Драгоценнее многих

а во всех видах. Карл пожелтел, он жаловался на невыносимую горечь во рту и звон в ушах, но зато известный всему миру аппетит уменьшился до приемлемых размеров, и приступов больше не было. Таковы пути придворной медицины.

К подобным злоключениям Везалий был готов, а других причин жаловаться на жизнь не было. Он даже снова потихоньку начал заниматься наукой: для музеума в Лувене изготовил человеческий скелет; восстановив по памяти кое-что из сожженного во время падуанского бегства, написал и издал небольшую книжечку «Послание о китайском корне». В этом сочинении он обобщал опыт использования хины и рекомендовал ее как наилучшее средство против изнуряющих лихорадок, горячек, сифилиса и подагры. Везалий даже подумывал обратиться к императору за позволением прочесть несколько публичных лекций по анатомии, как вдруг неожиданное событие перечеркнуло все планы.

Двадцать пятого октября одна тысяча пятьсот пятьдесят пятого года, венценосный Карл Пятый, божьей милостью император Священной Империи, удрученный многими неудачами в войне и мирных делах, уставший от бремени власти над государством столь необъятным, что впервые можно было сказать, не погрешив против истины, о солнце, никогда не заходящем в его пределах, владыка более великий, нежели Александр, созвав грандов испанского королевства, нидерландских принцев, самовольных германских курфюрстов, итальянских герцогов и иных подвластных вассалов, в присутствии кавалеров ордена Золотого Руна и сестер своих – вдовствующих королев, добровольно отрекся от престола в пользу своего сына Филиппа, сложил с себя императорское и королевское достоинство и навсегда затворился в небольшом и дотоле никому не известном монастыре святого Юста в диких горах Эстремадуры.

С собой монашествующий император взял скромную свиту из ста пятидесяти человек. Тут-то и дали себя знать горькие воспоминания об отваре китайского зелья – в Эстремадуру отправился покладистый Энрико Матезио, а Везалия вместе со многими другими придворными Карл передал новому испанскому королю.

Впрочем, памятуя о некоторых особенностях любимого сына, в специальном декрете Карл оговорил, чтобы Филипп не смел преследовать тех, кому Карл обещал покровительство. Счастливцы были перечислены поименно, и на этот раз Андрей обрел себя среди избранных. А вот Шарль д’Эстре, в ту пору двенадцатилетний мальчик не обратил на себя державного внимания, поэтому и стоит сейчас, переступая босыми ногами по заиндевевшим плитам, и не смеет даже мечтать, чтобы вырваться из проклятой Иберии и пойти, ежели возьмут после понесенного позора, на службу графу Эгмонту, Вильгельму Оранскому или другому вельможе, известному нелюбовью ко злому испанскому семени.

Но и в жизни счастливчика Везалия многое переменилась. На приватную просьбу о лекциях ему мягко напомнили, что он еще не смыл прошлый грех. «Постановлением святейшего собора вскрытие человеческого тела, созданного по образу и подобию божьему, квалифицировано как оскорбление божества и, следовательно, смертный грех,