Столетняя война (ЛП)

И теперь Дуглас опять будет разглагольствовать об этом, и король Иоанн вздохнул. Дуглас его пугал, и хотя тот всегда был почтителен, король подозревал, что шотландец его презирает. Но у Дугласа нет такой ответственности.

Он был просто уверенным в себе животным, бойцом, человеком, рожденным для крови и стали битв, а королю Иоанну нужно было заботиться о целой стране, и он не мог проиграть битву с англичанами.

Ему стоило больших усилий собрать армию, казна была пуста, а если король потерпит поражение, то Бог знает, в какой хаос погрузится бедная Франция. А бедную Францию уже разграбили.

Английские армии прокатывались по стране, сжигая, грабя, разрушая, убивая. А эта армия, армия принца, была в ловушке. Или почти в ловушке.

И был шанс ее уничтожить, разбить вражескую гордыню, подарить Франции великую победу, и король Иоанн позволил себе представить, как он въезжает в Париж с принцем Уэльским в качестве пленника.

Он воображал крики радости, цветы, которые бросают перед его конем, фонтаны с вином и благодарственный молебен в Нотр-Дам. Это была заманчивая мечта, чудесная мечта, но ее братом был ночной кошмар о возможном поражении.

- Ваше величество, - под грушами появился Дуглас с фонарем. Он опустился на одно колено и склонил голову. - Вы долго бодрствуете, сир.

- Как и ты, милорд, - произнес король, - и пожалуйста, милорд, встань.

Король Иоанн носил голубую бархатную мантию с золотой каймой, вышитую золотыми лилиями и с пышным воротником из серебристого меха.

Он предпочел бы что-нибудь более воинственное, поскольку Дуглас производил сильное впечатление в своей кольчуге и коже, весь в шрамах от прежних битв.

На нем был короткий жиппон с выцветшим красным сердцем, семейной эмблемой, и широкая перевязь, с которой свисал чудовищно тяжелый клинок. В руках он держал стрелу.

- Вина, милорд, - предложил король.

- Я предпочитаю эль, ваше величество.

- Люк! У нас есть эль?

- Да, ваше величество, - отозвался из дома Люк.

- Принеси эля лорду Дугласу, - велел король, а потом сделал над собой усилие, чтобы улыбнуться шотландцу. - Подозреваю, милорд, что вы пришли, чтобы вдохновить меня атаковать?

- Я верю, что вы это сделаете, милорд, - сказал Дуглас. - Если ублюдки стоят на том холме, у нас есть редкий шанс их сокрушить.

- Хотя кажется, - мягко отозвался король, - что ублюдки на вершине холма, а мы нет. Видимо, это не слишком удачно?

- Северный и восточный склон можно легко преодолеть, - пренебрежительно указал Дуглас, - пологие, спокойные и легкие склоны, сир. В Шотландии мы даже и холмом то такое не назовем. Просто прогулка. Хромая корова могла бы забраться наверх, не сбив дыхание.

- Это ободряет, - сказал король. Он замолчал, когда слуга принес большой кожаный кувшин с элем, который шотландец залпом опустошил.

Звук, который он при этом издал, был ужасен, как и вид эля, стекающего из уголков его рта и впитывающегося в бороду. Животное, подумал король Иоанн, животное с края земли.

- Ты испытывал сильную жажду, милорд, - сказал он.

- Как и англичане, сир, - ответил Дуглас и наугад бросил кувшин обратно Люку.

Король беззвучно вздохнул. У этого человека и правда нет никаких манер?

- Я разговаривал с фермером, - продолжал Дуглас, - и он сказал, что на холме нет чертовой воды.

- Но его огибает река, я полагаю?

- И как им принести наверх достаточно воды для тысяч людей и их лошадей? Они приносят понемногу, сир, но этого недостаточно.

- Тогда, возможно, нам следует дать им умереть от жажды? - предложил король.

- Раньше они прорвутся на юг, сир.

- Значит, ты хочешь атаковать, - устало произнес Иоанн.

- Я хочу, чтобы вы взглянули на это, сир, - сказал Дуглас, протянув королю стрелу.

- Английская стрела, - сказал Иоанн.

- Один мой человек в последние недели помогал кардиналу Бессьеру. Не уверен, что он человек, сир, скорее, животное, и он дерется как бешеный дьявол.

