Святая Русь - Княгиня Мария (СИ)

- А когда же учить меня станешь, бабушка Фетинья?

- Коль Бог даст зиму пережить, то наведаюсь в Нежданку красной весной и пробуду с тобой седмиц десять. Вот тогда-то ты многое и изведаешь. И по лесам, и по лугам, и по болотцам пройдемся.

- Я буду очень ждать, бабушка.

- Вот и славно, голубушка… А сейчас маленько потрапезуем. Правда, снедь⁶⁰ моя скудная, но с голоду не помрем.

Фетинья принесла с улицы охапку сухого валежника, просунула в подтопок, затем достала из закута⁶¹ кусок бересты, запалила от свечи и положила на сушняк.

- Кое-что подогреть надо, голубушка. Печь хоть и малая, но спорая. Преподобный Фотей, еще когда в мужичьей силе был, ладную печь сотворил. Зимой охапку бросишь – и в тепле сидишь.

Вскоре Фетинья вытянула дубовым ухватом на шесток два глиняных горшочка. (Фотей, когда лепил печи, позаботился и о горшках, и о другой глиняной посуде).

- Помолись перед трапезой и присаживайся к столу, касатка.

Любава, у коей за весь день и маковой росинки во рту не было, конечно же, проголодалась. Еще на пол дороге к скиту она спохватилась: надо бы лепешек да яичек с собой взять. И как это маменька не позаботилась? Обычно такая радетельная, а тут запамятовала. Да и бабушка Фетинья о снеди не заикнулась.

А отшельнице было не до снеди: уходила она из бывшего разбойного стана с тяжелым сердцем: и избы не предала огню, и жильцов к себе не сманила. Успокоилась только в минуты отдыха, когда девушка с непритворной любовью заговорила о лесе. А затем Любава и вовсе ее порадовала.

- Тут у меня и репа пареная, и похлебка из белых грибов, есть и моченая брусника на меду.

- Репа и мед? – удивилась Любава. – Да откуда всё это, бабушка?

- Пареная репа на Руси – одно из любимых кушаний. Им даже бояре не гнушаются. Я ведь, когда из обители уходила, обо всем подумала. И семян огурцов с собой взяла, и репы, и сеянчик луковый. Заступ прихватила. А земли, слава Богу, хватает. Тут неподалеку малая речушка петляет. Вскопала небольшую полоску и засеяла.

- Как хорошо-то, бабушка. А мед как добыла?

- Добыла, голубушка. Фотей-то наш – второй отшельник. А первым был Иов. Скит же всегда на добром месте рубят. И чтоб просторная поляна была, и чтоб родничок неподалеку, и чтоб бортные дерева имелись, в коих божьи пчелки медок откладывают. Фотей-то мне два дупла указал, медом полнехоньки. Сам-то он мед не приемлет.

- Чего ж так, бабушка? Мед силы придает.

- Еще, какую силу. Кто мед ежедень употребляет, тот отменным здоровьем обладает, и никакой недуг его не одолеет. Самый могущественный целитель!.. А преподобный Фотей, как истинный подвижник, плоть свою длительными постами, неустанными молитвами да скудной трапезой умерщвляет. Таких людей мало на белом свете, зато им в вечной жизни Богом воздастся…Ты кушай, кушай, голубушка, да на ночлег располагайся. Завтра зарано поднимемся. Мать твоя, поди, не находить себе места. Рядном⁶² накроешься. А я, покуда, к старцу схожу.

Любава как улеглась на лавку, так тотчас провалилась в глубокий, непробудный сон.

Фетинья же поведала старцу о своем неожиданном посещении глухой, лесной деревушки. О многом рассказала, но о том, что деревушка была когда-то разбойным станом, утаила. Зачем Фотею знать о ее прежней жизни, полной тайн и несчастий?

- А пошто ты, Фетинья, дите милое в скит привела?

- Страшно мне за Арину и дочь ее стало. Одни они в лесу остались. Вдруг, какая напасть, не приведи Господи, приключится? Вот и надумала девоньке скит показать.

- Всё поведала?

- Всё, преподобный.

Старец почему-то протяжно вздохнул.

- А мне погрезилось, что ты чего-то не досказываешь, Фетинья. Я ведь человечью душу, почитай, наскрозь чую.

- Да зачем мне скрывать, преподобный?

- Ну ладно, Господь с тобой…На утре дите милое ко мне приведи.

