Солдат удачи. Исторические повести

Да уже бежал на выручку Алекс Ландельс, а за ним прыгали с коней и спешили остальные. Восемь шотландцев, плечом к плечу, с па­лашами в руках перегородили косу. Теперь решало не число, а уменье и превосходство в оружии. Добрые шотландские палаши быстро охла­дили пыл атакующих. То и дело умелый выпад выбивал одного из фин­нов. Особо отличался Вили Длинная рапира. Скоро финны побежали, и шотландцы загнали солдат в лес. На косе осталось шестеро раненых. Убитых вроде не было.

Капрал остановил друзей:

—             

Ну, влипли! Ежели эти парни пожалуются, и дойдёт до началь­ства, мало нам не будет. А всё ты, Патрик! Какого чёрта полез засту­паться за эту девку!

—             

Выкрутимся. Финны нас не знают. Уведём их лошадей, как они нас догонят? — ответил Гордон. — Да и постыдятся жаловаться: четыре десятка восьмерых не одолели.

—             

Негоже оставлять их пешими! Всё-таки они из наших, — заме­тил Ландельс.

—             

Алекс прав. Возьмём с собой троих раненых, завяжем глаза. А отъехав на милю, отпустим с лошадьми назад. Тогда и жаловаться не станут, — поддержал Патрик.

Трём легко раненным финнам завязали глаза и посадили на за­хваченных коней. Погрузили всё оружие и кое-что из добычи. Капрал торопил: выбирать некогда. Когда шотландцы садились на коней, пан­ночка бросилась к Гордону. Глаза её горели.

—             

Благородный рыцарь! Вы спасли меня от столь горестной уча­сти! Неужто оставите беззащитную девицу сим варварам? — молила пани.

«Придётся стать рыцарем, — подумал Патрик, — и спасать сию красотку. Бросить знатную пани — позор. А жаль, что знатная. Хо­роша».

—

Оставь её, парень! — остерёг его Стрейтон. — Беды не обе­рёшься.

Да и остальные шотландцы смотрели с явным осуждением. Но Гордон подхватил девицу и посадил на круп, сзади себя.

По зарослям ехали молча. Пани крепко держала Патрика за талию, временами он чувствовал спиной её тёплую грудь.

«Видно, панночка к Венериным играм охоча», — подумал Гордон.

Выехав из леса, пошли рысью. Красотка начала тихонько вы­спрашивать своего спасителя:

—

Позвольте осведомиться, как зовут милостивого пана? А ка­кого он рода? А жена у пана вельми красива?

Пани поведала и о себе. Ее звали Беата Коштецкая. У её отца в округе было пять деревень.

«Ввязался в историю! — подумал Патрик. — Как теперь выпу­таться?».

Ландельс подъехал и сказал по-английски вполголоса:

—             

Извини, дружище! Я не собираюсь читать тебе мораль или вме­шиваться в твои дела. Однако леди явно знатного рода. Это ведь не маркитантка и не служанка в доме. В Шотландии после подобного пу­тешествия тебе пришлось бы на ней жениться.

Гордон усмехнулся:

—             

Спасибо, Алекс! Я о том и сам размышляю.

Ландельс появился в лейб-роте недавно. Невысокий, скромный, хорошо образованный юноша сразу пришёлся по сердцу Патрику. Свой! Он стал ближайшим другом Гордона на много лет.

Беата Гордону понравилась.

«Приедем в город, сниму ей квартиру у булочника, а там видно будет, — подумал Патрик. — Подальше от чужих глаз, может, и сладится к обоюдному удовольствию. Сейчас рисковать не стоит».

На закате, в сожжённой деревне, финнам развязали глаза и от­правили обратно с конями и оружием.

—

Не держите зла, камрады! — сказал им капрал на прощанье. — Мы не хотели вас обидеть. Так уж вышло.

Полнолуние, ночь светлая. Погнали дальше. Часа через два оста­новились покормить коней в брошенной усадьбе.

Патрик нашёл в добыче подходящий польский мужской костюм (женских не было) и дал пани Беате переодеться. Спокойно добрались до шведских пикетов. Здесь разделили добычу, и Гордон отослал пан­ночку с верным Стасом в город.

Шотландцы навестили, и не без пользы, ещё пару шляхетских усадеб, потом поехали к себе.

