Солдат удачи. Исторические повести

Мужиков посадили на лучших коней, обрядили в форменные кафтаны и шляпы. Корнет выстроил «эскадрон» весьма продуманно: мальчишек и мужиков поставили в середину. Шотландцев — по бокам. И в арьергарде — четвёрка на лучших лошадях и с отличным вооруже­нием: Гордон, Ландельс и ещё двое. Дня три назад Патрик в стычке пристрелил польского офицера и взял его мышастого жеребца. Вели­колепный конь, не хуже памятной Блекбёрд, быстрый, послушный, вы­носливый.

Выскочив на гребень холма, поляки увидели внушительный «эс­кадрон», уходящий неспешной рысью.

Шляхтичи придержали коней. Понемногу к преследователям подъезжали ещё всадники. Они начали наскакивать с флангов или с тыла. В таких случаях арьергардная четвёрка бросалась в яростную атаку, паля из пистолетов и размахивая палашами. Шляхтичи отста­вали. Так проехали пару миль.

—             

Покуда нас спасает отвага да милость Господа, — молвил Ланд­ельс. — Ежели шляхтичи сообразят, из какого теста наш «эскадрон», нам крышка.

Молодой мужик с длинными усами вдруг сказал, что знает корот­кий путь в Пруссию. Капрал снял с него свой кафтан и вывел в голову отряда. К полякам подъехало ещё человек пятнадцать. Они раздели­лись на три отряда: один с тыла, два по флангам. Но действовали без общей команды и ни разу не решились на общую атаку. А наскоки двух- трёх удальцов шотландцы отбивали без труда.

Вдруг проводник спрыгнул с коня, перескочил через канаву и бросился к полякам с криком:

—             

Рятуйте,

люди добрые!

Рятуйте

!!!

«Добежит до

шляхтичей, мы пропали!»

— Гордон дал

шпоры се­рому

и погнался за мужиком.

На кочкастом лугу хорошей скорости не набрать. Патрик догнал беглеца совсем близко от поляков — уже не схватишь. Осталось только одно: Гордон наотмашь рубанул палашом. Мужик кратко вскрикнул и

упал,

заливаясь кровью. Едва Патрик успел развернуть жеребца!

Серый

не

выдал.

Проехали еще с полмили.

Боковые отряды

вдруг умчались

впе­рёд,

оставив в

тылу

с дюжину всадников.

—             

Проскочили!

— обрадовался Вилли Длинная рапира.

—

Кабы так!

—

вздохнул

Гордон. — Видишь, впереди два ряда

де­ревьев?

Наверняка гать через болото. Коли шляхтичи займут

выход

с

гати, мы

пропали.

—             

Вперёд, джентльмены!

— скомандовал корнет Стюарт.

Арьергардная

четвёрка,

пришпорив

коней,

обогнала отряд и

ри­нулась

к

болоту.

—

Смелее,

парни!

— бешено орал Патрик. — Будем драться, чтоб хоть погибнуть на

суше!

Негоже джентльменам

подыхать

в

канаве!

К

счастью,

болото оказалось неглубоким.

Шотландцы

гнали коней, поднимая

фонтаны

грязной

воды

и

тины.

На том берегу драгун уже ждала дюжина

шляхтичей. Но где им было остановить бешеный удар шотландцев. Освободили выход с гати, очистили путь своему «эс­кадрону». После этого преследователи отстали.

Дотемна шотландцы путались по грязным дорогам, пока добрая старушка не показала путь к мельнице:

—             

За ручьём уже Пруссия.

Отпустили мужиков и мальчишек с их лошадьми, отдали обещан­ные три талера.

С каким наслаждением шотландцы вдоволь напились пива у прус­ского бауэра! Завалились спать.

Где-то среди ночи Гордон проснулся. Привиделся тот длинно­усый мужик с окровавленным лицом и страшный крик:

—             

Рятуйте, люди добрые!!!

Патрик долго ворочался на ароматном сене. Нет. Не уснуть. Осторожно вышел во двор, уселся на бревнышке, развёл костерок из щепочек.

«К чему сон сей? На тот свет отправил не меньше дюжины. Ни­когда никто не снился. Видно, неспроста. Тех-то убивал в бою. Сол­даты. А этот — безоружный мужик. Бежал к своим. Святое право всякого узника. Ясное дело, выбора-то не было. А всё ж грех велик. За­губил невинную душу.

