Быть Руси под княгиней-христианкой

Упоминание о ярле Эрике явилось, по-видимому, решающим доводом, положившим конец сомнениям Свенельда. Впрочем, он с начала разговора ничем не выразил отрицательного отношения к предложению Глеба. А его сомнения и вопросы были вполне естественны для человека, получившего неожиданное заманчивое предложение. Прежде чем дать на него согласие, он должен был удостовериться, нет ли в нём каких подвохов и не скрывается ли за ним нечто, о чём собеседник умалчивает, но что в его планах значит куда больше, нежели часть сокровищ мерзебана, которые он сулит напарнику. Воевода проявил обычную осторожность и предусмотрительность умудрённого жизнью человека, и не больше того.

   — Атаман, что потребуешь от меня взамен половины сокровищ Эль-мерзебана? — после некоторого молчания прозвучал голос Свенельда. — Но предупреждаю сразу — я не всесилен.

   — Знаю это, как и то, что нам не придётся рассчитывать ни на чью помощь, а любая допущенная ошибка может закончиться для нас весьма плачевно. Поэтому нам необходимо со всей тщательностью обдумывать каждый свой поступок. А от тебя мне нужна помощь в сохранении сокровищ от других охотников за ними, в вывозе их из Аррана и возврат моей половины там, где я об этом скажу. Ежели ты готов выполнить эти условия, дай клятву, и мы продолжим разговор.

   — Клянусь Перуном и Одином свершить всё, что в моих силах, дабы сберечь доставшиеся нам сокровища, вывезти их за пределы Кавказа и по первому твоему требованию, атаман, отдать причитающуюся тебе половину. Ежели я нарушу в чём-либо сию клятву, пусть отвернутся от меня боги, поразит меня своей огненной стрелой Перун, а Небо не примет дым моего священного погребального костра. Боги, вы слышали эту клятву-роту, и отныне я ответствен перед вами за её выполнение. Будьте рядом со мной, Перун, не оставляй в трудную минуту своего внука, Один [69], не забывай о своём далёком сыне! — торжественно произнёс Свенельд, глядя в окно комнаты, где между двумя крепостными башнями виднелся клочок вечернего неба. — Доволен, атаман? Теперь мы связаны общим делом и можем быть до конца откровенными. Где сокровища, что с ними и в чём тебе нужна сегодня моя помощь?

   — Воевода, я знаю место, где надобно искать тайник. Это глубокая расщелина под одним из мостов на дороге к Чёрной речке. Но прежде чем заняться извлечением сокровищ из тайника, необходимо знать, что с ними делать, когда они окажутся в наших руках. У тебя есть место, где сокровища можно надёжно спрятать?

   — Нет. Конечно, я могу доставить их без досмотра воротной стражи в город, сгрузить где-нибудь во дворце, в котором сейчас пребываю, или в его подвале и выставить подле сокровищ верную мне охрану. Но в любой миг Олег может сменить меня и отправить куда угодно за черту города. Тогда за сохранность сокровищ я ручаться не могу. Наверное, ты знаешь, что охотники за ними ищут тайник теперь и в городе, полагая, что на самом деле сокровища спрятаны в Бердаа, а отправленные из казначейства повозки были всего лишь хитрой уловкой, с помощью которой Эль-мерзебан надеялся пустить их по ложному следу. Вполне понятно, что тайник ищут не в лачугах бедняков, а во дворце Мохаммеда и хоромах его приближённых. Если я по какой-либо причине покину этот дворец, искатели сокровищ тотчас появятся и в нём, мои стражники вызовут их интерес, который они постараются любой ценой удовлетворить. Это будет не сложно. Ярл Эрик, князь Цагол и воевода Латип, лично следящие за ходом поисков сокровищ и не доверяющие друг другу, обратятся со своими подозрениями к главному воеводе Олегу, и тот велит стражникам показать, что они охраняют. Я могу сберечь в неприкосновенности десятка два бочонков или сундуков с сокровищами, но не втрое-вчетверо больше. Возможно, подходящее место имеется в городе у тебя, атаман? Тогда я без помех доставлю сокровища прямо в указанный тобой тайник.

