Святая Русь - Княгиня Мария (СИ)

- В гости с кинжалами не ходят, - с явным неудовольствием произнес Корзун.

В ответ тургадуры ничего не сказали, лищь старший из них заглянул в шатер и тотчас вышел.

- Ты, князь Борис, и ты, боярин Корзун, можете войти к великому хану.

Хан Сартак, в шелковом халате и в белоснежной чалме, усыпанной драгоценными камнями и огромным алмазом посередине, восседал на знаменитом золотом троне Батыя. Справа и слева от хана сидели, поджав ноги, на мягких подушках приближенные Сартака - дядя хана Берке, знатные мурзы и темники в богатых одеждах. За троном хана напряженно застыли тургадуры, готовые в любой миг выполнить любое поручение своего властелина.

Поклонившись хану, Борис Василькович велеречиво произнес:

- От имени всей земли Русской я приветствую тебя, великий и досточтимый хан. Да процветает твое царствование многие лета!

- И я тебя приветствую, князь Борис, - довольно радушно отозвался Сартак и показал рукой на одну из подушек. – Присаживайся, князь.

- Благодарю, досточтимый хан, но допрежь позволь мне преподнести тебе мои скромные подарки.

Гридень внес и принялся раскидывать на узорчатом ковре мягкую рухлядь⁴⁹ - сорок невесомых, серебристых соболей – дорогостоящих, отборных, радующих глаз.

Сартак довольно закивал головой. Ничего нет прекраснее русских соболей!

- А теперь, великий хан, прими всё тот же скромный дар для твоих несравненных жен.

На серебряном подносе гридень внес украшения из драгоценных камней: повязки на голову, золотые ожерелья, перстни и запястья.

Сартак остался доволен и украшениями. Он взял в руки одно из запястий и долго любовался горением и блеском переливающихся самоцветов, где каждый камень стоил десятки отборных коней.

Борис Василькович, тем временем, разглядывал приближенных хана. Некоторых он узнал еще по первому приезду в ставку Батыя. Во-первых, хана Берке, смуглого, коренастого, с надменным, безбородым лицом и властными, вопрошающими глазами. Во-вторых, постаревшего, морщинистого полководца Бурундуя, и в-третьих, крепкого, крутоплечего темника Неврюя с наглыми, насмешливыми глазами. При Батые все они сидели по правую руку, а теперь сместились под левую, и это обстоятельство уже о многом говорило. Но, интересно, что за человек сидит справа, обок с властелином Золотой Орды? (Это был чингисид – царевич Джабар). Он еще довольно молод, лицо его живое, отрытое и благожелательное. Кто ж он, и почему оказался на самом почетном месте?

- Какая нужда привела тебя ко мне, князь Борис? – вопросил, наконец, Сартак, отложив от себя драгоценные украшения.

- Великая, досточтимый хан. С настоятельной просьбой, коя, думаю, не станет ласкать твое доброе сердце.

- Говори!

- Хочу говорить о дани, кою наложил на мое княжество великий джихангин Батый. Она стала непосильной.

- Почему?

- Я, думаю, что тебе это известно, досточтимый хан, и всё же повторю. Все мои земли разорены, города разрушены, села дотла выжжены. Смерды только-только начинают обустраиваться, заново рубить свои избы, а ремесленники от голодной жизни убегают в другие города, коих не коснулась разорительная война.

- Ты говоришь правду, князь Борис. Она подтверждается словами моего баскака Туфана. Бегут от тебя смерды и ремесленники, - с бесстрастным выражением лица произнес Сартак, и, оглядев своих поданных, добавил:

- Любая война приносит покоренной стране разорение. И что я могу поделать?

- Я нижайше прошу, досточтимый хан, убавить дань. Брать год-другой не десятину, а пятнадцатую долю с каждого двора.

Хан Берке, приподнявшись с подушек, грубо и язвительно рассмеялся:

- Он издевается над нами. Этот наглый урус хочет нарушить повеление покорителя Руси, несравненного джихангина Батыя.

- Да как ты смеешь просить об этом? – гневно поддержал Берке полководец Бурундуй.

- Неслыханная дерзость! – воскликнул темник Неврюй.

На Бориса Васильковича обрушились сторонники хана Берке. Их возмущенные голоса еще долго сотрясали шатер.

