Золотые поля

На ходу разглядывая все это, Джек в который раз подумал о том, как красиво содержатся Золотые Поля. В некотором отдалении от дороги располагались наполненные прохладой прекрасные дома, каждый в окружении собственного оригинального сада. Траву регулярно поливали и подстригали, так что везде, куда хватало глаз, простирался зеленый ковер. Британцам, составлявшим высший эшелон администрации шахт, предоставлялось право выбора жилища из числа домов с высокой живой изгородью и обширной прилегающей территорией. Следующими в иерархии шли фигуры покрупнее из англо-индусов. Они могли выбирать просторные дома с красивыми оградами и прекрасно ухоженными садами. На Джека производил огромное впечатление тот факт, что компания «Джон Тейлор и сыновья» обеспечивала своих работников бесплатным жильем, и не только! Она брала на себя расходы на электричество и выдавала всевозможные специальные пособия.

Стоило ли удивляться, что регион пользовался огромной популярностью? Даже индийским рабочим, составлявшим основную массу населения городка, предоставлялось отличное жилье в Майнерз-Лайнз. Простые и прочные домики из бамбука были пределом мечтаний многих индийских семей, члены которых трудились на золотых приисках.

Когда Джек приблизился к Ургаум-бридж, над его головой загромыхали вагонетки. В них на другую сторону, на мельницу, перевозили кварц. Взглянув направо, Джек помахал рукой знакомому, который как раз заходил в библиотеку. В Полях она была одним из самых популярных мест. Именно здесь чаще всего зарождались и циркулировали сплетни. Так уж случилось, что в них часто звучало имя Джека. Но он не думал о хорошенькой девушке, с которой на этот вечер у него было назначено свидание. Перед ним вновь и вновь возникал образ Айрис Уокер. Когда он посмотрел на фотографию, его словно ударило током, тем самым, с каким он так хорошо умел управляться на шахте. Девушка на старом снимке словно смотрела ему прямо в сердце. Осознание этого потрясло его. Джек давно понял, что с чувствами Неда надо быть осторожным, потому что они хрупки. То, что друг испытывает к Айрис Уокер, — это серьезно.

Джек не мог не задаваться вопросом, в какой мере Айрис оправдает ожидания Неда. Ему хотелось бы надеяться, что она до кончиков ногтей окажется той самой принцессой, которой ее считал Синклер. Но в ее взгляде было что-то такое, что заставляло Джека усомниться в этом.

Надежная семейная жизнь — вот все, что нужно Неду. За это Брайант не мог не питать к другу искреннего сочувствия. Как ни хотелось Джеку вновь увидеть мать, как ни мечталось иной раз произвести впечатление на отца, чтобы тот увидел, как преуспел в жизни сын, все же ему претила мысль о том, чтобы нуждаться в людях так же, как Нед, который просто не может быть один.

При мысли об отце, о том, как ему хочется произвести на того впечатление, Джек печально улыбнулся. Он представил себе, как стал бы объяснять Уильяму Брайанту, что прикрыл убийство человека — пусть дурного, но суть преступления от этого не меняется. Его совет Неду, который тогда, несколько лет назад, он давал таким суровым и убежденным тоном, сейчас утратил смысл. Сердце Джека внезапно наполнилось ненавистью к себе, чувством, которое на родине он испытывал беспрерывно. Брайант попытался представить себе, как стал бы все это описывать: «Убили одного человека… И я никому ничего не сказал, более того, из кожи вон лез, чтобы прикрыть преступление».

Джек затряс головой. Его окутало облако сожалений. Внезапно он испытал острое желание вновь увидеть отца. Брайант уже несколько лет как не вспоминал об Уолтере Рэлли, но сейчас жестокость этого типа вновь воскресла в его памяти. Он убежал и предоставил отцу во всем разбираться.

В мрачном настроении поднимаясь на холм Фаннелла, Джек понял, что испытывает потребность попросить у отца прощения за трусость и ложь. И тогда он дал обещание самому себе. Однажды он приедет домой, найдет в себе мужество, нужные слова и расскажет отцу о своем безобразном поступке в Бангалоре. Возможно, прощения он не получит, но, по крайней мере, снимет наконец с себя эту обузу — необходимость жить, удовлетворяя высоким ожиданиям отца.

