Форпост в степи

— Казак, дорогой, — начала упрашивать его девушка, хватая за руки и стараясь их погладить, — покажи мне цыгана. Только покажи. Я скажу ему два слова, всего только два…

— Не дозволю! — отрезал Захар. — Не положено!

Девушка робко опустилась на камень, на котором только что дремал Евсеев. Она терпеливо следила, как казак ощупал запоры на воротах, после чего, скорее от скуки, а не от любопытства, спросил:

— Что ты хотела сказать арестанту, дева?

— Я хотела ему сказать, золотой ты мой, чтоб он мне на убийцу указал, — цыганка заплакала. — Вайда, казак, горе сейчас мыкает не за свои, а за чужие грехи!

Ляля (а это, конечно, была она) вдруг перестала плакать. Она вытерла платком глаза и пристально посмотрела в глаза казаку.

Захар вздрогнул, словно в него угодила молния, и замер, будучи не в силах отвести в сторону взгляд. Он попробовал что–то сказать, но язык во рту одеревенел и прилип к небу. Руки сжались в кулаки и словно прилипли к телу. В голове затуманилось, и окружающая его явь превратилась в сон.

— Покажи мне Вайду! — потребовала вкрадчивым голосом цыганка.

Но голос ее прозвучал как гром среди ясного неба в голове казака.

— Сейчас… Сейчас я покажу тебе Вайду твоего, — сказал он. — Айда за мной.

Открыв ворота, казак пропустил цыганку в крепостной двор. Он шел к погребку, в котором временно содержался арестант, а девушка не отставая следовала за ним. Небольшой гарнизон отсутствовал, и это значительно облегчало намерения Ляли.

Захар спустился в погребку, вывел цыгана и, продолжая пребывать в гипнотическом трансе, с бестолковым выражением лица уселся грузно на скамейку.

Вайда остановился в двух шагах от девушки, посмотрел на нее красными тупыми от бессонницы глазами:

— Ты зачем пришла, сука?

Сжав кулаки, он подступил к девушке.

— Тебя спасти, — ответила та.

Вместо того чтобы поблагодарить ее, цыган набросился на нее с упреками:

— А ну–ка сядь и слушай, — резко оттолкнула его Ляля.

Цыган плюхнулся на скамейку рядом с казаком.

Сердце девушки переполнилось обидой. Но она вынужденно проглотила оскорбление.

— Выслеживая меня, ты попал в беду, сидишь в крепости под охраной, а тот, кто стрелял… Тебе не выпутаться. От смерти верной могу тебя спасти только я!

Вайда расслабился и обхватил голову руками:

— Казаки проклятые, чтоб их земля всех проглотила.

— Я тебе верю, — сказала Ляля, осторожно коснувшись кончиками пальцев его плеча. — Иначе бы не пришла.

— Тогда почему казакам на меня указала? — взорвался цыган.

— Я им правду сказала, что в лесу видела только тебя, — спокойно ответила девушка. — О том, что ты стрелял в кузнеца, я не говорила!

Вайда снова присмирел и замолчал.

— С того самого часа, когда тебя казаки поймали, — продолжала быстро Ляля, — я места себе не нахожу. Все в глаза твои заглянуть хотелось.

Едва она произнесла эти слова, цыган зарычал:

— И что ты в них увидеть собираешься? Не лезь, дура, не в свои дела! Ты одна с казаками не сладишь!

— А я и не собираюсь с ними силами мериться, — улыбнулась девушка, пропустив обидные слова Вайды мимо ушей. — Мы сейчас уйдем отсюда, и все!

Цыган сидел, закрыв глаза. Но Ляля видела, как тревожные тени бегали по его напряженному лицу, и напрасно он притворялся безучастным к ее словам.

— Ты пойдешь за меня? — вдруг спросил Вайда, покосившись на дремлющего в трансе Захара.

— Нет, — честно призналась Ляля. — Я Христова невеста, и на мне обет безбрачия.

Услышав отказ, вспыльчивый цыган не выдержал, замахнулся на девушку кулаком:

— Ты для чего пришла сюда? Да я лучше сдохну, как мученик, чем пойду за тобой!

Ляля отшатнулась, но не испугалась. Она схватила Вайду за руку, посмотрела на его ладонь и сказала:

— На легкую смерть не рассчитывай. Тебя ждет страшный конец, но не здесь, а далеко отсюда! И женатым тебе никогда не быть, Вайда. На тебе тоже венец безбрачия!

