Королева Виктория

И вот настал день приезда моего любимого дяди. Как было чудесно вновь увидеть дорогого дядю Леопольда!

— Моя королева… моя маленькая королева, — шептал он, целуя меня снова и снова. Потом мы обнялись с тетей Луизой.

Чуть позже мы все вместе гуляли в парке. Я задавала бесконечное количество вопросов тете Луизе: видели ли они Феодору? Как их малыши? Что они говорят? А тем временем дядя Леопольд беседовал с лордом Мельбурном. Я так уважала их обоих, что радовалась, видя, с каким уважением они разговаривают друг с другом.

Когда мы гуляли или ездили верхом одни, дядя Леопольд заговаривал со мной о кузене Альберте.

— Ты помнишь, как он тебе понравился при встрече?

— Да, мне нравятся все мои кузены.

— Но мне кажется, что Альберт особенно.

— Да, я думаю, он мне нравится больше всех.

— Он прекрасный молодой человек.

— Конечно.

— Он желал бы вновь увидеться с тобой.

— Он должен посетить нас. А его брат Эрнст?

— Они оба здоровы.

— Я рада это слышать. Альберт показался мне немного хрупким.

— Хрупким?

— Он часто утомлялся и любил рано ложиться. Я же люблю веселиться допоздна.

— О, это болезнь роста. В этом возрасте молодые люди быстро устают.

— Правда? Я что-то не помню, чтобы я уставала. Но зато я и не выросла так, как Альберт.

— Мне казалось, вы так другие другу подходите.

— Вы, наверно, думаете о браке между нами?

— А ты об этом не думала?

— У меня было столько дел… Нет, я не думала об этом, дядя.

— А мне казалось, что ты думала… когда Альберт был здесь.

— Тогда я была молода и романтична. Теперь же, вы знаете, дядя, у меня государственные обязанности. Дядя Леопольд засмеялся.

— Поскольку ты недавно стала королевой, то еще не знаешь, что у королев есть и другие обязанности, помимо представительства на официальных церемониях и подписывания бумаг.

Мне показалось, что он недоволен мной, и я попыталась успокоить его. — Вы правы, дядя, — сказала я. — Я надеюсь, Альберт снова посетит нас.

— О да, без сомнения.

Он заговорил о другом, о возможности новых выборов, о борьбе партий, затрудняющей положение правительства. Я сказала ему, как я рада, что виги остались у власти, потому что мне было так легко иметь дело с лордом Мельбурном и мысль о его замене беспокоила меня; о том, что дважды в неделю я брала уроки у милого старичка Лаблаха.

— Это такой приятный отдых от дел. Он хочет, чтобы я пела по-французски, но я предпочитаю итальянский, он лучше гармонирует с музыкой. Я выучила несколько дуэтов, дорогой дядя… для того чтобы спеть их с вами.

Он был в восторге, и мы спели эти дуэты. Дядя Леопольд сказал, что у меня по-прежнему прелестный голос. По вечерам я играла в шахматы с тетей Луизой, которая играла очень хорошо.

Однажды лорд Мельбурн, лорд Пальмерстон и лорд Конингэм окружили наш столик и, желая, чтобы я выиграла, стали давать мне советы. Нет ничего более раздражающего, когда на тебя смотрят, как ты обдумываешь ходы, и дают противоречивые советы, поэтому я проиграла. Повернувшись к моим советникам, я сказала:

— Королева Бельгии одержала верх над моим Советом. Все засмеялись, но я чувствовала, что сыграла бы лучше, если бы меня оставили в покое.

Дядя Леопольд и тетя Луиза пробыли в Виндзоре три недели. Я просила их задержаться, но дядя Леопольд напомнил мне о своих обязанностях. Перед отъездом он сказал:

— Альберт часто думает о тебе. Я надеюсь, вы скоро увидитесь.

Я заверила его, что буду счастлива видеть Альберта. Когда они уехали, я так о них скучала! Я написала дяде Леопольду: «Мой дорогой и любимый дядя. Пишу вам только одну строчку, чтобы выразить свою благодарность за вашу доброту и свою печаль по поводу вашего отъезда. Прощайте, мой любимый дядя и отец! Да благословит и защитит вас небо, и не забывайте любящую и преданную вам племянницу и ваше дитя Викторию R».