Джек не хотел ни есть, ни пить. Он очень устал, но все же свернул к скромной лавочке, которая лепилась к краю дороги. Таким одиноким, как сейчас, Джек не чувствовал себя никогда. Поэтому увидев живую душу, он испытал радость.

— Здравствуй, Чинатамби!

— Мистер Брайант, сэр! — воскликнул хозяин лавки, складывая руки, словно в молитве, и сияя белозубой улыбкой. — Я вас сегодня не ждал.

— Знаешь, я заглянул узнать, не найдется ли у тебя свежих яиц, — солгал он в ответ.

Высокий, худой, как тростник, индус то ли покачал, то ли покрутил головой и ответил глубоким певучим голосом:

— Найдутся, причем очень свежие, сэр. Снесенные сегодня утром. — Он сердито зашипел малолетнему чокре: — Маримуту, сходи принеси яйца. Джалди, джалди, — поторопил хозяин лавочки. — Как поживаете, мистер Брайант, сэр?

— Устал.

— Закончили смену и готовы, как говорится, бай-бай? — Чинатамби улыбнулся.

— Верно.

Вернулся мальчик, сын хозяина, неся полдюжины яиц. Следом за ним показалась девушка, судя по чертам лица — его сестра. Джек видел ее раньше и сейчас мгновенно узнал по особой плавной походке. Она словно не шла, а скользила, как танцовщицы, которых он видел в Лондоне. Девушка была босая, но золотые браслеты на щиколотках позванивали так же нежно, как колокольчики, а ее ярко-желтое сари пылало вспышкой света в полумраке лавки.

— Твоя дочь?

— Да, сэр, моя дочь.

Джеку нравился индийский акцент, с которым английские слова звучали в устах этого человека. Слово «дочь» прозвучало как «дат». Брайант нисколько не сомневался в том, что если англичанин заговорит на тамильском, то для индуса это будет в равной степени забавно. Именно по этой причине он старался избегать подобных экспериментов.

— Ее зовут Канакаммал, — с гордостью представил Чинатамби.

Услышав свое имя, девушка отвела взгляд. Чинатамби сердито проговорил ей что-то. Она, словно через силу, повернулась к Джеку и кивнула из-под своего сари, которым прикрыла лицо. Джека поразил удивительный цвет ее глаз. Они были светло-серые, как голубиное крыло, и на темно-шоколадном фоне кожи производили магнетическое впечатление.

— У тебя красивые глаза, Канакам, — выпалил он, опешив от ее пронизывающего взгляда.

Еще когда Джек пытался выговорить ее имя, он уже знал, что это ему не удалось.

Хозяин лавки рассмеялся.

— Их бабушка со стороны матери персиянка. Она моя любимица, вот эта вот. Девочка тоже обожает своего папу и каждый день в это время приносит ему еду, видите, сэр? — Он прижал дочь к себе.

Джек заметил, что у девушки в руках небольшая посудина, завернутая в льняной платок. Уголки его, связанные вместе, образовывали импровизированную ручку.

— Пахнет вкусно.

— Дхал и рис, сэр, — объяснил Чинатамби, сопровождая свои слова еще одним жестом, который нравился Джеку.

Он поднял руку, словно вкручивая ее в воздух. Джек часто наблюдал, как люди делали так, и знал, что значение жеста меняется в зависимости от обстоятельств.

— Шесть анна, мистер Брайант, сэр.

В ожидании денег Чинатамби отдавал распоряжения детям. Джек не спеша отсчитывал монеты.

— Может быть, хотите что-то еще, мистер Брайант, сэр?

Тот лихорадочно выискивал повод задержаться.

— Пожалуй, да. Я как раз вспомнил, что мне нужна индийская тушь.

— У меня только черная.

— Я не знал, что бывает других цветов.

— Конечно. Есть синяя, я слышал о красной и зеленой. Но у меня никогда не было никакой, только черная.

— Отлично. — Джек представил себе, как выглядело бы письмо, написанное зеленой тушью.

Бросил взгляд на дочку. Та терпеливо ждала за прилавком. Она была неподвижна как статуя и потупила свои удивительные глаза.

— Ваши дети говорят по-английски?

— Только она, — произнес Чинатамби извиняющимся тоном. Но ей нужна практика. У остальных нет времени для школы и занятий языком. Вот. — Он вернулся. — Пять анна.