- Спокойно, княже, - тихо проговорил, находившийся чуть позади Бориса Васильковича, боярин Корзун.

Хан Сартак, казалось, не обращал внимания на раздраженные голоса своих противников, его лицо оставалось бесстрастным. Он вскинул вверх правую руку, и в шатре стало тихо: никто не имел права говорить, если властелин Золотой Орды поднимал руку.

- Я не сомневаюсь, что хан Берке хорошо помнит все приказы и повеленья моего отца и чтит их, как всякий добрый мусульманин. Но ты, почтеннейший дядя, должен хорошо знать, что новый хан Золотой Орды имеет полное право изменять любые прежние законы, если они пойдут во благо нашим непобедимым джигитам.

- Во благо?! – с неподдельным удивлением уставился на племянника Берке. – Какое же это благо, если наши джигиты будут получать дань на целую треть меньше? Я еще не разучился считать, Сартак.

- Великий хан Сартак, - спокойно поправил дядю властитель.

Берке в ответ лишь ехидно хмыкнул, всем своим видом подчеркивая, что «великий хан» говорит глупости.

- Дозволь мне сказать, великий хан? – попросил слова, сидевший подле Сартака незнакомый князю Борису ордынец.

- Говори, царевич Джабар.

- Тяжело раненый зверь, если ему не оказать помощь, погибает. Так может случиться и с Ростовским княжеством. В последний раз я встречался с баскаком Туфаном. Ему всё тяжелей и тяжелей собирать дань. Княжеству надо прийти в себя, и если сделать то, о чем просит князь Борис, то через два-три года дань значительно возрастет. Вот это и обернется благом, о чем мудро заявил наш великий хан. А сейчас же нельзя драть три шкуры с одного зверя.

Берке с ненавистью посмотрел на ближнего сановника хана. Этот выскочка хоть и является дальним потомком (а значит и царевичем) Чингисхана, но слишком много на себя берет. С недавних пор он стал любимчиком Сартака и оказывает на него чересчур сильное влияние. Но самое худое то, что он еще больший несторианин, чем сам Сартак. Это уже невыносимо для истинных поборников ислама. Надо, пока не поздно, убирать с дороги неверного «христосика». Сартак и Джабар представляют большую опасность для Золотой Орды. Надо приложить все силы, чтобы очистить Орду от скверны. У него, Берке, есть на кого опереться.

Хан Сартак поднялся с золотого трона, что означало: прием русского князя заканчивается. Поднялись с подушек и все присутствующие в шатре.

- Я подумаю над твоим предложением, князь Борис. А пока ступай в свой шатер.

* * *

И князь, и боярин не скрывали своего удовлетворения. Первая встреча с новым ханом оказалась обнадеживающей. Видимо, окончательный ответ Сартак даст при повторном приеме. Но только бы не засидеться в этом шатре под раскидистым карагачем⁵⁰.

- Ты вел себя с достоинством, княже, и подобрал нужные слова хану, - похвалил Бориса Васильковича боярин.

- Нужда заставит – соловьем запоешь, - рассмеялся князь. – Но, честно признаюсь, противно унижаться перед татарами. Мы, ходатаи великой и святой Руси, ломаем шапку перед варварами – кочевниками. Противно!

- Ведаю, княже, но в кой раз скажу: терпи! Терпи ради той же святой Руси.

Ночью Неждан Иванович Корзун думал лишь об одном. Джабар! Княгиня Мария настоятельно просила встретиться с ним с глазу на глаз. Но выполнить ее просьбу нелегко: люди Берке наверняка следят за каждым шагом любого человека из княжеского посольства. Правда, есть один выход, кой Неждан Иванович предусмотрел еще заранее.

Во время утренней трапезы Неждан Корзун молвил князю:

- Мне по нраву пришелся царевич Джабар. Сразу видно, что он влиятельный человек в окружении хана Сартака. Это весьма кстати.

- Согласен, боярин… Но к чему ты клонишь, Неждан Иванович?

- Прости, княже, но я, на всякий случай, приготовил подарок тому, кто будет гораздо способствовать нашим делам. Таким я вижу царевича Джабара.

- Но будет ли твой подарок угоден царевичу?