Царица Армянская

свою поживу.

Кама Вараш быстро шел в угловую комнату. Царица разбила об пол чашу,

из которой Нуар пила вино с разведенным в нем дурманным зельем. Разбила и

стала, как разъяренная тигрица, носиться от стены к стене, бить по

зеркалам, в которых видела свое отражение. На миг остановившись, вдруг

принялась рвать на себе одежду, затем бросилась в комнату, куда только что

отправила Кама Вараша. Верховный жрец уже успел завернуть одурманенную до

бесчувствия Нуар в кусок красной материи.

— Это не та, не та, которую я отдаю тебе! — закричала царица. — Она

лишь похожа на ту, что должна стать жертвой, на ту жрицу, которую я

послала за тобой. Ее принеси в жертву.

Кама Вараш оторопел.

— Однако, царица!..

— Говорю, не та! — оборвала его Мари-Луйс. — Забери всю ее одежду,

обряди ту жрицу, что находится у тебя, пусть станет похожа на эту

девицу!..

— Что ж, будь по-твоему! — неохотно согласился верховный жрец.

И он вышел, унося в охапке всю одежду девушки и даже венок и гирлянду

из цветов, которыми она украсила себя, идучи к царице.

Мари-Луйс долго стояла над изголовьем обнаженной Нуар. Как же она

хороша...

Мари-Луйс крикнула свою жрицу-врачевательницу.

— Приведи в чувство это невинное дитя. Выпила немного вина, видно,

непривычно ей...

* * *

А в храме бога Шанта, тоже одурманенная, лже-Нуар без умолку

хохотала, и хеттские жрецы тем временем готовили обряд жертвоприношения.

Жрица покорно исполняла все, что от нее требовали. Она действительно была

очень похожа на дочь медника Миная.

Вот ее подвели к жертвеннику для священного омовения. В воду подлили

красного вина — это чтобы потом, когда прольется кровь жертвы, не очень

было видно...

Кама Вараш, обратившись к жрецу-вершителю, спросил:

— Деяние сие с волею твоею сообразно?

— Сообразно! — ответил жрец-вершитель и сам еще подлил вина в воду.

Верховный жрец положил в рот лже-Нуар живого жучка, который должен

вознести душу жертвы в небеса, открыть ей путь в пристанище богов.

Храмовые жрецы тянули ритуальные песнопения и били в барабаны. У

жертвенника горели свечи. Вокруг восседающего на пьедестале идола с

золоченой ветвью в руках ходили два жреца и воскуряли ладан. Из ниш на все

происходящее взирали неживые головы быков и буйволов, лошадей и собак.

Лже-Нуар все смеялась и радовалась, пребывая под действием зелья.

— Люди, я супруга бога Шанта! — твердила она. — Удостоенная счастья,

с небес гляжу на вас, горемык.

А дымная мгла вокруг нее все сгущалась, лики жрецов и идолов

двоились, троились и скоро совсем исчезли с глаз.

Ее уложили на жертвенник, заложили руки за голову и связали их.

Кама Вараш принял протянутый ему меч, обмакнул в чашу с маслом и,

трижды обойдя алтарь, вонзил его в грудь жертвы.

Дымная мгла поглотила все вокруг.

* * *

Рассвело.

С окрестных гор и лесов в Нерик вливаются ароматы росистых трав и

дерев. Все стены, крыша, врата храма Шанта украшены цветами, ивовыми

ветвями. Вокруг столпились хетты и армяне, плотно обступив все подходы к

храму. Хеттские жрецы окрасили свои бритые головы кровью жертвы.

У Арванда Бихуни голова умащена, а лицо все окрашено кровью.

Девяносто девять армянских жрецов стоят справа от врат храма. Девять

из них держат, перекинув через плечо, белых жертвенных овечек. Слева с

такой же ношей выстроились жрецы-хетты.

Прорицатели, колдуны, знахари держатся особняком. На поставце у

алтаря кружится каменный идол, изображающий бога Шанта. В белых его

глазницах тоже кружатся — то исчезают, то вновь появляются — каменные

зрачки.

