою

рабыню.

Ерес Эпит предстала перед царицей без признаков былой робости, очень

величавая. Но непривычная одежда явно стесняла ее. И в синих сияющих очах

хеттки светилась такая радость и наивная гордость, что Каранни,

умилившись, весело сказал:

— Дитя мое, мать создала тебя орлицей, только крыльями забыла

наделить.

Ерес Эпит смущенно опустила голову. Царевич сорвал со своей груди

нить с нанизанными на нее кабаньими клыками и надел на шею Ерес Эпит. Она

в ответ сняла с себя пояс и протянула ему:

— Я в твоей власти, божественный!..

— Оставь себе пояс, дочь моя, — мягко отвел ее руки

престолонаследник. — Только твой супруг ему хозяин.

И, обернувшись к Арбок Перчу, он, улыбаясь, сказал:

— Отважный мой воин Арбок Перч, не считай, что тебе удается сохранять

в тайне свои мысли и в особенности деяния. И помни, жалок и ничтожен тот,

кто побуждает ко злу и непокорности подневольного. Итак, говори!..

— Я скажу, божественный. Все вновь созданное не тождественно

создавшему. Оно иное. Люди от природы не злы, государь мой. Но именно они

порождают зло, творят его. Потому что всему, что сделается или не

сделается, — причиной опять же люди.

Каранни снисходительно проговорил:

— Эти твои речи полезны, может, только ветрам. А ты лучше внемли мне.

Пока не поздно, сойди с ложного пути. Я назначаю тебя властителем Нерика.

Арбок Перч не испытал никакой радости от даруемой ему высочайшей

милости. И чуть было не высказал этого. Но вовремя спохватился, вспомнил

лежащего на снегу жреца, и не захотелось ему умирать раньше времени.

— Готов служить тебе, божественный! — промолвил он.

Каранни угостил его отменным вином, свежим пивом и разной снедью.

— В Нерике должен остаться только один храм Мажана-Арамазда, как того

желает моя супруга царица Мари-Луйс.

— Воля твоя священна, божественный, — сказал в ответ Арбок Перч. —

Таково и мое желание, и множества других людей.

Арбок Перча с женою проводили в Нерик, оделив щедрыми дарами.

А спустя три дня Каш Бихуни сообщил престолонаследнику, что Арбок

Перч отказался от чести властвовать в Нерике и отбыл с женою в сторону

горы Спер. Каранни огорчился. А Мари-Луйс между тем была довольна своим

прежним рабом и воином.

— Приручение дикого зверя — напрасный труд, супруг мой. И знай, для

мятежника — особое удовольствие позволить себе не принять царскую милость.

Каш Бихуни посоветовал послать войско вдогонку за Арбок Перчем, но

Каранни наотрез отказался.

— Это опасно — поджигать огонь раздора в своем доме.

Возвращавшееся с победой армянское войско народ Страны Хайасы

встречал с ликованием. Вдоль всего пути следования горели костры, люди

выносили воинам хлеб и вино.

Миновали города Тиврик, Акн и Арфакир. И всюду Каранни требовал у

старост и военачальников дать ему с собой в помощь мастеров. Была у него

мысль построить близ Куммахи новый город в честь победы над хеттами.

Но вот наконец они в столице. Встреча и тут была ликующей.

Царевич въехал на коне. Миновав главный сводчатый въезд и

приблизившись к царскому дворцу, Каранни спешился.

Вместе с Мари-Луйс они буквально взлетели по ступеням каменной

лестницы. Наверху нянюшки уже вывели им навстречу их мальчугана. И дитя

тотчас потянулось ручками к родителям.

Опираясь на посох, вышел и царь Уганна:

— О дети мои! Боги не оставили вас! О мои дорогие, вот вы и снова

дома! Приветствую и благословляю вас!

Каранни и Мари-Луйс опустились на колени перед царем-отцом и

приложились к его иссохшей деснице.

— О милостивые боги-покровители армян, хвала и слава вам!