Королева Жанна. Книги 4-5

Фригийцы великолепно попались в нее. Три дня прочесывали санотскую и лимбарскую дороги, совершенно пустые, и наконец вошли в мышеловку с юга и востока двумя отрядами, общей силой до четырехсот человек. Они возвращались в Флэн.

Как только об этом стало известно, вперед выдвинулся артиллерийский обоз и запер за фригийцами дорогу на развилке, где дорога расходилась на юг и на восток, в обход Песьей горки — высокого холма, господствующего с востока над Флэном. Анчпен, не щадя коней, помчался наперерез фригийцам с севера. Столкнувшись с ним, фригийцы повернули назад и угодили прямо под пушки и стрелы де Базоша. Началась форменная резня — в этой узкой лесистой теснине деться было некуда. Насчитали свыше двухсот трупов; раненых приканчивали на месте. Лишь немногим фригийцам удалось уйти.

Шевалье Азнак ликовал громче всех. Фригийцы защищались отчаянно и дорого продали свою жизнь; но все-таки это была первая крупная победа. Капитан тоже радовался, однако не прошло и двух дней, как фригийцы поймали в ловушку его самого.

Они снова появились на восточной дороге, в довольно большом числе. Дозорные чуть свет прискакали в Зунт и донесли об этом капитану. Алеандро вскочил, нашаривая сапоги:

— Макгирт!.. Как вы полагаете — подвох?

— Надо посмотреть, — ответил Макгирт, и через секунду его голос донесся уже с улицы: — Лошадей!

Они поскакали в Тамну, где стоял де Базош. (К Анчпену все-таки послали связного с приказом — снова идти наперехват с северной стороны Песьей горки.) Де Базош доложил, что фригийцы сторожатся, идут с сильными арьергардными дозорами, и на этот раз вряд ли удастся запереть развилку. К тому же большая часть пушек отправлена вчера в Зунт…

— Умно с их стороны, — сказал Алеандро — Ну погоняем их одной конницей. Де Базош, оставайтесь тут. Макгирт! Вперед!

Во главе пятисот всадников они вылетели на восточную дорогу и скоро увидели хвост фригийского отряда. Фригийцы начали уходить. Алеандро следовал за ними до роковой развилки.

Здесь фригийцы применили известный способ «двух зайцев» — на полном скаку разделились на две лавы, одна из которых пошла на юг, другая на север, к Флэну. Алеандро усмехнулся:

— Вы посмотрите, как они маневрируют… Разбойнички!.. Да это вышколенная кавалерия, клянусь Господним брюхом!.. Левым повезло, а правые все-таки нарвутся на Анчпена… Что ж, удовлетворимся половиной, господа?

Вдруг сзади раздались истошные вопли. Макгирт, как обожженный, повернулся в седле. По колонне передавали:

— Капитан! Капитан! Фригийцы в Зунте!..

Алеандро побледнел. Макгирт, оскалившись, разворачивал коня.

— Трубач! — крикнул он страшным голосом. — Сигнал: все назад!

До Зунта было не менее двадцати миль. Тамна была пуста — де Базош ушел спасать обоз. Алеандро безжалостно рвал поводья, чувствуя, что его лошадь вот-вот падет.

Откуда взялись в Зунте фригийцы? С юга? Невозможно. Они должны были бы тогда пройти через них… С северо-запада? Значит, они прошли через Анчпена?..

Пришлось перейти на шаг, чтобы не загнать всех лошадей. Алеандро, прихрамывая, шел пешком; лошадь под ним пала, но он наотрез отказался пересесть на другую. К Зунту подошли только перед вечером.

У самой деревни их встретил де Базош: без каски, весь в крови, он отчаянно дергал себя за усы:

— О мой капитан! Я был бессилен! Их было черт знает сколько!