На улице, возле главной квартиры, Гордон увидел своего Стаса в окружении каких-то поляков. Слуга был в смущении:

—

Проше пана, только тут слуги пана Корицкого узнали нашу панночку, да и забрали. Говорят, родственница.

Из дома вышел сам пан Корицкий и обратился к Гордону весьма учтиво:

—

Надеюсь, милостивый пан не посетует на некоторое само­управство моих слуг. Пани Беата — моя племянница. Позвольте выска­зать Вам глубочайшую благодарность за то, что не бросили благородную пани в беде, спасли. Я Ваш вечный должник, — вельможа говорил с большим чувством. — Если Вашей Милости будет угодно пе­редать мне сию благородную пани, то я уж позабочусь, дабы пани Беату проводили в безопасное место с подобающим почётом.

Корицкий — один из немногих польских магнатов, оставшихся на службе у шведского короля. Спорить с ним было рискованно. Да не хотелось так уж сразу отдать красавицу.

—

Ваша Милость, должно быть, слышала, с какими трудами и с какой опасностью удалось уберечь пани Беату от бесчестия. Мои наме­рения всегда были благородными. Да ведь пани сама пожелала ехать со мною! И, коль скоро я отбил её от насильников и с великими тру­дами довёз до города, ухаживал за пани, как подобает дворянину, мне поистине невозможно расстаться с прекрасной пани Беатой, — сказал Патрик.

Вельможа улыбнулся:

—

Ваши заслуги, пан Гордон, неоценимы. Однако примите во внимание, что нынче я имею честь ужинать с Его Величеством, и стоит мне замолвить ему пару слов...

«Ну его к дьяволу! — подумал Патрик. — Дойдёт до разбиратель­ства, так всплывёт наша драка с финнами!».

—

Буде

досточтимый пан позволит мне удостовериться в том, что пани Беата действительно Ваша племянница и что ей будет оказан по­добающий приём, почту за честь вручить панну Коштецкую Вашей Ми­лости.

Тем временем Мидлтон вполголоса сказал одному из слуг Кориц- кого, что за сию панну уступили долю в богатой добыче, и что, отдав Беату, останемся в большом убытке.

Слуга тут же доложил про это хозяину

—

Проше пана подождать, — Корицкий зашёл в дом и, вернув­шись, протянул Патрику десять дукатов. — Соблаговолите принять сие в счёт вашей доли.

Тут из дома высыпала стайка нарядных дам, и средь них была пани Беата.

«Взять дукаты у неё на глазах! Невозможно!» — подумал Патрик.

—             

Недостойно дворянина брать деньги за спасение благородной девицы! Вручаю вам, пан Корицкий, сию девицу. Она в добрых руках! Осмелюсь просить Вас не разглашать сие приключение. Я не хотел бы стать предметом пересудов. Позвольте прислать пани Коштецкой по­добающее платье. Мне достались немалые запасы оного при разделе добычи.

Беата улыбнулась и помахала Гордону белой ручкой. Она выгля­дела довольной.

Вечером Гордон отослал в дом Корицких Стаса с запасом дам­ских нарядов. «За труды» ему выдали дукат.

Лето солдаты провели между Бугом и Наревом. Много было лихих налётов, коротких схваток. Да и добычи хватало.

Фортуна изменчива! Имперская армия перешла границы Польши — и князь Юрий Любомирский тут же занял все Карпатские перевалы крепкими гарнизонами. Мадьярам отрезали дороги к родной Трансильвании. Пришлось гордому Ракоши повернуть на юг. Как легко князь занял Краков! И Польская Корона была почти в руках. Но дома уже хозяйничала польская кавалерия. Жгла, грабила, разоряла.

Карл Густав понял: победа в Польше снова ускользнула. Следо­вало спасать положение на севере. Наградив Дугласа чином фельдмар­шала, король отправил его в Швецию, готовить датскую экспедицию. Да и сам вскоре собирался туда же. А лейб-роте приказал зимовать в Пруссии.

Хуже некуда! Тут ни богатства, ни почестей не добудешь. Запрут в гарнизоне, сиди, соси лапу. Покровитель далеко. А и шведы, и немцы шотландцев не любят. Все надежды Гордона на скорое производство в офицеры с отъездом Дугласа рассыпались.