Боже милостивый, он даже меня пугает, так что лишь Богу известно, что он делает с врагами. Сегодня вечером, сир, английский лучник выпустил эту стрелу в мое животное. Она ударила его прямо по кирасе.

Ублюдок выстрелил не более чем с тридцати или сорока шагов, а это создание все еще живо. Он не просто жив, сейчас это животное делает ребенка какой-то девице в деревне.

Если человека подстрелили английской стрелой с сорока шагов, а он выжил и через пару часов уже кувыркается с девицей, то это послание всем нам.

Король потрогал наконечник стрелы пальцем. Когда-то его длина составляла четыре дюйма, он была гладким и острым, а теперь согнутым и сплющенным. Значит, стрела не пробила кирасу.

- У нас есть поговорка, милорд, - сказал король, - что одна ласточка весны не делает.

- У нас есть такая же, сир. Но взгляните на это!

Категоричный тон шотландца раздражал короля, известного своей вспыльчивостью, но ему удалось совладать с гневом. Он провел пальцем по сплющенному наконечнику.

- Так ты пытаешься сказать, что он плох? - спросил он. - Всего у одной стрелы? Твоему животному просто повезло.

- Они делают стрелы тысячами, сир, - отозвался Дуглас. Теперь он понизил голос, и его тон был скорее серьезным, чем задиристым. - Каждое графство в Англии обязано делать много тысяч стрел.

Кто-то нарезает древесину, кто-то выстругивает древки, другие собирают гусиные перья, кто-то варит клей, а кузнецы куют наконечники. Сотни кузнецов в стране тысячами куют наконечники, и всё это - древки, перья и наконечники - собирают вместе и посылают в Лондон.

Я знаю только одно, сир, когда что-то производится сотнями тысяч, то это делается не так хорошо, как единственный предмет руками мастера. Вы едите с золотых тарелок, сир, как и должны, но ваши вассалы едят из простых глиняных.

Их тарелки производятся тысячами и легко ломаются. А стрелы сделать труднее, чем кувшины и тарелки! Кузнецу нужно рассчитать, сколько костей добавить в горн, а кто может быть уверен, что он вообще это сделает?

- Костей? - спросил король. Он был удивлен тем, что сказал Дуглас. Это так англичане делают свои стрелы? Но как еще?

Они используют сотни тысяч стрел во время одной битвы, так что приходится делать их в огромных количествах, и этот процесс, очевидно, нужно было организовать. Он попытался представить, как можно было бы устроить подобное во Франции, и вздохнул, потому что понял, что это невозможно.

- Кости? - переспросил он и перекрестился. - Звучит как колдовство.

- Если вы чувствуете запах железа в горне, сир, то вы и получите железо, но добавив кости, вы получите сталь.

- Я не знал.

- Говорят, что лучшая сталь получается из костей девственниц.

- Думаю, в этом есть смысл.

- А девственниц маловато, - сказал Дуглас, - но ваши оружейники, сир, заботятся о своей стали. Они делают добрые кирасы, шлемы и забрала. Такие, что могут остановить дешевую английскую стрелу.

Король кивнул. Ему пришлось признать, что в словах шотландца есть смысл.

- Так ты считаешь, что мы слишком напуганы английскими лучниками?

- Я считаю, сир, что если вы нападете на англичан верхом, они разнесут вас на куски. Даже дешевая стрела убивает лошадь. Но если вы будете драться пешими, мой господин, то стрелы будут отскакивать от хорошей стали. Они смогут проткнуть щит, но не доспехи. С таким же успехом они могут бросать в нас камнями.

Король уставился на стрелу. При Креси, как он знал, французы атаковали верхом, и лошадей убивали сотнями, а в последующем хаосе сотнями умирали и латники.

А англичане дрались пешими. Они всегда дрались пешими. Этим они были знамениты. Их победили в Шотландии, шотландцы сотнями насаживали их на свои пики, и это был последний раз, когда они сражались верхом. И король понял, что враги выучили урок. Ему тоже следует это сделать.

Французские рыцари полагали, что есть только один способ сражаться - верхом. Это был благородный способ, великолепный и наводящий ужас - воины, металл и кони, но здравый смысл подсказывал, что Дуглас прав.