Королева Реформации

Глава 20. Чума

Посетив церковь замка и убедившись в том, что останки ее мужа не тронуты, оптимистично настроенная Кати повела свою семью к Черному монастырю. То, что предстало перед ее глазами, заставило ее остолбенеть.

Утратив доступ в церковь замка, испанские солдаты удовлетворили свою ярость, уничтожив дом „главного еретика“. Следы разрушения были повсюду. Почти все окна были разбиты, мебель сломана, стены покрыты жирными пятнами, почти все двери были сняты с петель, разбитая посуда валялась на полу. Помимо этого кабинет использовался в качестве туалета, и трупы нескольких собак и кошки еще усиливали и без того непереносимый запах. Пока Кати наблюдала все это в молчании, дети обошли все уголки дома. Ничто не пощадили. Даже подвалы и курятники были разрушены.

Кати расплакалась.

Прошла долгая и непереносимо тяжелая минута, затем Ханс положил руку матери на плечо. „Мама, — сказал он, обнимая ее покрепче, — отец хотел, чтобы мы переехали в Зульсдорф. Может быть, может быть именно туда нас хочет направить Бог“.

Кати призадумалась. Еще полчаса ушло на то, чтобы обследовать все причиненные убытки. Затем она собрала детей в том, что осталось от кухни. „Я приняла решение. Мы переезжаем в Зульсдорф“.

Ферма в Зульсдорфе и примыкающая к ней земля Вахсдорфа не стали жертвами полных ненависти солдат. Но вместо этого эти земли стали полем боя. Постройки исчезли, не осталось ни одного животного, и исчезли все инструменты. „А что мы будем делать теперь?“ — спросил Павел.

„Мы вернемся в Виттенберг!“ — ответила Кати. В ее голосе появилась свежая нотка уверенности. „В конце концов, у нас десять рук. Это значит, что у нас есть сто пальцев. Мы используем их для того, чтобы восстановить Черный монастырь. Потом позаботимся об остальном“.

„А где мы воьмем деньги?“ — спросил Ханс.

„Бог позаботится!“

Пока повозка везла их обратно в Виттенберг, Кати обдумывала план восстановления. „Прежде всего, — объявила она, — мы приведем в порядок свои спальни. Затем починим кабинет“.

„Ты собираешься начать писать книги?“ — спросил Павел.

„Нет, не собираюсь. Но приведенный в порядок кабинет будет напоминать мне о вашем отце, а это придаст мне силы. После того, как мы справимся со всем этим, мы починим несколько комнат и будем сдавать их внаем. Бог дал нам замечательную возможность, и наша обязанность ее использовать!“

Целую неделю они поднимались на заре и работали до заката, но наконец три спальни были отремонтированы. „Теперь нам нужно починить хотя бы одно окно, — сказала Кати. — Кто-нибудь из мальчиков знает, как вырезать и вставить стекло?“

Никто не знал.

„Очень хорошо. Тогда давайте вызовем мастера, и пусть он починит окна“.

„А чем мы ему заплатим?“ — спросил Ханс.

„Иди за мной, и я вам покажу“. Кати подвела их к тайнику в погребе. Открыв его, она показала им несколько полок с серебром. „Много лет тому назад я научилась прятать ценные вещи, чтобы ваш отец не мог их раздать. А теперь мы заложим их и используем деньги на свои нужды“.

Пока Кати продолжала заниматься ремонтом, мастерство детей тоже возрастало. Мальчики научились чинить двери, красить и ремонтировать старую мебель, вставлять стекла. С помощью Кати Маргарета сшила занавеси из старых лоскутков. Вскоре Кати вывесила объявление о сдаче комнат внаем.

Первыми жильцами стали пожилые супруги Кункль. Когда новые комнаты были готовы, появились и новые жильцы. Когда к ним пришел человек без денег, Кати была тверда и откровенна. „Мне нужны деньги, оплата вперед“.

„Но я пятый кузен доктора Лютера“, — просил человек.

„Для меня это не имеет значения. Мне нужны деньги“. Заметив его разочарование, она добавила. „Мне нужен садовник. Если вы с этим справитесь, я могу подыскать вам место. В противном случае…“

Человек ушел, явно недовольный.

Кати требовалось много мяса. Ей пришлось отправиться в лавку Хельмута Шмидта. „Где Хельмут?“ — спросила она у прилавка.

Эстер помрачнела. „Разве вы не слышали?“ — спросила она.

