Королева Реформации

„Но Морис протестант“, — воскликнула Кати.

„Да, это так. Но тем не менее император предложил ему место Иоанна Фридриха в качестве избирателя. Это предложение изменило его взгляды. Для некоторых положение значит больше, чем праведность“.

К полудню лошади, тащившие телегу, обливались потом. „Как вы думаете, не нужно ли им отдохнуть?“ — спросила Кати.

„До Магдебурга все еще далеко“, — ответил кучер нетерпеливо.

Прошел еще час, и Кати снова обратилась к нему. „Эти лошади устали. Им нужна вода и отдых“.

„Они ваши или мои?“ — рявкнул человек, украшая ответ проклятием.

„Они ваши. Но они устали. Кроме того, всем нам нужно остановиться“.

Весьма неохотно он подвез их к дереву недалеко от источника. Пока животные отдыхали, Кати предложила провизию, которую приготовил повар. „Отобедайте с нами“, — сказала она, кивая ему.

„Я всего лишь кучер“, — ответил он.

„Нет, вы не всего лишь кучер, вы наш друг и помогаете нам бежать. Все, что есть у нас, принадлежит и вам“.

Все еще жалуясь и ворча, кучер присоединился к обеду.

Через полчаса они продолжили путь. Дорога все больше и больше была заполнена беженцами. Когда они проехали мимо пожилой женщины, у которой сломалось колесо телеги, Кати предложила остановиться и помочь ей. „У меня нет времени, — ответил кучер на языке немецких простолюдинов. — Взгляните на солнце! Оно почти село!“

Когда до Магдебурга осталось всего лишь несколько миль, кучер вел себя так, словно был одержим бесом. Погоняя лошадей, он проклинал их и кричал: „Пошевеливайтесь, вы, лентяи, ни на что не годные неблагодарные твари!“

Кати передернулась, когда посмотрела на круп лошадей, по которым ручьями стекал пот. Она попробовала было пожаловаться, но чем больше она просила его успокоиться, тем более диким он становился. Снова и снова он кричал на лошадей, обзывал их непечатными именами и хлестал их кнутом. Он пытался заставить их двигаться с огромной скоростью в гору, когда лошадь справа заржала и упала. Быстрого осмотра было достаточно, чтобы убедиться в том, что она была мертва.

„Что мы теперь будем делать?“ — спросила Маргарита.

„Мы поделим все то, что есть в телеге между собой и понесем поклажу на себе“, — ответила Кати.

„А что делать с телегой?“ — спросил Павел.

Кати пожала плечами. „Мы оставим ее кучеру“, — сказала она.

Глава 19. Беглецы!

Они тащили на себе одежду, обувь, провизию и другие предметы необходимости. Кати и ее семья направлялись вперед по узкой пыльной дороге. После долгого молчания, нарушаемого хрустом камней под ногами, Мартин спросил: „Мама, как нам узнать, правильно ли мы идем?“

„Мы не знаем, но раз уже все телеги и повозки движутся в этом направлении, наверное мы идем правильно“.

„А если мы все же доберемся туда, то где мы остановимся?“ — спросила Маргарита.

„Я не знаю, но раз Магдебург был одним из любимых городов вашего отца, то кто-нибудь должен нас знать. Каждый раз, когда он проповедовал здесь, собирались огромные толпы“. Кати замолчала, и они прошли еще сорок или пятьдесят шагов. Затем она добавила: „Подобно Аврааму, мы должны выступать с верой“.

„Но Авраам не просто шел, — ответил Ханс, — у Авраама были верблюды и слуги! Я боюсь, что у меня не так много веры, и этот груз становится слишком тяжелым. У меня ломится спина“.

„У меня болят ноги, — добавил Павел. — Если мы доберемся туда, в чем я сомневаюсь, я надеюсь, что мы можем съесть немного супа“.

„У нас еще много еды, — сказала Кати. — Но я думаю, что нам лучше забыть о еде, пока мы не найдем места для стоянки. Уже темнеет, а мы забыли взять фонари“.

Вскоре после захода солнца прямо перед ними в сотне ярдов появился свет. Ободренные этим, все пошли быстрее. Оставив детей у ворот фермы, Кати постучалась в дверь.

„Нам нужен ночлег“, — сказала она старому согбенному человеку.

„Мне жаль, — пробормотал он. — Но в каждой кровати у нас спят по два человека, так же как и на полу“.

