Глеб Белозерский

- Не утешай… Князя Василька не уберег…

- Сие от тебя не зависело. Дозволь мне вместо тебя в Ярославль отправиться, коли тебе невмоготу поездка. Обвенчаю Федора с княжной Марьей.

Архимандрит Игнатий был, по сути дела, вторым лицом в церковной иерархии Ростова. Он определенно хотел занять епископскую кафедру, когда Кирилл уйдет из жизни.

Готовились к поездке в Ярославль и ростовский князь Борис Василькович с женой Марьей Ярославной. С ростовской княжеской четой должен был прибыть и жених, Федор Ростиславич.

Прошла Пасха. Князь Глеб Василькович вместе с княгиней Феодорой выехали со свитой водным путем в Ярославль. В княжьей свите были Власий Григорьев и портной Каллистрат, который занял положение княжьего приближенного. Жена Каллистрата Анна не могла сопровождать мужа, так как должна была скоро родить. Год тому назад она уже разрешилась сыном, названным Прокопом. В качестве служанки для жены князь Глеб взял другую женщину, приходившуюся женой одному из дружинников, Агриппину, или Пину.

В Ярославле тем временем собирались гости, пожелавшие быть участниками торжеств. Андрей Владимирович Угличский не смог прибыть из-за болезни. Вместо него прибыл младший брат Роман, который фактически управлял Угличем из-за тяжелой болезни бездетного Андрея. Великий князь Александр Ярославич, занятый своими делами, прислал вместо себя костромского князя Василия Ярославича.

За день до назначенного дня свадьбы прибыли в Ярославль Борис Василькович с женой и женихом. Владыка Кирилл до последнего момента надеялся сопровождать ростовского князя. Но при восхождении на дощаник он почувствовал себя плохо. Сопровождавшие его монахи подхватили владыку под руки и вынесли на берег. Тогда Кирилл подозвал к себе архимандрита Игнатия и сказал с горечью:

- Видать, не судьба… Благословляю тебя, Игнатий. Поезжай вслед за князем Борисом в Ярославль.

Прибыл в Ярославль и незваный гость, баскак владимирский Амраган, державшийся сдержанно и высокомерно. Он возглавлял всю иерархию баскаков и молодых ханских чиновников на Руси. Себя называл ханским родственником. Так это или нет, было неизвестно.

Баскаки не ограничивались сбором дани, так называемой ханской десятины. Они, особенно сам великий баскак, вмешивались во внутренние дела княжеств, в княжеские усобицы. Великий баскак и подчиненные ему малые баскаки зорко следили за поведением князей, вступали в их распри и докладывали обо всем хану.

Глеб Василькович, усвоивший уроки князя Александра Невского, при встрече с великим баскаком заговорил льстиво:

- Рад встречи с тобой, Амраган.

- Что же тебя так радует, князь?

- Говорят, ты ханский родственник. Так и я великому Берке прихожусь внучатым племянником по жене.

Амраган хмыкнул и ничего не ответил. Держался он надменно и не был расположен поддерживать разговор. Глеб все-таки решил продолжать.

- Порадуй меня, достопочтенный Амраган.

- Чем еще могу порадовать тебя?

- Позволь мне по родственному сделать тебе небольшой подарок.

- Не мне делаешь подарок. Великому хану, поскольку все мы служим ему.

- Правильно говоришь. Все мы служим великому Берке, ставшему мне отцом. Прими от меня вот эту малость.

Глеб протянул баскаку серебряную шкатулку, украшенную рельефным узором и драгоценными камнями.

- Твоих мастеров работа? - спросил Амраган, принимая шкатулку.

- Господь с тобой. В моем бедном княжестве не добывают серебра. И нет искусных мастеров, которые сумели бы изготовить такую шкатулку. Приобрел у новгородского купца.

- А ты, князь, свободно говоришь по-нашему. Великий баскак снова хмыкнул, и на этом разговор закончился.

Забегая вперед, скажем, что присутствие баскаков на Руси продолжалось недолго. После известий о великом баскаке Амрагане летописи перестают упоминать о баскачестве. Князья сами стали собирать с населения дань и отсылать ее в Золотую Орду. Этого добивался великий князь Александр Ярославич Невский. Но удаления баскаков он при жизни не смог добиться. Это произошло позже.