„Нет. Мы были так заняты, восстанавливая дом, что я уделяла мало внимания новостям“.

„Мой муж лишился ноги в Мюльберге. Пушечное ядро оторвало ему ногу ниже колена. Он ужасно страдал. Мне приходится управляться с лавкой, пока он в больнице“.

„А как ваши двойняшки?“

„Иоанн и Петер здоровы. Каждое воскресенье я вожу их навестить отца. Именно они заставляют его бороться за жизнь“.

„Думаю, что и вы многое для этого делаете“, — сказала Кати. Она кивнула и улыбнулась.

Поскольку у Кати не было в наличии больших денег, Эстер разрешила ей пользоваться кредитом до пятидесяти гульденов.

Пока основная часть дома процветала, работы по восстановлению остальных частей монастыря были закончены. В скором времени в каждой комнате появились жильцы, на окнах занавески. Но лучше всего было то, что столовая была всегда полна гостей, и Кати могла платить по счетам.

Хотя Иоанн Фридрих оставался в ссылке, избиратель Морис позволил Виттенбергу остаться городом протестантов. Иногда он даже приезжал, чтобы послушать пастора Бугенхагена. Университет Виттенберга тоже продолжал свое существование, хотя студентов насчитывалось меньше сотни.

Кати наслаждалась работой. Но ранние утренние подъемы и работа до тех пор, пока не гасли третьи, а то и четвертые свечи, сильно ослабили ее. Как-то раз, когда она была выбита из сил, к ней подошел Ханс.

„Мама, — сказал он, — я думаю, мне следует отправиться в университет в Кенигсберге“.

„Я согласна, — ответила Кати. — Твой отец хотел, чтобы ты стал юристом, и мне тоже этого хочется. Я горжусь тобой“.

„Мама, но тебе нужна моя помощь“.

„Ерунда! Вся жизнь перед тобой. Мы справлялись раньше, справимся и теперь. Кроме того, Бог всегда заботился о нас. Он не подведет“.

После того, как Ханс уехал, остальные дети стали работать еще усердней. Но усилия были непомерными для Кати. Иногда в момент слабости она спрашивала себя, почему ей, прозванной многими Королевой Реформации, приходилось зарабатывать себе на жизнь, сдавая комнаты внаем. В такие минуты отчаянья она обычно уходила к себе, закрывала дверь, падала на колени и разговаривала с Отцом. После этого она всегда чувствовала себя бодрее духом.

В конце зимы она страдала от сильного жара и, казалось, что ее молитвы упирались в потолок и не шли дальше. Кати была в таком отчаяньи, что хотела умереть. „Возьми меня домой, Отче“, — молила она в слезах. Пока она молилась, она увидела склоненное над ней лицо Эстер Шмидт.

„Что вы здесь делаете?“ — спросила Кати.

„Я пришла помочь“.

„Но я… я ничем не смогу отплатить вам“.

„А кто говорит об оплате? Хельмут вернулся из больницы и хорошо справляется с делами. Мы молились об этом, и я решила помочь вам, пока вам не станет лучше“.

„А как же ваши двойняшки?“ Кати посмотрела на нее с удивлением.

„Да, это проблема. Но решение у нее простое“.

„Какое же?“

„Если Маргарита, — она говорила, тщательно обдумывая каждое слово, — если Маргарита сможет посидеть с ними, пока я здесь, я действительно смогу помочь вам“.

„Это Господь вдохновил вас сделать мне такое предложение?“ — спросила Кати.

Эстер кивнула.

„Тогда вы и есть ответ на мои молитвы, — Кати вытерла слезы. — Да, Эстер, — продолжала она с воодушевлением, — вы действительно ответ на мои молитвы!“

Кати уже поправлялась, когда Эстер ворвалась к ней в комнату с тревожными новостями. „Фрау Лютер, — воскликнула она, — Виттенберг снова в опасности!“

„Новая война?“

„Нет, это хуже, чем война“.

„Разве Иоанн Фридрих казнен?“

„Нет! Нет! Новости гораздо хуже!“

„Тогда что это?“

„Чума вернулась!“

„Ч-ч-чума? — у Кати перехватило дыхание. — Вы уверены?“

„Семь человек с нашей улицы уже умерли“.

Кати простонала. „Я не верю, — наконец сказала она. — Я помню прошлую чуму, когда в этом доме была больница. Почти на каждой кровати лежали ее жертвы. Некоторые из моих близких друзей погибли. — Она покачала головой. — Это было ужасно“.