Быть Руси под княгиней-христианкой

   — Никто, воевода, — успокоил его Глеб. — Я не первый раз прячу сокровища и знаю в этом деле толк, к тому же, поверь, не меньше твоего заинтересован, чтобы о месте их сокрытия знали лишь мы с тобой и тот десяток моих людей и гирдманов, что переносили бочонки и сундучки с горной тропы в облюбованную нами пещеру и потом заваливали в неё вход. Если этим людям мы доверяем, как себе, нам беспокоиться не о чем.

Свенельд метнулся к столу, грохнул о его крышку кулаками.

   — Проклятие! У нас в руках несметные богатства, а мы должны сидеть невесть зачем в Бердаа и ждать, когда город вновь осадит Эль-мерзебан. Пусть мы разобьём его войска ещё раз и два, пять и шесть раз, но в конце концов наши силы попросту иссякнут, и он уничтожит нас. Не он, так пришедший ему на смену полководец или соперник-правитель, изгнавший Мохаммеда из Аррана. Ведь не можем же мы с неполным десятком тысяч дружинников сражаться со всем халифатом?!

   — Об этом я и хотел поговорить с тобой, воевода. Мы с тобой те два человека, которые больше всех не заинтересованы в победе Багдада, ибо она, помимо всего прочего, связанного с поражением своего войска вдалеке от родины, оставляет нас с тобой нищими. Поэтому мы должны предпринять всё, чтобы Бердаа пребывал в наших руках до тех пор, покуда мы либо получим приказ великого князя оставить Арран, либо в силу обстоятельств будем вынуждены сделать это самостоятельно. Главный воевода Олег, конечно, знатный и удачливый военачальник, но одними выигранными сражениями Бердаа не удержать, для этого нужно хоть немного быть властителем и не гнушаться применять меры, к которым главный воевода относится свысока, не желая пачкать руки. Между прочим, что он решил предпринять в связи с беспорядками городской черни?

   — Завтра биричи прокричат на всех городских площадях, что все, кто по какой-либо причине не желает находиться в Бердаа, могут беспрепятственно покинуть его. На это будет дано трое суток. Ежели по истечении сего срока кто-нибудь выступит против нас, он будет безжалостно уничтожен. Главный воевода желает любой ценой сохранить добрые отношения с горожанами, не делая из них врагов. Я его понимаю — чтобы успешно отражать нападения войск Эль-мерзебана за стенами города, надобно иметь в нём надёжный тыл.

   — Главный воевода поступает мудро. Однако вдвое мудрее было, если бы одновременно с выдворением из Бердаа недовольных он велел бы сыскать зачинщиков сегодняшнего мятежа. Именно зачинщиков, а не тех, кто швырял в его воинов камни и палки и растерзал раненых. Среди моих городских друзей есть люди, хорошо знакомые с вожаками местных бродяг и нищих, и от них я узнал, что простым участникам беспорядков было хорошо уплачено и они возникли не сами по себе из-за недовольства горожан русичами, а были заранее подготовлены. Главному воеводе следовало бы выявить и пройтись по всей цепочке зачинщиков, дабы определить верхушку.

Ведь она не остановится только на этих беспорядках, устроенных голодранцами, а предпримет, думаю, ещё что-либо для того, чтобы чинить вред нашим войскам. А слабость наших войск на руку противнику и приближает не только его победы, но и потерю наших с тобой богатств. Не так ли?

   — Так. И ежели главный воевода не считает нужным снисходить до поиска главарей мятежа, этим надобно заняться нам. Мы-то в случае поражения нашего воинства теряем больше всех. Ты это хотел сказать?

   — Не совсем. Нам не надобно вершить за главного воеводу его дел, но следует заранее быть готовыми к новым проискам тайных недоброжелателей нашего войска, дабы в самый краткий срок принять против них ответные меры. Самое сильное и верное оружие в борьбе с любым недругом — это сила и золото. Силы вполне достаточно у главного воеводы, а вот подкуп нужных людей, завладение чужими тайнами и прочие приёмы тайной войны ему не по нраву, хотя они зачастую бывают намного действеннее явной силы и даже победы на поле брани. Ежели к тайной войне не намерен прибегать главный воевода, кто знает, возможно, ею придётся заняться нам с тобой, заботясь одновременно о своём войске и о собственном богатстве.

   — А тайная война — это прежде всего деньги на подкуп нужных людей и получения секретных сведений. Уж не для её ведения ты доставил в подземелья моего дворца бочонки с золотом и сундуки с драгоценностями Эль-мерзебана? — подозрительно посмотрел на Глеба Свенельд.

