Столетняя война (ЛП)

Лошадей мог легко перебить ураган стрел. Он ощупал согнутый наконечник. Значит, драться пешими? Так же, как англичане? И тогда стрелы не смогут нанести урон?

- Я подумаю над тем, что ты сказал, милорд, - он протянул стрелу обратно шотландцу, - и спасибо за совет.

- Оставьте стрелу себе, сир, - отозвался Дуглас, - и завоюйте завтра великую победу.

Король резко покачал головой.

- Не завтра, нет! Завтра воскресенье. Установленное церковью перемирие. Кардиналы обещали поговорить с принцем и убедить его согласиться на наши требования, - он поглядел на север. - Если англичане еще там, конечно.

Лорд Дуглас воздержался от высмеивания идеи священного перемирия по воскресеньям. Насколько он знал, любой день подходил для того, чтобы резать англичан, но он чувствовал, что убедил короля в том, что враг уязвим, и не было смысла сейчас ему противоречить.

- Но когда вы завоюете эту великую победу, сир, - сказал он, - и заберете в Париж своих пленников, возьмите эту стрелу и храните ее в память о том, как англичане доверились оружию, которое не сработало, - он помедлил, а потом поклонился. - Доброй ночи, сир.

Король промолчал. Он снова и снова вертел стрелу с погнутым наконечником в своих руках.

И мечтал о том, как Париж встретит его криками радости

На заре в лесу стоял туман. Все было серым. Дым от сотен костров делал туман еще более густым, и воины в кольчугах бродили по нему словно призраки. Одна из лошадей сорвалась с привязи и проскакала через дубовую рощу и вниз по склону в сторону далекой реки. Стук копыт постепенно затих в тумане. Лучники сохраняли тетивы сухими, держа их под шлемами или в кошелях. Воины точили серые клинки о камни.

Разговаривали мало. Двое слуг отгребали желуди подальше от привязанных лошадей.

- Странно, - сказал Кин, - можно кормить желудями пони, но не лошадей.

- Ненавижу желуди, - отозвался Томас.

- Ими могут отравиться лошади, но не пони. Мне никогда этого не понять.

- Они слишком горькие.

- Нужно замочить их в проточной воде, - объяснил Кин, - и когда вода станет чистой, они больше не будут горькими.

Под их ногами был толстый слой желудей. С ветвей дуба свисала омела, хотя когда Томас и Кин подошли к западному краю леса, большие дубы сменились каштанами, дикими грушами и можжевельником.

- Говорят, - сказал Томас, - что стрела, сделанная из омелы, не может пройти мимо цели.

- Как, Бога ради, можно сделать стрелу из омелы? Это же просто пучок веток.

- Это была бы короткая стрела.

Два волкодава нарезали круги впереди, нюхая землю.

- Они не проголодаются, - сказал Кин.

- Ты их кормишь?

- Они кормятся сами. Это же охотничьи собаки.

Они вышли из леса, пересекли узкую полоску луга, направившись туда, где холм резко спускался в долину реки. Сама река была скрыта туманом. Армейский обоз был где-то внизу, на дороге, что вела к броду.

Над туманом показались верхушки деревьев. К западу лежала другая долина, менее глубокая. В Дорсете, подумал Томас, ее назвали бы ложбиной. Ближайший склон был террасирован под виноградники, а дальний распахан до самой вершины, широкого плоского плато. Там не было никакого движения.

- Французы там? - спросил Кин, заметив, куда смотрит Томас.

- Кажется, никто точно не знает. Хотя они близко.

- Да?

- Слушай.

Они замолчали, и через некоторое время Томас услышал далекий звук горна. Он слышал его и чуть раньше и гадал, не почудилось ли ему.

Волкодавы навострили уши и посмотрели на север, и Томас из любопытства направился в ту сторону, откуда шел звук.

Англичане и их гасконские союзники расположились среди высоких деревьев на большом и высоком холме к северу от реки Миоссон.