Ранним утром старец вновь возложил свою длань⁶³ на голову Любавы и изрек:

- Благословляю тебя, дите милое, на жизнь светлую и праведную. Не место твоей доброй матушке и тебе, чадо, в скиту пребывать. Вам другая жизнь Господом предназначена.

У Фетиньи при последних словах преподобного нехорошо стало на сердце. Ужель Фотей догадался? Прозорлив же старец!

А старец продолжал:

- Мнится мне, не долго вам и в деревне обретаться. Нельзя двум женщинам в дремучем лесу обитать.

- А я привыкла к Нежданке, дедушка.

- Ты еще совсем юная, дите милое, и многое не ведаешь, многое в жизни не познала. Недолог день, когда к тебе придут иные мысли. Люди должны жить среди людей.

- А как же ты, дедушка Фотей?

- Я – другое дело. В своей молодости, чадо, я был одержим всякими мирскими страстями, через кои должен пройти каждый юнота. И тебе, дите милое, суждено через них пройти. Судьбу не обойдешь. А дальше – всё в руках Божьих. Кому - в монастырь или в скит, а кому – мирская жизнь. Вот тебе-то, дите милое, последнее уготовано.

Старец приложился иссохшими губами к челу девушки, перекрестил и тихим, уставшим голосом молвил:

- Да хранит тебя, Господь.

Перед тем, как отправиться с Любавой в деревушку, Фетинья, не удержавшись, вновь подошла к отшельнику и вопросила:

- Давно хотела изведать, преподобный. Зачем скитник Иов за свои долгие годы прирубил еще три кельи? Для кого?

- А тебе разве не вдогад, Фетинья? Для тех подвижников, кои преуспеют в христовой вере и любви к Богу. И час тот скоро грядет.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Г л а в а 1

НАДО СПАСАТЬ РУСЬ !

Минуло полгода. Срок не так уж и велик, но для Ростовского княжества он оказался благодатным.

Княгиня Мария осталась довольна последней поездкой сына в Золотую Орду. Борис прибыл в Ростов Великий в добром расположение духа.

- Не зря я, матушка, высидел четыре недели в Орде. Когда я с ханом Сартаком встретился в другой раз, то ни одного человека Берке в шатре не оказалось.

- Почему?

- Берке полностью порвал всякие сношения с ханом.

- Что-то произошло?

- Хан Сартак заявил своему дяде, что ему, христианину, грех видеть лицо мусульманина. Берке был взбешен, и он и его приближенные перестали посещать хана.

По лицу княгини Марии пробежала тень.

- Напрасно Сартак сделал такое заявление. Напрасно. Хан Берке не тот человек, чтобы сносить оскорбления. Убеждена: борьба в Орде обостриться. Дерзостные слова кинул в лицо Берке хан Сартак. Он так уверен в своих силах?

- Держится он весьма твердо, матушка. В этом я удостоверился на последней встрече с ханом. Он был очень весел, много шутил и дружелюбно со мной разговаривал. Вот тогда-то я и решился высказать твою просьбу, чтобы дань собирал не баскак, а местный князь. Приближенные хана замерли, а Сартак, малость подумав, сказал: «Меня убедили твои слова, князь Ростовский. Золотой Орде куда выгодней собирать дань не вороватому наместнику, а самому князю. Не подведи меня, Борис». Я поблагодарил хана и заверил его, что дань он будет получать сполна. Сартак выдал мне особую грамоту. Теперь баскак Туфан прикусит язык.

- Отменно, сын! Я очень наделась на твою поездку в Орду. Ты выполнил всё, что я тебе вверила.

Борис как-то загадочно ухмыльнулся:

- Но кое-что, матушка, ты мне почему-то не вверила. Боярин мой, Неждан Иваныч, провел с царевичем Джабаром скрытые переговоры, о коих он мне в Орде и словом не обмолвился. Поведал о них лишь на обратном пути. Обижаешь меня, матушка.

- И в мыслях не было тебя обижать, сын. Ты еще очень молод, иногда бываешь несдержан, посему поручать тебе сразу два опасных дела я не решилась. С ордынцами надо быть крайне осмотрительными. Ты уж не серчай на меня, сынок. Все дни, когда ты был у татар, я очень переживала за тебя. Орда есть Орда, никогда не ведаешь – вернешься из нее или нет. Всё молилась, молилась!

- Прости, матушка… О Джабаре с боярином будешь толковать? Я вас оставлю.