Тот рассмеялся:

   — Нет, воевода, не для этого. Я, как собака-ищейка, шёл по следу сокровищ не за тем, чтобы тратить его по пустякам. Однако я предусмотрел и возможность того, что судьба заставит нас лишиться малой части богатства, дабы сохранить большую. Среди захваченных бочонков двенадцать оказались с серебряной монетой, и я велел половину из них спрятать вблизи города в глубокой каменной щели и засыпать её мелкими каменьями. Это будет наша общая казна, которую мы сможем использовать в тех крайних случаях, когда под угрозой окажутся наши жизни или сохранность остальных сокровищ. Повторяю — это серебро должно быть истрачено лишь в крайних случаях и только по нашему общему согласию. Ежели ты против этого, я завтра же с посвящёнными в нашу тайну людьми откопаю их и доставлю к тебе во дворец.

   — Я согласен с тобой, атаман. Нам действительно необходимо иметь под руками деньги, которые в случае крайней нужды могли бы стать оружием в тайной войне за сохранение нашего богатства. Теперь расскажи, как тебе удалось с сотней воинов отбить сокровища у трёх сотен конных дейлемитов, а я затем передам поручение главного воеводы, с которым он попросил меня обратиться к тебе.

   — Воевода, ты привык к битвам с ворогом лицом к лицу, а я поднаторел в устройстве засад и нанесению ударов, когда их не ждут. Поэтому для меня было важно не то, сколько дейлемитов явятся за сокровищами, а сколько их окажется у тайника, и как мне без ошибки выбрать место, где силы противника не будут важны. Я предугадал то, что к тайнику не прибудет много врагов, ведь Эль-мерзебану нет смысла без нужды открывать секрет тайника, которым он ещё не раз сможет воспользоваться, поэтому у расщелины будет вполне достаточно двух десятков моих людей. Я знал, что дейлемиты пожалуют со стороны Чёрной речки, поскольку после поражения войск Мохаммеда попасть на дорогу из долины они не могли. Для засады я подыскал место рядом с мостком за расщелиной у ближайшего сужения дороги, приказав моим людям и твоим воинам подготовить для обвала на неё как можно больше камней с подступивших к дороге скал. После этого осталось затаиться среди камней и в кустах над дорогой, выбрав удобные для стрельбы из луков и самострелов места.

   — Каменный обвал на дороге мог преградить путь всадникам, но не спешившимся воинам, — заметил Свенельд. — Да и луки у дейлемитов тоже были, и владеют они ими ничуть не хуже наших воинов. А тройное превосходство в силах — страшная вещь.

   — Так это при равных условиях, воевода, — ответил Глеб. — А в схватке у расщелины моими союзниками были внезапность нападения и выигрыш времени. С дейлемитами у мостка не было никаких хлопот, тем более что их явилось всего полтора десятка человек. Мы позволили им поднять из тайника на дорогу все бочонки и сундучки, погрузить их на повозки и, когда дейлемиты решили тронуться в путь, засыпали их стрелами. Да так успешно, что лишь троих раненых потом пришлось добить мечами, остальные были насмерть поражены из луков.

   — Если всё сложилось так удачно, отчего произошёл бой на дороге? — поинтересовался Свенельд. — Почему, захватив без шума повозки, вы попросту не отправились в Бердаа, отрезав возможных преследователей от себя подожжённым мостком?

— Потому, воевода, что устроитель тайника знал место намного лучше нас. Ему был известен путь на вершину одной из скал у дороги, откуда просматривался мосток и подходы к нему с обеих сторон. По-видимому, прежде чем полтора десятка дейлемитов отделились от отряда и двинулись к тайнику, на скалу поднялся наблюдатель и условным сигналом сообщил, что у расщелины всё спокойно. Став свидетелем дальнейших событий, он известил отряд и о них. Мы едва успели развернуть повозки у моста в нужную нам сторону, как с расположенной рядом скалы в небо взвилась стрела с горящим хвостом, и тотчас дейлемиты ринулись к мосту. Они находились от него в трёхстах шагов за ближайшим изгибом дороги, наша засада располагалась на сотню шагов ближе. Когда передние всадники поравнялись с ней, на них сверху обрушились камни, перегородившие дорогу по всей ширине, и засвистели стрелы наших лучников. Но, как ты справедливо заметил, воевода, дейлемиты — не новички в воинском деле и знают, что делать в любых обстоятельствах. Одни, оставаясь в сёдлах, начали отвечать своими стрелами на наши, другие, спешившись, стали преодолевать завал.