В день венчания в Ярославле появились еще два гостя, братья жениха из рода князей смоленских. Отношения Федора Ростиславича с братьями оставались натянутыми. Хотя Федор из приличия и пригласил братьев на свадьбу, они до последнего момента колебались - принимать приглашение или нет. В последний момент все-таки приняли.

Венчание молодых происходило в главном городском соборе. На венчание допускались только именитые гости: приезжие князья, бояре и воеводы, богатое купечество. Помещение собора застелили коврами, гости облачились в парадные платья. Венчал молодых архимандрит Игнатий в сослужении всего ярославского духовенства. Ожидали, что в роли посаженного отца выступит Алексанр Ярославич Невский. Пришлось выступить в этой роли Василию Ярославичу Костромскому.

Невеста Марья Васильевна рядом с рослым женихом выглядела совсем ребенком. Возникло затруднение, когда два участника свадебной церемонии должны были поднять над головами врачующихся свадебные венцы. Тот, который держал в руке венец жениха, никак не мог дотянуться до его головы из-за его могучего роста. Пришлось спешно заменить этого держателя венца долговязым детиной из купцов.

Венчание проходило по полному чину, без спешки. Среди присутствующих в храме находился и великий баскак Амраган. Не считаясь с общепринятыми обычаями, он вошел в храм в шапке, не удосужившись снять ее при входе. Никто не решился сделать баскаку замечание и попросить его снять головной убор. Но все же Амраган уловил косые, недружелюбные взгляды, обращенные в его сторону, и понял, что ведет себя противно православным обычаям, и снял шапку.

Когда венчание подошло к концу, игумен трижды благословил венчавшихся и трижды произнес слова молитвы: «Господи Боже наш, славою и честию венчай я».

Жених и невеста обменялись обручальными кольцами и поцеловались. Жениху пришлось низко пригнуться, чтобы запечатлеть на устах невесты своей поцелуй. Потом все присутствовавшие в храме в порядке старшинства подходили к жениху и невесте, поздравляли новобрачных добрым словом и поцелуем. Лишь баскак оставался безучастным зрителем.

Из собора новобрачные выходили, сопровождаемые родственниками, гостями, духовенством, окруженные почетной стражей. Во главе шествия шли жених в новом, отороченном беличьим мехом кафтане и невеста в белой фате и в длинном до земли белом атласном платье. Толпа народа приветствовала молодых радостными криками.

Прежде чем выйти в большую трапезную залу, все гости могли осмотреть подарки жениху и невесте, выставленные на столах в соседней малой зале. Среди подарков была и кольчужная рубаха с серебряным нагрудником, изготовленная белозерским мастером по заказу Глеба. Здесь же лежал широкий парчовый пояс, расшитый жемчугом и украшенный драгоценными камнями, предназначенный для невесты. Рядом с подарками князя Глеба красовались подарки от его брата Бориса - песцовая шуба и кинжал в серебряных ножнах, украшенный пестрыми камнями. На соседних столах лежали подарки поскромнее от остальных родичей.

Рассаживал за праздничный стол гостей в строгом порядке специальный распорядитель, один из братьев княгини-матери. В центре стола, конечно, жених и невеста. По правую руку от жениха князья Васильковичи с женами и их родня. По левую руку от невесты княгиня-мать Ксения, ее родственники. Напротив четы новобрачных Василий Ярославич Костромской. Посаженный отец и великий баскак Амраган. По другую руку от костромского князя игумен Игнатий. Левее Игнатия усадили смоленских братьев жениха. Те сперва было обиделись: едва не вспыхнул спор. Родные братья жениха все-таки. Разве не вправе претендовать на места более почетные и близкие к молодым. Распорядитель проявил выдержку и объяснил смоленским братьям: «Вы на самых почетных местах после посаженного отца Василия Костромского и великого баскака, представляющего за этим столом самого хана Берке. А по рангу Амраган, великий баскак, выше любого из русских князей». Умолкли смоленские, выслушав такие доводы…