   — С помощью моих людей, которые, прежде чем связать судьбу с атаманом Казаком, разбойничали в здешних краях, я могу подыскать в городе тайник. Но можно ли в таком деле доверять людям, которые также будут посвящены в нашу тайну? Честно хранить доверенные три-четыре сотни диргемов или десяток тюков узорочья [70] — одно, а несметные богатства — совсем другое. Они — огромный соблазн для слабых душ, а я не хотел бы рисковать даже в малейшей степени.

   — Ты прав. В таком случае зачем нам доставлять сокровища в город, если когда-то всё равно придётся увозить их отсюда? Не лучше ли устроить свой тайник поблизости от города в месте, откуда его содержимое при необходимости без особых хлопот можно переправить и в Бердаа, и в наши ладьи на Куре?

   — Я хотел предложить то же самое, — ответил Глеб. — Рад, что мы с самого начала мыслим одинаково. Теперь нужно решить, когда следует забирать сокровища из тайника.

В глазах Свенельда мелькнуло удивление.

   — Я полагал, что это необходимо сделать как можно быстрее. Но ежели ты задал свой вопрос, значит, с тайником всё не так просто. Кто или что мешает нам стать хозяевами сокровищ Эль-мерзебана уже сегодня или завтра?

   — Воевода, я твёрдо знаю, что тайник в расщелине под мостом, но где он расположен точно, мне не известно. Чтобы отыскать его, нужно тщательнейшим образом осмотреть и обследовать всю расщелину сверху донизу, а для этого потребуются люди и время. Не думаю, что наш интерес к расщелине останется незамеченным кем-то из охотников за сокровищами, которые, оставив поиски в пещерах и близ Чёрной речки, рыщут сейчас по всем окрестностям Бердаа. Зачем идти на заведомый риск, если существует другой, более безопасный способ добраться до тайника?

   — Ты думаешь, что следует дождаться, когда к расщелине явятся люди Эль-мерзебана, которым мы позволим извлечь из тайника сокровища, после чего отобьём их?

   — Да. А чтобы не проворонить сокровища, за расщелиной и отрезком дороги к ней от Чёрной речки необходимо установить круглосуточное наблюдение уже сейчас. Неприятельское войско будет у Бердаа сегодня ночью или завтра, и с его прибытием люди Эль-мерзебана могут появиться у тайника в любой миг. Давай обсудим, как нам не вспугнуть их и где устроить засаду, чтобы легче отбить извлечённые из тайника сокровища...

5

Мохаммед на всю жизнь запомнил, как внезапно появились в тылу его сражавшегося в долине у Узкого ущелья войска два отряда русов, поэтому постарался обезопасить себя сегодня от подобного развития событий. Не доверяя полностью сведениям своих городских лазутчиков, денно и нощно следивших за всеми передвижениями вражеских войск, он приказал произвести доскональную разведку всех дорог и ущелий, которыми можно было попасть к месту предстоящего сражения, и на подступах к нему выставить усиленные дозоры. Позаботился Эль-мерзебан и о собственной безопасности: триста конных дейлемитов охватывали полукругом каменистую гряду, с которой он наблюдал за начинавшейся битвой, а ещё два отряда по сто копий в каждом стояли невдалеке от гряды у начала двух дорог, по которым Мохаммед в случае опасности мог ускакать в горы.

Он привёл к Бердаа свыше восемнадцати тысяч воинов: пять тысяч дейлемитов, свыше десяти тысяч набранных в землях Нефата добровольцев-кызылбашей [71] и примерно три тысячи воинов других подвластных Багдаду кавказских племён. Мохаммед мог бы явиться и с большим войском, но события в халифате не позволяли ему сосредоточиться только на захваченном русами Бердаа. Халиф, по сути, правил только в Багдаде и на территории Иран-Араби, а всеми остальными частями огромной державы управляли его полководцы и набравшая силу местная знать. Правитель Мосула и Джезирэ [72] Насир-эд-Доуле, воспользовавшись ослаблением власти Мохаммеда из-за вторжения русов в Арран и его бегства из Бердаа, решил прибрать земли Эль-мерзебана к своим рукам. С этой целью двоюродный брат Насира Абу-Абд-ул-Лах-Хусейн начал сосредоточивать для похода на Арран войска Мосула и Джезирэ, и, чтобы противостоять возможному нападению на свои владения, Мохаммед был вынужден оставить против Хусейна семь тысяч дейлемитов под командованием своего брата Али.