Великая судьба

— Присаживайтесь, гости дорогие, — предложил хозяин и, подойдя к очагу, надел дэли, который был накинут на его плечи. Старухе, видно, давно не терпелось вставить свое слово, она засуетилась.

— Я вот-вот собиралась раздуть огонь. Погодите немного, я сейчас.

— Ничего, — ответил лама, — нам не к спеху.

Оп наклонился над кучкой аргала, положенной на тлеющие угли, и стал сам раздувать огонь. Показались язычки пламени. Лама поставил на таган котел и принялся готовить чай.

— Мы караванщики, — начал первый старик. — Сами-то мы издалека, ходили в Хурэ, а теперь к себе возвращаемся. Да вот несчастье у нас случилось, девушка повредила ногу.

— Бедняжка! Как же это произошло?

— Упала с верблюда.

Тем временем проворная старушка разлила чай в пиалы. Лама поднес пиалу каждому из гостей. Все молча принялись пить чай. Первым заговорил хозяин:

— Я ведь не ахти какой лекарь. Правда, бывает, что и помогаю ближним. А сидеть целыми днями на молебнах в храме у меня терпения не хватает. Ну, давайте посмотрим, что у нее с ногой.

Сначала он пощупал у Гунчинхорло пульс, потом стянул с нее гутул, осмотрел и ощупал ногу.

— Разрыв мышц, и еще неизвестно, цела ли кость. Идти она сейчас не сможет. А если все же будет ходить, то останется хромой на всю жизнь. Может что-нибудь и похуже случиться... Но вы ведь караванщики, задержаться здесь, наверное, не сможете?

— Да, ждать нам долго нельзя никак.

— Ничего не поделаешь, придется нам оставить ее здесь, пока не поправится. Только где же вы ее поместите-то?

— Ну, насчет этого не беспокойтесь, найдется, где поместить. Я ведь живу один, — смиренно потупившись, ответил лама.

Гунчинхорло заплакала.

— Не ждите меня, раз уж так случилось, — всхлипывая, проговорила она. — Идите, но задерживайтесь. А поправлюсь, как-нибудь доберусь одна.

— Янда, оставь ей своего верблюда. А то как же она потом пешком пойдет? — сказал первый караванщик.

— Ладно, оставлю. Вернешься домой — не забудь вернуть!

— Войлочную подстилку и все, что нужно, мы тоже оставим. . Хозяин юрты был загорелый полнеющий человек с мягким, спокойным взглядом и тихим голосом. На отдельном столике в юрте лежала раскрытая книга, чтобы всякий, кто войдет сюда, мог видеть, что хозяин — любитель богословия. И вся обстановка в юрте свидетельствовала об аккуратности и обстоятельности ее владельца.

Старушка тем временем удалилась в шалаш, а из палатки появился банди с мальчиком лет десяти, которого он пес на закорках. Он вошел в юрту, и лама начал вправлять мальчику вывихнутую ногу. Потом банди забрал больного и вернулся в палатку. Тут как раз подоспел Янда со скудными пожитками Гунчинхорло, ведя за собой верблюда.

— Не знаю уж, как вас и благодарить, — обратилась к нему Гунчинхорло.

— Вишь, какая незадача, не вовремя ногу ты повредила. Ну ничего, — сказал Янда.

— Не беспокойтесь, нога скоро заживет. Счастливого пути вам, Янда-гуай. Жаль, что некому теперь будет готовить чай для вас. Не знаю уж, как мой отец расплатится с вами за верблюда. Доберетесь до дому — вы ему там расскажите, что со мной приключилось.

— Да бог с пим, с верблюдом. Ведь его могли и волки задрать. Поправляйся-ка лучше скорее да возвращайся домой.

Максаржав был занят с утра до поздней ночи: приходилось бороться с бандитами — крупная банда перешла западную границу и грабила казахские аилы. Но в конце концов с пей было покончено, бандиты отступили на русскую территорию.

Оставив часть войск в пограничном районе, Максаржав с небольшим отрядом продолжал преследовать банду. Однажды они наткнулись на группу русских солдат, которые, укрывшись в лесу, начали стрельбу. Отряд в замешательстве остановился. Максаржав, внимательно вглядываясь в лесные заросли, уже подернутые желтизной осени, думал: «Интересно, много ли их?» Потом спохватился: «Так мы же на русской территории!» К отряду подошли русские пограничники.