Если им нужно сбежать от французов, то придется пересечь реку. Она не была широкой, но была глубока, и армии пришлось бы использовать мост у аббатства и брод, что лежал дальше к западу, и такой переход занял был определенное время и дал бы французам возможность атаковать, когда армия находится на полпути через реку. Так что, возможно, армия останется на месте. Никто не знал.

Хотя наверняка армия останется здесь на некоторое время, потому что знамена разместили на лугу, примыкавшему к высокому лесу на вершине пологого холма.

Знамена шли с юга на север, отмечая места, где должны были собираться латники. Далекий горн теперь трубил настойчивей, и его призыв вывел англичан и гасконцев из-за деревьев. Они гадали, не предвещает ли этот звук атаку.

Знамя графа Уорика со львом развевалось в самой южной части на вершине холма, и хотя именно там надлежало находиться Томасу, он продолжал двигаться на север. Ложбина простиралась слева.

Там, где холм встречался с рекой Миоссон, склоны долины были довольно крутыми, но по мере того, как они с Кином шли на север, склон становился более пологим, а ложе долины поднималось, и к тому времени, когда они достигли большого знамени с изображением перьев на гербе принца Уэльского, склон слева превратился в пологий и низкий, просто откос между вершиной этого холма и плоским холмом на западе, хотя на него будет трудно взобраться, если французы решат атаковать с того дальнего холма.

Пологий склон пересекали виноградники, лозы были привязаны ивовыми прутьями к рядам каштановых жердей.

Еще больше усложняла задачу самая густая живая изгородь, которую когда-либо видел Томас: простирающаяся поперек склона, шириной в десять-двенадцать футов и состоящая из непроходимых зарослей колючих кустов и молодой поросли деревьев.

В изгороди было два широких проема, в которых телеги оставили глубокие колеи, и теперь лучники собирались с обеих сторон этих проемов. Английские знамена находились в сорока или пятидесяти шагах позади отмеченных колеями проходов.

Кин наблюдал, как собирается английская армия. Ряд за рядом, воины в кольчугах и стали. С топорами и молотами, с цепами, дубинками, мечами и пиками.

- Они ждут, что начнется атака? - спросил он встревоженно.

- Не думаю, что кто-нибудь это знает, - ответил Томас, - но пока ничего не происходит.

Потом снова зазвучал горн, но гораздо ближе. Сидящие лучники встали и некоторые надели тетиву на луки. Они воткнули стрелы в дерн, чтобы их легко можно было выдернуть и выстрелить.

- Звук идет вон с того холма, - заявил Кин, всматриваясь в широкий плоский холм на западе.

Там никого не было. Два всадника в ливреях принца Уэльского прискакали из леса и, остановшись у одного из больших проемов в изгороди, смотрели на запад.

Теперь под английскими знаменами собралось полно латников, и Томас знал, что должен вернуться к южному краю строя, где вырисовывались очертания холма над долиной Миоссон, но как только он развернулся и пошел в том направлении, снова зазвучал горн.

Три медных ноты, каждая звучала долго, и когда затихла третья, на плоском холме появился всадник. Он находился в полумиле, возможно, больше, но Томас различил яркую тунику, а потом увидел, как человек поднял над головой толстый белый жезл и помахал им.

- Герольд, - сказал он.

Наступила тишина. Французский герольд просто сидел на лошади и смотрел на занятый англичанами холм, хотя мог видеть лишь малую часть армии принца, потому что та была скрыта за плотной живой изгородью из боярышника.

- Он просто будет там стоять? - спросил Кин.

- Ожидает английского герольда, - предположил Томас, но до того, как герольд принца смог воспользоваться возможностью встретиться со своим французским коллегой, вдалеке на горизонте показалась группа всадников.

Они были одеты в красное и черное и пришпорили коней вниз по пологому склону, туда, где начинались виноградники.

- Три кардинала! - воскликнул Томас.

Там было шесть латников в доспехах, но большинство всадников были служителями церкви: священники и монахи в черном, коричневом или белом, ведомые тремя кардиналами в ярко-красных рясах. Одним из них был Бессьер. Томас узнал его по тучности и пожалел, что не взял лошадь.