Солдат удачи. Исторические повести

Андерсон отпустил двух пленных шляхтичей да намекнул: дес­кать, соль могу и продать. Тотчас мужики навезли припасов выше го­ловы. Начал майор продавать соль за серебро. Озолотился.

—

Слыхал я об этом, — кивнул Вилли. — Так оно и было. Однако корпус в шестнадцать тысяч не велика сила.

—             

Не скажи! — возразил Гордон. — Нынче австрийцам просто на­нять добрых солдат и генералов. Сказывают с ними граф Монтеку- колли — полководец знатный, из первых в Европе.

Мидлтон усмехнулся:

—             

Ты, Патрик, ведомый стратиг. Скажи, куда двинут имперцы?

—

Един Господь ведает. Проще всего им ударить по Трансильва- нии. Князь Ракоши — старый враг Вены. Навряд ли они упустят такой случай.

За Енджевом рота остановилась невдалеке от иезуитского мона­стыря. Вечером Патрика потянуло взглянуть.

Сколь горестная картина! Алтари были разорены и обезобра­жены. Перед главным — убитый старец, второй монах — на хорах.

Лежавший внизу старик с седой, узкой бородкой напомнил ему отца Вильяма, когда-то учившего Патрика катехизису. Сердце заще­мило от жалости. Патрик постарался успокоить себя: «Святые отцы приняли мученическую кончину, и сейчас они, несомненно, в раю».

Позвать на помощь некого, и Гордон сам вырыл в саду могилу и похоронил старцев. Принёс из часовни большое деревянное распятие, поставил на могилу. Кто-то рубанул тесаком по лику Иисуса. Встав на колени, Патрик долго молился, каялся и просил прощения у Господа за своё участие в столь богопротивном деле.

Союзники заняли Варшаву, Краков, Брест-Литовский и прочие главные города страны. Однако поляки упорно уклонялись от крупных сражений. Карл Х гонялся за польской армией, как за призраком. А ведь ходил слух, что Чарнецкий, недавно получивший звание воеводы русского, где-то под Ченстоховым формирует регулярные полки с офи­церами-иноземцами. Пользуясь передышкой, шотландцы, как и дру­гие, с молчаливого одобрения ротмистра промышляли по лесам и болотам. Главное было —отыскать в кустарнике лагерь шляхты. Затем двое-трое шотландцев кидались в атаку с пальбой и громкими криками. Спешить не следовало, дабы хозяева успели разбежаться. Самое труд­ное в сиих рейдах — довезти добычу до обоза. А там уж трое слуг Гор­дона под присмотром верного Стаса оберегали ладную повозку, две гружёных телеги и

табунок

добрых коней. Фортуна не обижала Пат­рика. Одначе сия богиня вельми переменчива.

Как-то его отрядили в наряд к обозу. В тот вечер заночевали в больших амбарах. Гордон удобно устроился в углу на груде соломы. Ло­шадей поставил рядом. Среди ночи ему приснилось, что он борется с каким-то великаном и тот раз за разом швыряет Патрика наземь. Про­снулся в дыму — пожар!!! Верхушки снопов поодаль уже пылали.

Гордон кинулся к воротам, с трудом распахнул их, бросился об­ратно и палашом обрубил поводья. Скорее выгнать коней на гумно! С каждой секундой огонь усиливался. Вернуться в амбар — чистое без­умие. Но там же новое, отличное седло и пистолеты! Укрывшись пла­щом, Гордон снова сунулся в пекло. Нащупал и вытащил в дыму пистолет. Спасти седло не смог. Благо, живой выкатился в поле!

Слуги, повозка, две телеги с добычей, лошади — всё сгорело. Один Стас выбрался с опалённой рожей. Четверо шотландцев легли дальше от выхода. Выбрались безо всего в горящих на спине рубахах.

В ту ночь их эскадрон потерял большую часть запасных лошадей и экипировки.

У Гордона пропала вся упряжь, много богатой добычи и девять лошадей. Потом Гордон три дня ездил без седла — ни за какие деньги не купишь! Вечером у костра капрал Стрейтон заметил:

—

Не жалей! Будем живы, будет и добыча. На войне всегда так. Да, видать, скоро всё кончится. Князь Ракоши привёл восемьдесят тысяч мадьяр, теперь полякам не выдержать.