— Явна[Пошли (искаж. монг.).], — сказал один из них, взяв повод копя, на котором сидел Хатан-Батор.

— Куда? — громко спросил всадник.

— Командир пошли, — пояснил русский.

— Господин министр, он хочет отвести вас к своему жанжину, — сказал кто-то из спутников Максаржава.

— А где находится их жанжин?

— Вон в том доме.

Максаржав стегнул коня плетью и поскакал в указанном направлении. Из дома, заслышав стук копыт, выскочили несколько человек с винтовками наизготовку.

Максаржав спрыгнул с копя у дверей дома и, приблизившись к группе русских, поздоровался и представился. Того и Дорж неотступно следовали за ним, остальные ехали в отдалении.

— Проходите в дом, — пригласили Максаржава.

Проходя через сени, Максаржав разглядел в углу лыжи, железный умывальник, метлу и большую корзину, полную грибов.

— Э, да они тут грибы заготовляют! — сказал Максаржав, обернувшись к своим спутникам. По его тону те поняли, что жанжин спокоен, а значит, и у них нет оснований опасаться.

Группа русских и монголов вошла в комнату, где в углу висели изображения русских богов. Привели переводчика, старичка бурята. Появилась и полная русоволосая женщина, поздоровалась и принялась хлопотать вокруг стола: постелила скатерть, разлила чай, поставила тарелки с угощением. Заметив развешенное на стене оружие, Максаржав сказал:

— Вы, наверное, знаете наш монгольский обычай — если на нашу землю без приглашения приходят чужеземцы, мы прогоняем их восвояси. И мы будем уничтожать бандитов, откуда бы они ни пришли.

— Мы слышали, что вы храбрый и отважный человек! Знаете, именно через наш пост провезли китайского амбаня.

— При чем тут моя храбрость! Изгнание амбаня — заслуга моих цириков.

— По вашим способностям вам бы ханом быть!

— Скажете тоже! Не только ханом, но даже и хошунным правителем я не хотел бы стать, единственно, к чему я стремлюсь, — это не допустить, чтоб враги топтали нашу землю.

— Но ведь сейчас вы сами вторглись на чужую территорию! Что вы на это скажете?

— Мы прибыли к вам, чтобы обсудить некоторые вопросы.

— А имеете ли вы представление о том, как ведутся дипломатические переговоры? Есть ли у вас соответствующие полномочия?

— Ваши люди совершают бандитские набеги на нашу землю без всяких полномочий.

— Мы к бандитам никакого отношения не имеем. С давних времен мы желаем только одного — мирных, добрососедских отношений с вашей страной.

— Бандиты не раз грабили наши кочевья, они угнали табуны в тысячи голов из казахских, урянхайских и дюрбетских кочевий. Мы хотим, чтоб нам вернули этих коней. Ведь сотни семей разорены! Причиненный ущерб должен быть возмещен. От рук бандитов погибли наши люди, и мы требуем строгого наказания преступников. Хотим своими глазами увидеть, своими ушами услышать, что возмездие настигло злодеев.

— Мы не можем немедленно дать вам ответ по этому делу и потому просим немного задержаться и погостить у нас. Вам будет предоставлено особое помещение.

Гостей провели в домик, очень похожий на тот, в котором они только что были. Для цириков же поставили палатки русского военного образца. Дом и палатки круглосуточно охраняли вооруженные солдаты. Русские командиры угощали Максаржава водкой, кормили очень хорошо и ежедневно сообщали, что ответ от высшего начальства еще не получен и угнанные копи не обнаружены. Однажды Того, помявшись, сказал Максаржаву:

— Не слишком ли часто вас здесь угощают вином?

— Слишком часто, говоришь?

— Я думаю, пора нам возвращаться домой.

— Вот получим какой-то определенный ответ, тогда и вернемся, дорогой Бого.

— А мне кажется, нас совсем и не собираются отпускать.

— Как это не собираются отпускать?

— Вы заметили, например, что кормить нас стали хуже?

— Не беда, с голоду не помрем. Я думаю, у них хватит припасов.

— А может, нам отправить гонца к своим? — предложил Дорж.