„А как насчет сарая?“

„Он тоже полон людей, так же как и курятник“.

„Вы можете что-нибудь предложить?“

„Впереди на дороге будет большой дом. Попробуйте там“.

„Большой дом“ тоже был полон людей, и им пришлось обойти еще шесть мест.

„Давайте спать на улице“, — предложила Маргарита.

„И пусть нас съедят волки!“ — воскликнул Мартин.

Чувствуя себя настолько усталой, что каждый шаг казался невыносимым, Кати заставила себя пойти на следующий свет. На этот раз на ее стук откликнулся сердечный возглас: „Фрау Лютер!“

Кати удивилась, и прямо перед ней возникло лицо Филиппа Меланхтона. „Добро пожаловать! Добро пожаловать!“ — вскрикивал он, радуясь встрече с ней.

„А как насчет детей?“ — спросила Кати.

„Они тоже могут входить“. Он вышел из дома и кивнул им.

Когда Кати с детьми расположилась прямо у двери, худощавый молодой человек подошел к ним. „Меня зовут Георг Гаулке, — сказал он. — А вот моя жена Марта. Мы рады, что Королева Реформации почтила своим присутствием наш дом. Оставайтесь здесь сколько хотите“.

„Наверное, вы очень устали, — вмешалась Марта, — чего бы вам хотелось?“

„Супа!“ — закричали дети.

Пока Кати с детьми наслаждалась густым супом из капусты с колбасой, Георг Гаулке изучал ее лицо. „Мы никогда не встречались, но я вас помню“, — сказал он.

„Правда?“ — спросила Кати.

„Я хорошо знал доктора Лютера. Я был на одном из его занятий в университете в Виттенберге. Когда мы с Мартой поженились, он прислал нам письмо с поздравлениями. В письме он сказал: „Я посылаю вам в качестве свадебного подарка вазу“. Затем он добавил: „P. S. Кати спрятала ее“.

„Мы с Мартой смеялись над этим много раз. И вот вы сами здесь, вы, которая спрятали нашу вазу! Да, мы гордимся, что вы с нами за столом“.

„И очень хорошо, что я ее спрятала, — ответила Кати, немного покраснев. — Доктор плохо распоряжался деньгами. Он от всего отказывался и любил раздавать вещи — даже наши свадебные подарки. Хорошо, что я спрятала ту вазу, потому что без нее мне не удалось бы купить мяса у Хельмута Шмидта, нашего мясника“.

Пока все смеялись, Марта сказала: „У нас много места, но и народа много“. Она поправила узел белокурых волос на затылке. „Я положила Ханса вместе с Павлом, а фрау Лютер придется делить кровать с Маргаритой“. Она прикусила в задумчивости губу. „Мартин ляжет на кушетке“.

„А где мы будем спать?“ — спросил голос десятилетнего мальчика откуда-то сверху.

„А вы с Иоанном можете спать в сарае“.

„Вот здорово! — воскликнул он. — Мы столько раз просили тебя об этом, но ты не разрешала. Ура!“

За завтраком Меланхтон сказал: „Только благодаря провидению Божьему мы собрались в этом доме. Я здесь потому, что моя телега сломалась, а вы здесь потому, что ваши лошади пали“. Он положил себе немного бекона с яичницей. „Мы по-прежнему в нескольких милях от Магдебурга, и я думаю, что нам нужно продолжать путь до тех пор, пока мы туда не доберемся. Им нужна моя помощь в распределении беженцев. Наша следующая проблема — как добраться до Магдебурга“.

„Я не вижу никаких проблем, — вмешался Гаулке. — Я отвезу вас в своей телеге после завтрака“.

Магдебург на западном берегу Эльбы был городом-крепостью. Здесь Кати встретила нескольких старых друзей и среди них Георга Майорса, профессора богословия из Виттенберга. В конце дня она с семьей остановилась в роскошном доме сенатора. „Вы можете оставаться здесь столько, сколько хотите, — сказал законодатель. — Доктор Лютер изменил мою жизнь, и я почитаю для себя великой честью помочь его семье“.

Кати с детьми было удобно в новом доме. Ханс и Павел встретили старых друзей из Виттенберга, Маргарита и Мартин хорошо проводили время с соседскими детьми, еды было много, места тоже — и жена сенатора делала все, чтобы они чувствовали себя как дома. Кати только начала расслабляться, как к ней подошел гонец.