—

Не думаю, — ответил Патрик. — Мадьяр и половины не набе­рётся. Да и толку с венгров не густо. Они только грабить хороши.

Начался яростный спор. Большинство рейтар поддержало кап­рала.

—

Чего зря глотки драть? — рассудительно заметил Александр Ландельс. — Проверить мы всё равно не сможем.

—             

Мост через Вислу достроили, — заметил Мидлтон. — С утра пе­реправа. Пересчитать несложно.

—             

А что? И посчитаю! — заявил Патрик.

Гордон надеялся в ближайшем будущем стать офицером и стара­тельно постигал все тонкости марсовой науки. Ему и впрямь было ин­тересно.

Он поднялся затемно, собрался и встал у моста. Появились трансильванцы. За князем и его свитой — восемьсот гвардейцев. Потом конница, тысяч двенадцать-пятнадцать. Пехота — пять тысяч молдаван. Обозы — примерно столько же. Княжеский обоз и артилле­рия — ещё две тысячи. Вышло меньше тридцати тысяч! А уж похваля­лись!

Вскоре за Брест-Литовском капрал и Вилли предложили Гор­дону:

—             

Айда по добычу! Время удобное, с ротмистром договорились.

Взяли ещё пятерых парней. В такой компании можно смело

ехать куда угодно.

Первые два дня удачи не было. На пути сожженные татарами сёла, только вороньё орёт с обгорелых печных труб. А в уцелевших де­ревнях уже всё подмели под метёлку, задолго до шведов. Ничего до­стойного перевозки не отыскали.

На третий день Мидлтон заметил узкую тропу, ведущую в за­росли. Свернули. Недавно прошёл дождь, и, как ни старались шот­ландцы уклоняться от мокрых ветвей, промокли до нитки. Тропа вывела к узкой песчаной гряде меж двух болот. А там стояли шесть больших возов, гружённых доверху. И хозяев, ясное дело, не видно было: попрятались.

Тридцать-сорок финнов из полка генерала Барнса уже потро­шили возы, выбирали, что поценнее.

—

Есть смысл подождать и взять хотя бы то, что останется, — за­метил капрал.

Ждали в сторонке, не сходя с коней.

Тут двое финнов выволокли из болота прекрасную паненку, оде­тую весьма изысканно. Вытащив кричащую и упиравшуюся панночку на сухое место, солдаты принялись срывать с неё одежду: меховую без­рукавку, кофточку, расшитую кружевами и лентами, верхнюю юбку тон­кого сукна.

Панночка осталась в корсаже с серебряными петлями и белой фланелевой юбке. Девушка сразу заметила шотландцев и сообразила, что они из другой компании.

—             

Спасите, люди добрые! — отчаянно кричала девица, заливаясь слезами. Лицо её, искажённое страхом и залитое слезами, трудно было назвать красивым, но Патрик отметил высокую грудь и роскошные белые плечи под сорочкой.

—             

Ради Господа! Спасите!

Гордон не выдержал:

—

Послушай, камрад! Вы и так взяли нынче богатую добычу. Всё ж мы христиане. Негоже оставлять нагой сию девицу. У тебя тоже есть мать.

Солдат не слушал. Заметив на корсаже серебро, финн даже за­ржал от радости и тут же сорвал его и передал товарищу. Тот, не торо­пясь, складывал добычу в мешок.

Патрик соскочил с коня и подошел поближе.

—

Гордон! Брось! — окликнул его Стрейтон. — Девка — его закон­ная добыча. А уж финн из своего гроша не упустит. Не трогай.

Солдат тем временем пощупал фланель нижней юбки и рявкнул на ломаном польском:

—             

Тонкая!!! Сымай, курва.

Панночка вывернулась у финна из рук и спряталась за спиной у Гордона.

—             

Постой, камрад, договоримся, — начал Патрик. Он хотел пред­ложить финну два-три талера как выкуп за девицу.

Солдат не стал ждать. Возмущённый вмешательством, он сада­нул Патрика по шее. Гордон устоял с трудом.

«Такое хамство спускать не должно!» — Патрик выхватил палаш и ударил финна плашмя, по макушке. Тот рухнул.

И тут же шестеро финнов с палашами наголо бросились на по­мощь к товарищу. Гордон отбивался от семерых. Счастье, что их тупые клинки не наносили большого вреда. Лишь один прямой выпад рассёк бровь. Но долго Патрик не удержаться бы.