Фригийцы вошли в Зунт с северо-востока — прямо через лес и замерзшее болото. С этой стороны их совершенно не ждали. Они появились утром, вскоре после того, как ушли Алеандро и Макгирт. Они выставили заслоны с южной стороны и отражали все попытки де Базоша пробиться на помощь обозу и «девичьему батальону», оставшимся в Зунте. Ни домов, ни жителей они не тронули, зато с солдатами и «девичьим батальоном» обошлись так, словно хотели доказать, что их не зря называют звериными людьми. Капитан, Макгирт, Хиглом, солдаты смотрели молча, придавленные увиденным. Вечернюю тишину нарушал только треск догорающих обозных телег. В свете этого костра и огромного кровавого заката висели на деревьях, торчали насаженные на длинные колья несчастные девицы: все голые, истыканные стрелами, животы их были распороты; отрезанные груди, уши, руки, мужские члены валялись по всей дороге. Вперемежку с девицами висели и стрелки, попавшие в плен; не сразу можно было разобрать, какой из этих трупов мужской, а какой женский. Алеандро окаменел. Макгирт шепотом считал трупы. Внезапно среди тележного костра громыхнул взрыв (хитроумная мина, устроенная фригийцами из пороховых бочек батальона), полетели горящие бревна, несколько солдат было убито на месте. Алеандро громко простонал, взялся за голову и побежал в дом. Макгирт услышал, как один стрелок сказал вполголоса другому: «Я был прошлой зимой в вольном отряде Лиги — ну, куда волкам до фригийцев». Он скосил глаза — солдат был из его терции и на хорошем счету. Ну что ж. Был так был. Мало ли кто где был.

Погибло тридцать семь девиц, сорок пять обозников, пятьдесят девять стрелков (из них только семеро попали живыми в руки фригийцев — над трупами павших в бою они никогда не надругались), весь обоз, где были боеприпасы и провиант, и, наконец, восемь пушек из десяти: они оказались искусно заклепанными и уже ни на что не годными. В довершение всего судьба терции Анчпена, посланного в обход на север, была теперь совершенно не ясна.

Шагая по притихшей деревне, Макгирт думал об одном: кто-то их предал. Фригийцы не просто так, наудачу, напали именно на Зунт. Конечно, они горели местью, и отомстили они с большими процентами, но главное было не в этом. Они искали подорвать боевую силу батальона, лишить его боеприпасов и артиллерии. Кто-то навел их на Зунт. И у Макгирта не было сомнений в том, кто это сделал, — разумеется, Азнак.

Впрочем, какой он, к черту, Азнак… Макгирт вспомнил, где он видел этого человека, — у него было совсем другое имя.

В тихом воздухе потеплело. Никто и не заметил, что в этот день перестал дуть ветер с Топаза… В полном мраке Макгирт обошел караулы и вернулся в дом, где стоял капитан.

Он нашел Алеандро убито сидящим при свете огонька. Глядя на него, Макгирт вдруг вспомнил, как Алеандро впервые появился в их мушкетерском строю. Алеандро ведь очень молод, ему нет еще, наверное, и двадцати пяти. Он еще никогда не видел такого. Он избегал допросов под пыткой (а как еще можно было заставить говорить этих негодяев фригийцев?!), Макгирту приходилось делать это самому. Макгирт любил этого юношу, так блестяще вознесшегося над ним самим; Алеандро был достоин этого взлета. А сейчас его было жаль. Бедный капитан, бедный маркиз де Плеазант. Бедный Алеандро.

Алеандро наконец поднял на него покрасневшие глаза.

— Сколько у нас пленных, Макгирт? Пятнадцать?.. Повесить их всех… в душу, в Бога, в кровь!..

— Хорошо, — сказал Макгирт, — завтра повесим. А сегодня, мой капитан, я хотел бы поговорить с вами об одной малоприятной личности — шевалье Азнаке…

Он присел против капитана. Алеандро кивнул.

— Вы так его разглядывали, что теперь, вероятно, знаете о нем много интересного. Расскажите.

— Я уверен, что он шпион.

— Я тоже не сомневаюсь в этом. — Алеандро подперся ладонями перед свечкой. — Лианкар приставил ко мне своего человека, Азнак и не скрывает этого…

— Это так, мой капитан. Но дело еще хуже. Вы заметили, какие высокие каблуки он носит?

— Да, он стесняется своего роста.

— Уберите их… мысленно… и представьте себе его настоящий рост… Так? А щетину его вы когда-нибудь видели? Однажды этот пес не успел побриться — у него были черные щеки, как у жида. Значит, он либо перекрашен, либо носит парик.

— Вполне возможно. Я не присматривался к его щетине…

— А теперь представьте себе, что на нем маска.

— Что?! Маска?!

Макгирт вздрогнул от этого крика.

— Ну да, маска, мой капитан… Впрочем, вас ведь не было… вы ведь были в цитадели…

Но Алеандро смотрел на него большими невидящими глазами: