Святая Русь - Княгиня Мария (СИ)

«Да это же девушка! – еще больше удивился боярин. – Одна, в диком лесу? Колдовство какое-то».

Неждан Иванович даже крестное знамение сотворил. Уж не русалка ли птицей выпорхнула из черного, неведомого омута, и обернулась в дремучем лесу красной девицей? Каких только чудес на белом свете не бывает!..

А лицо певуньи и впрямь пригожее: слегка продолговатое, румяное, с разлетистыми, черными бровями и вишневыми, пухлыми губами.

Неждан Иванович, забыв обо всем на свете, полностью отрешенный, слушал девичью песню, слов, которых, он никогда не слышал. Видимо, девушка пела то, что видела, и что чувствовало своим юным сердцем:

Ах, спасибо тебе, красно солнышко,

За красу твою волшебную,

За день лучезарный и ласковый,

За снега нежные и серебряные…

«Какой райский голос! – невольно подумалось боярину. – Но кто же, все-таки, эта девушка, и как она здесь очутилась?»

Неждан Иванович не выдержал и направился к незнакомке. Девушка, услышав хруст снега, тотчас оборвала песню, и схватилась за лук. Короткий миг – и оперенная стрела, извлеченная из берестяного колчана, оказалась на туго нятянутой тетиве.

Корзун поднял руку:

- Не пугайся, красна-девица. Худа тебе не сделаю.

Любава, кроме Фетиньи и старца Фотея, никогда чужих людей не видела и не испытала страха в своем сердце. Все люди, с коими она шестнадцать лет встречалась, были добрыми и приветливыми.

- Кто ты? – ничуть не робея, спросила девушка, хотя лук не отпускала.

Неждан Иванович остановился в трех шагах и миролюбиво произнес:

- Вдругорядь молвлю: не пугайся. Боярин Неждан Иванович Корзун. Едем с дружиной в стольный град Владимир. Остановились на привал, дабы малость потрапезовать. А я, вот, по бору прошелся и твой чудесный голос услышал.

Любава опустила лук и внимательно глянула на боярина. Лицо, кажись, и впрямь доброе. Такой человек зла не сотворит.

- Так кто ж ты, красна – девица?

- Любавой меня кличут.

- Как, как?.. Господи! – Корзун, от неожиданного потрясения, даже к сосне отшатнулся. – Любава!.. Даже глазами похожа… Любавушка!

- Что с тобой, боярин? – перепугалась девушка. – Даже в лице переменился. – Аль имечко мое чем-то встревожило?

- Ты уж прости меня, красна – девица. Жену мою напомнила. Ее тоже Любавушкой звали… Год назад похоронил.

- Чую, жаль тебе ее.

- Еще как жаль, Любавушка. Жена!

Любава подошла к боярину и слегка коснулась мягкой ладонью лица Корзуна.

- И мне тебя жаль, дядя Неждан… Когда тетя Матрена умерла, я целую неделю плакала.

- Где ж ты живешь, Любавушка?

- Там, - повернувшись назад, неопределенно махнула рукой девушка.

- Это где?

- В деревне Нежданке.

- Не слышал о такой. Далече отсюда?

- Верст пять.

- С кем же ты живешь, Любавушка?

- С маменькой Ариной.

- А деревня большая?

- Махонькая. Всего-то три избы. Но они давно пустуют. Все примерли, когда моровое поветрие навалилось. А сейчас мы только с маменькой обитаем.

Пришлось Неждану Ивановичу вновь удивляться:

- Вдвоем?.. В глухом лесу. Да неужели вам не страшно?

- А чего страшного, дядя Неждан? В лесу хорошо. Он всегда добрый и приютный. Я, кроме леса, ничего и не видела.

- И давно ты живешь в своей Нежданке, Любавушка?

- Отроду, дядя Неждан. И мамка моя…

Любава вдруг замолчала: чуткие уши ее уловили чьи-то голоса.

- Кличут тебя, дядя Неждан… Слышишь?

Корзун прислушался: и впрямь его ищут дружинники: «Боярин! Боярин!».

Неждан Иванович с сожалением вздохнул. Поглянулась ему лесная девушка. Хотелось о многом ее расспросить, но на дороге ждет княгиня Мария. Поди, забеспокоилась, коль послала на его поиски дружинников.

- Ну, прощай, Любавушка. Коль Бог даст, свидимся.

- Прощай, дядя Неждан.

Любава закинула лук за плечо, развернулась на широких, коротких лыжах, и шустро побежала в глубь бора. Оглянулась, помахала Корзуну рукой и вскоре пропала из виду.

Неждан Иванович вновь вздохнул и, оставаясь под впечатлением встречи с девушкой, пошагал к дороге. Затем, спохватившись, вытянул из сафьяновых ножен саблю, и принялся делать зарубки на деревьях.

- Куда ж ты запропастился, Неждан Иванович. Все давно потрапезовали, а тебя нет. , - озабоченным голосом молвила Мария.

- По лесу прошелся, княгиня. О делах наших призадумался.

Корзун, сам не зная почему, не стал рассказывать Марии о своей неожиданной встрече.

Г л а в а 4

НА «»ПОТЕШНОМ ДВОРЕ

На третий день, к полудню, выехали к верховью Нерли.

- Теперь уж недалече, - довольным голосом произнес Неждан Иванович.

Дорога пошла наезженным Суздальским опольем. До стольного града – рукой подать.

Вскоре и княгинин возок, и дружина вымахнули на пригорок. Мария Михайловна подала знак рукой Корзуну, тот понимающе кивнул, и крикнул вознице – дюжему мужику в овчинном полушубке, с заиндевелой, покрытой сосульками бородой.

- Остановись, Кузьма!

Мария Михайловна сошла из возка и перекрестилась на золоченые купола владимирских собров. Конечно же, княгиня утомилась за дальнюю зимнюю дорогу, но она не подавала и виду. Ей надо быть сильной, тем более, сейчас, когда она должна вступить во Владимир. Сей город, со дня его основания, никогда не был дружелюбным к Ростову Великому. Сколь раз его дружины подступали к древнему городу, разоряли и сжигали окрестные села и деревеньки, но каждый раз были биты ростовцами. Сколь зла принесли Ростовскому княжеству Юрий и Ярослав Всеволодовичи!

Ныне сидит во Владимире сын Ярослава – двадцативосьмилетний князь Андрей, младщий брат Александра Невского и двоюродный брат Василька Константиновича. Что принесет встреча с ним? Неудача чревата большой бедой для Руси, поэтому надо приложить все усилия, чтобы переговоры завершились успехом. Другого итога для Марии не существует. Пока ехала к Андрею Ярославичу, она много и напряженно думала: какие подобрать веские слова к гордому, зачастую, непредсказуемому князю, и она, казалось, нашла их, хотя и понимала, что может произойти любая неожиданность, коя сломает тщательно разработанный план. Уж слишком громадная ответственность сейчас лежит на Марии: в ее руках – судьба Руси.

Неждан Иванович глянул на сосредоточенное лицо княгини и участливо молвил:

- Ничего, Мария Михайловна. Все-то сладится. Перед тобой, матушка княгиня, никакая крепость не устоит.

- Твоими бы устами, Неждан Иванович, - улыбнулась краешками губ Мария, и на душе ее посветлело. Нравился ей боярин Корзун, всегда нравился. Семнадцатилетней девушкой она приехала с Васильком из Чернигова в Ростов, и после же первого знакомства с юным боярином (они оказались одногодками), Мария молвила супругу:

- Неждан, мнится мне, человек умный и добрый. Такой молоденький, а уже в боярском чине ходит. Это ты его, Василько, так возвеличил?

- Корзун – весьма толковый человек. Он молод годами, да стар умом. Это ты верно подметила. Думаю, настанет время, и он будет моим ближним советчиком.

Так и получилось…

Самого города, кроме сверкающих на солнце крестов и куполов, еще не было видно. Для этого надо было спуститься в лощину, проехать левым берегом Клязьмы и вновь подняться на холм. Вот тогда-то и предстанет во всей красе Владимир на крутом откосе Поклонной горы.

Так когда-то было. Ныне же, после лютого татарского вторжения, город «во всей красе» не предстал. Всюду виднелись следы губительного разрушения, и всюду шла стройка: возводились новые деревянные стены, башни и проездные ворота крепости, рубились избы, купеческие и боярские терема. Каменные Успенский и Дмитриевский соборы, и некоторые храмы, хоть и были разграблены, но чудом уцелели. Главная же святыня Владимира была вдобавок осквернена. Все женщины, в том числе княгиня Агафья, и даже малолетние девочки, укрывшиеся в храме, были жестоко обесчещены двумя сотнями «окаянных и безбожных татар». Трижды освящали Успенский собор заново, но злодеяния ордынцев из памяти людской никогда не выветрятся.