Присутствие в Виндзоре лорда Мельбурна и лорда Пальмерстона — особенно лорда Мельбурна — помогало смягчить мое горе. Я с удовольствием проводила смотр войскам— на мне было что-то вроде формы Виндзорского полка и лента ордена Подвязки [31]. У меня была чудесная лошадь по кличке Барбара. Она была очень резва, и лорд Мельбурн настоял, чтобы на смотре я выезжала на спокойном старом Леопольде, что было очень благоразумно, потому что на смотре, длящемся два с половиной часа, нужна смирная лошадь.

— Вот, — сказала я лорду Мельбурну, — я доказала вам, что я могу объезжать войска на лошади и никогда не выеду в экипаже… пока совсем не состарюсь.

— Все прошло превосходно, мэм, — сказал лорд Мельбурн, отворачиваясь, чтобы скрыть волновавшие его чувства. Милый лорд Мельбурн! С каждым днем я любила его все больше.

Мне было очень жаль покидать Виндзор, но приходилось уезжать, так как я должна была открывать парламент в Лондоне.

Мое возвращение в Лондон несколько затянулось, так как мы останавливались по дороге в Брайтон, и только в ноябре я снова оказалась в Букингемском дворце, по которому уже соскучилась. Перед открытием парламента я должна была присутствовать на банкете у лорд-мэра в Гилдхолле.

Все это время мама пыталась переговорить со мной, я догадывалась, что этот разговор непременно коснется наших отношений с сэром Джоном Конроем, поэтому всячески избегала бесед с ней. Узнав о банкете, она написала мне записку, прося разрешить сэру Джону Конрою присутствовать на банкете. Я была изумлена. Разве она не знала о требованиях, предъявляемых сэром Джоном»? Лорд Мельбурн называл их шантажом. Я бы хотела покончить с этим делом и удалить сэра Джона из дворца, но премьер-министр был другого мнения.

«Королева, — писала мама, — должна забыть о неудовольствиях, доставленных принцессе». Я показала записку лорду Мельбурну со словами:

— Я терпеть не могу этого человека. И никогда не забуду, как оскорбительно он вел себя со мной, когда я была в его власти. — А теперь, — сказал лорд Мельбурн, — он в вашей власти.

— Но он все еще здесь. Мама говорит, что мое отношение к нему дает повод всяким толкам.

— Отношение людей, занимающих высокое положение, всегда вызывает толки.

— Она говорит, что мое упрямство вредит мне больше, чем сэру Джону.

— Вы чувствуете какой-нибудь вред?

— Нет. Он заслуживает всего, что произошло с ним. Это самый отвратительный человек на свете.

— Тогда не обращайте на него внимания… пока мы не придем к решению.

— Что мне ответить?

— Ничего. Проигнорируйте письмо вашей матери.

— Я бы хотела, чтобы мы с ним покончили.

— Так мы и сделаем… в свое время, а пока оставьте все как есть. Ничего не говорите, это самое лучшее.

Я вздохнула; как бы я хотела, чтобы все это кончилось? и мне не нужно было бы думать о сэре Джоне Конрое.

От мамы пришло еще письмо. «Мой ангел, это дело слишком затянулось. Я очень уважаю сэра Джона. Я не могу забыть, что он сделал для меня и для тебя, хотя он и имел несчастье не угодить тебе…»

Вот в этом-то и дело, мама, подумала я. Я не могу забыть, как он «не угодил» мне. А ваши отношения с ним глубоко шокировали меня. Никогда я не забуду того момента, когда, открыв дверь, я увидела их рядом и какие последствия имел этот инцидент для бедной Шпет.

Но я забыла обо всем этом, проезжая по улицам Лондона в Гилдхолл. Собралось много народа, чтобы увидеть королеву и выразить ей свою преданность. Я улыбалась и махала рукой со слезами на глазах. И поскольку я ехала в карете, они не могли видеть, какого я маленького роста. Хотя лорд Мельбурн был прав. Многие люди маленького роста очень преуспели, так что об этом не стоило беспокоиться. Меня принимали лорд-мэр, шерифы и члены муниципалитета. Я должна признаться, что полюбила такие церемонии, где я была в центре внимания и люди шумно выражали мне свою любовь.

От мамы пришла записка, по тону которой я поняла, что она сердита на меня. Оказывается, ей не предоставили положенное место за столом. Она должна увидеться со мной. Жестоко с моей стороны запираться от собственной матери. Она писала мне не как к королеве, но как к дочери.