Верховный жрец армян Арванд Бихуни, в сопровождении еще девяти

жрецов, с горящей свечою в руках приблизился к жертвеннику, девять раз

обошел его вокруг, после чего собственноручно заколол у подножия идола

всех жертвенных овечек. Затем к нему подошел верховный жрец хеттов Кама

Вараш.

Арваид Бихуни шепнул ему на ухо:

— Голову принесенной в жертву девушки из храма не выноси.

— Невозможно! — так же шепотом ответил Кама Вараш. — Жертвоприношение

не будет считаться исполненным. Голову жертвы надо вынести и всем

показать. Это полагается по обряду.

— Так ведь узнают? — испуганно сказал Арванд Бихуни. — Все может

обернуться большим скандалом.

— Ничего нельзя поделать. А ты, если хочешь, можешь уйти, пока не

поздно. Мне ваши люди не страшны, я готов им противостоять.

Прибыла Мари-Луйс. Вид у нее был мрачный и озабоченный. Ее

сопровождали Таги-Усак, властитель Нерика с шестью своими братьями, с

женой и дочерьми и двенадцать рабов.

На крыше храма появился жрец-хетт. Вознося молитву и размахивая

окровавленной женской сорочкой, наброшенной на палицу, он громогласно

возопил:

— Жертвоприношение свершилось! Исполнена воля бога Шанта!

Толпа на площади на миг словно онемела. Затем начали раздаваться

отдельные голоса:

— А жертва подобающая?..

— Все свершилось по канону?..

Царицу забил озноб. Жрица была такая юная и такая кроткая,

услужливая! Вспомнилось, как сияли ее глаза...

Окровавленная сорочка развевалась на ветру.

— А хетты, кажется, несмотря ни на что, принесли в жертву человека,

великая царица? — проговорил Таги-Усак.

— Пусть тебе не кажется! — взъярилась Мари-Луйс — Это был белый

теленок. Я знаю!.. Белый и чистый. Боги приемлют только чистую жертву!..

Кама Вараш воздел руки к небу и заголосил:

— О бог Шант! Покровитель и благодетель наш! Угодное тебе свершилось!

Вот!.. — и он поднял над собой голову принесенной в жертву девушки. — Вот,

прими, наш бог!..

Мари-Луйс снова прошибло ознобом. Но душа невольно всколыхнулась

торжествующей злобой. Забыв все, что двигало ею до этой минуты, она

вскричала:

— Смотрите, армяне! Хетты принесли в жертву человека!.. Человека!..

И армяне ринулись туда, где стоял Кама Вараш.

— Покарать ослушников воли богоравной царицы нашей!..

— Покарать принесших в жертву человека!..

Хетты стали волнами приливать ближе и ближе к храму. А их жрецы все,

как по команде, вдруг выхватили из-под жреческих своих хитонов скрываемые

под ними мечи. И тут армяне поняли, что никакие это не жрецы, а самые

настоящие хеттские воины, только переодетые для маскировки.

Неожиданно все окрест огласилось душераздирающим криком:

— Это голова моей дочери!..

Кричал Минай, медник, а теперь и оружейник, отец Нуар. Он выхватил

меч из ножен и тоже бросился туда, где стоял Кама Вараш. Хетты преградили

ему путь. Минай тщетно пытался прорваться вперед и с отчаянием все

повторял:

— Будьте прокляты, о боги!..

Площадь бушевала. Армяне-ремесленники заволновались.

— Да что же это творится?..

— Дочь Миная принесена хеттами в жертву!..

— Бейте хеттов! Бейте!..

Армяне группами и в одиночку ринулись на хеттов. А из храма тем

временем выплеснулись новые массы вооруженных хеттов. Там и тут

разгорались стычки.

Мари-Луйс едва сдерживала рыдания. Она горько раскаивалась, проклиная

себя за слабость, за то, что допустила жертвоприношение человека. Что

теперь будет?!

Властитель Нерика потянул ее за руку:

— Надо уходить! Оставаться здесь опасно!..

Мари-Луйс выхватила из-за пояса свой маленький нож.

— Крушите хеттов, армяне! Не давай им пощады!..

На площади уже развернулся настоящий бой. Мари-Луйс рвалась туда. В

ней словно бес взыграл, душа ее жаждала испытания мученичеством.

Хеттов становилось все больше и больше. Но вот подоспел и Арбок Перч

со своим отрядом.