В первом же костёле закажу мессу за упокой его души!» — решил Гордон. Но и это не успокоило. Патрик вглядывался в огоньки костра. В голове крутились невесёлые думы:

«До сего дня Пресвятая Дева выручала меня из всех переделок. Солдат он и есть солдат. А тут, вроде, грань переступил. Уже не сол­дат, разбойник. Прав был Алекс, в погоне за добычей мы теряем люд­ской облик. Пора вернуться в роту! Будет тяжко — перетерплю. Замолю грех у Господа, Он поможет. Пора стать офицером».

Патрик стал молиться.

Через пару дней, разделив добычу, шотландцы сели решать: что дальше. Большинство возвращаться в роту не хотело. Особо шумел Вилли Длинная рапира:

—             

Запрут в крепости, зимой с голоду сдохнем! А тут до зимы, пока власть не установилась, сколько добычи можно взять. С деньгами иди куда хошь. Дорога открыта: хоть к имперцам, хоть к немцам, хоть к москалям.

Гордон помалкивал. Споры — дело пустое. За себя он всё решил у костерка.

На другой день, до рассвета, забрав вещи и лошадей, Патрик с верным Стасом выехал в Торн. Гордон сразу поехал в роту, к ротмистру.

Не повезло. Нарвался на лейтенанта Мак Кулло. Сей тупой сол­дафон давно ненавидел Патрика, считал умником и пролазой. А тут такая удача! Лейтенант своим глазам не поверил:

—             

Дезертир!!! Взять его!

Скоро пришёл ротмистр Мелдрам и выпустил Патрика. Ну и рожа была у Мак Кулло, когда он встретил Гордона на улице.

Вновь потянулась служба. Через неделю в Торн приехал корнет Стюарт и тут же был посажен на гауптвахту под арест. За его судьбу шотландцы особо не тревожились. Милорд Крэнстон и милорд Гамиль­тон обещали пойти к Генералиссимусу и выпросить Стюарту помило­вание.

Гордону первому выпал черёд его караулить. Патрик обрадо­вался: хотелось узнать о судьбе оставшихся друзей, особо, Ландельса. За последнее время он прикипел сердцем к сему чудаку. Пока Стас бегал в трактир за выпивкой и закуской, можно было потолковать. Корнет был не весел.

—

Ты, брат, слинял во время! Надо бы и мне так. Вилли втянул нас в грязную историю. Кто-то из местных донёс ему, что купец Вайс- ман везёт в Ригу груз русских мехов. У Длинной рапиры аж глаза заго­релись. Дескать, пугнём купчишку — и враз разбогатеем. Русский соболь дорого стоит. Ландельс долго спорил, отговаривал, да и мне затея не нравилась. Все остальные клюнули на приманку богатой до­бычи.

Дождались купеческого каравана на лесной поляне. На беду там оказались парни не из пугливых. Поставили возы кругом и давай па­лить по нам из вагенбурга! Двоих ранили, одного убили. Наши и озве­рели. Вилли перескочил через заграждение, и пошла резня. Шестерых кончили сразу, Вайсману отсекли ухо. К тому же с купцом ехала пле­мянница, пани Мария. Девку сразу прикрыл Ландельс, закричал: «Моя доля! Кроме неё, мне ничего не надо». И что Алекс нашел в этой ху­дышке? Ни кожи, ни рожи. Одни глаза огромные. Сказал, что повезёт панночку в Ригу сам, передаст отцу. Ландельс, похоже, решил бросить службу. Небось, женится и заживёт себе, как мирный человек. Тут и я решил, лучше покаяться и выпросить прощение за дезертирство, чем болтаться в петле за разбой.

—             

С добычей-то повезло? — спросил Патрик.

—             

Не шибко. Соболей не было, бобров две дюжины, четыре мед­вежьи шкуры, остальное лисы да белки.

Осень да зима — нелёгкая пора для солдата. А уж в том году осо­бенно. Похоже, Фортуна решительно повернулась спиной к Гордону.

Пока он потчевал в своей палатке пришедших в гости офицеров, какой-то гад увёл Серого. Неделю Патрик искал любимого коня. Без толку. Потом дошёл слух, что жеребца украл рейтар из полка милорда Кренстона. Найти так и не удалось. Патрик купил нового коня, отдал за него почти все деньги. Но равняться с Серым новый никак не мог.