— Что же это такое? — ужаснулся цыган. — Вы что, договорились со своей теткой Серафимой предсказывать мне одно и то же?

— Мы тебе правду сказали, — девушка встала и посмотрела на Вайду сверху вниз. — Ну так что? Ты идешь со мной или остаешься, чтобы проверить правдивость моего предсказания?

— Айда, — решительно поднялся Вайда. — Насколько правдивы твои слова, покажет жизнь. А мне неохота принимать смерть от казаков по ложному навету, если твои предсказания — не пустая брехня!

* * *

Возвращавшиеся из «самоволки» казаки подошли к воротам крепости.

— Слышь, Иван, а ты Захарку разом не видишь?

— Не-а, — озабоченно пожал плечами Иван Григорьев и толкнул ворота, которые оказались незапертыми.

— Ни хрена себе, — нахмурился Григорий Городилов и вошел во двор.

— Ты что–нибудь понимаешь? — почему–то перешел на шепот Григорьев, снимая с плеча ружье и взводя курок.

— Ничегошеньки, — прошептал Городилов, делая то же самое.

Казаки медленно обвели глазами весь крепостной двор.

— А вон у погребка и Захарка маячит. Вот айда и обспросим.

Они подошли к Евсееву, который застыл на скамейке в позе истукана, пяля бестолковые глаза куда–то поверх их голов.

— Захар, ты что? — тронул его за плечо Городилов.

— Доцен пуло, хайло бэц! — прокричал Евсеев и снова вперил бессмысленный взгляд в небо.

— Что он сейчас брякнул, ты понял? — не сводя с Захара удив–ленных глаз, не оборачиваясь, спросил Иван Григорьев.

— А хрен его знает, — пожал плечами Городилов.

— Поди–ка в погребку загляни. На месте ли цыган чертов?

Григорий Городилов быстро спустился по лестнице вниз и тут же

вернулся обратно.

— Пусто, как в моем амбаре, — озадаченно ответил Городилов.

— Знать, утек антихрист?

— Утек, значит, мать его через забор да об пол.

Казаки переглянулись и озадаченно, как по команде, почесали затылки.

— Может, колдовство? — предположил Городилов.

— И это зараз возможно.

Иван Григорьев схватил за грудки что–то бессвязно бормотавшего на непонятном наречии Захара и как следует встряхнул его:

— Ты, кутак собачий, чего торчишь у погребки, а не у ворот? Цыгана ты освободил?

— Кого? — таращил глаза ничего не понимающий Захар.

— А может, ему по морде треснуть? — спросил у Григорьева Го–родилов.

— Обожди, погляди, какой он, — воспротивился Иван. — Разве в эдаком состоянии что уразумеет?

— Кажись, брагой от него не прет.

— Доцен пуло, хайло бэц! — вновь отбрил их Евсеев по–цыгански и тут же пришел в себя. — Братцы?! Что это со мной?

— Сами бы знать хотели, — вздохнули казаки, переглянулись, перекрестились и дружно сплюнули через левое плечо.

24

— Любовь, — сказал капитан Барков, — истинная, всепобеждающая любовь должна быть сильнейшей страстью человека; она должна подчинить себе все иные желания, возобладать над всеми другими стремлениями. Но у меня любовь может стать такой лишь при условии, что она будет взаимной. — И он бросил нежнейший взгляд на утопающую в кресле Жаклин.

— Послушайте моего совета, Александр Васильевич, — сказала Жаклин. — Забудьте о любви. Что она такое? Мимолетный сон, длящийся неделю–другую. Вот и все ее радости. И разочарования, длящиеся всю жизнь, — вот возмездие за нее. Кто и когда знал истинную любовь и был счастлив? Истинная любовь всегда безответна или трагична…

Это был уже третий визит адъютанта губернатора к Жаклин, на который он напросился сам, утеряв надежду на приглашение. Он явился к француженке, чтобы поговорить, сам не зная о чем. Дело в том, что владевшие им чувства были ему внове, и он не мог в них разобраться. Жаклин же прекрасно понимала его состояние.

— А что делает вас счастливым, Александр Васильевич? — спросила женщина, приподнявшись. — В чем думаете найти счастье вы? Не станете же утверждать, что не ищете счастья? Я все равно вам не поверю. Этим поискам посвящена жизнь каждого человека.