Столетняя война (ЛП)

Копье ударилось в основание шлема француза и несмотря на тупой конец раскололо шлем и отбросило рыцаря на луку седла. Лошадь заржала.

Шотландцы в следующих рядах отбросили копья и вытащили мечи или ужасные усиленные свинцом булавы, и теперь двигались в стороны.

Большинство теперь находилось за противниками, ослепленными первой атакой.Один из французов упал, запутавшись в стремени, и лошадь волочила его прочь с поля.

Всё, что видел кардинал - это полный хаос, но очевидно, что шотландцы побеждали.

Еще двое французов упали, и Скалли, который бросался в глаза из-за того, что не носил шлем, дважды опустил свою булаву на шлем с великолепным плюмажем, ударяя снова и снова, приподнявшись на стременах с перекошенным лицом, и всадник, явно оглушенный, соскользнул на землю, а Скалли развернулся к следующему человеку, в этот раз взмахнув булавой так, что она приземлилась прямо на прорези для глаз в шлеме.

Тот человек мгновенно свалился, а шотландцы теперь искали новых врагов, бросаясь в разные стороны в решимости покончить с французскими рыцарями.

Жослин из Берата придерживал лошадь и дрался с Робби Дугласом и еще одним человеком.

Его меч был быстр и опасен, но Скалли подъехал сзади и обрушил свою булаву на его спину, и Жослин, понимая, что не сможет драться с тремя сразу, прокричал, что сдается, и Робби Дугласу пришлось встать между Жослином и Скалли, чтобы тот не нанес еще один удар булавой, который грозил сломать французу позвоночник.

Скалли повернулся, увидел нетвердо стоящего на ногах француза с обнаженным мечом, пнул его ногой в лицо и поднял булаву, чтобы прикончить, но подбежали герольды, чтобы вмешаться в схватку, и взвыли горны, и другой шотландец остановил удар Скалли.

Толпа просто онемела. Скалли прорычал с досадой, мотая головой из стороны в сторону в поисках очередного рыцаря, которого можно было бы ударить, но только один француз, Жослин из Берата, был еще в седле, а он сдался.

Поединок был быстрым, жестоким и односторонним, и кардинал осознал, что у него перехватило дыхание.

- Демонстрация шотландской доблести, милорд? - поинтересовался он у лорда Дугласа.

- Лишь представь, что они сражаются с англичанами, - прорычал тот.

- Это ободряющая мысль, милорд, - сказал кардинал, наблюдая, как бегут слуги, чтобы помочь упавшим французским рыцарям, один из которых вообще не двигался.

Его шлем был рассечен, и из прорези для глаз сочилась кровь.

- Чем скорее мы выпустим вас против англичан, тем лучше, - продолжил Бессьер.

Дуглас повернулся, чтобы посмотреть на кардинала.

- Король тебя послушает? - спросил он.

- Я даю ему советы, - беззаботно заявил Бессьер.

- Тогда скажи ему, чтобы послал нас на юг.

- Не в Нормандию?

- Щенок Эдуард на юге.

- Принц Уэльский?

- Щенок Эдуард, - сказал Дуглас, - и мне он нужен. Я хочу, чтобы он мне сдался. Я хочу, чтобы он стоял на чертовых коленях и просил пощады.

- И ты ее даруешь? - спросил Бессьер, позабавленный страстью, звучащей в голосе шотландца.

- Ты знаешь, что наш король - пленник в Англии?

- Конечно.

- И выкуп сломит наши спины. Я хочу получить щенка Эдуарда.

- А! - понял Бессьер. - Так значит, выкупом за вашего короля будет принц Уэльский?

- Именно.

Бессьер протянул руку и дотронулся своим пальцем в перчатке до руки шотландца.

- Я сделаю это, раз ты просишь, - тепло обещал он, - но сначала я хочу, чтобы ты познакомил меня со своим племянником.

- С Робби?

- С Робби, - подтвердил кардинал.

Бессьер встретился с Робби тем же вечером на пиру после турнира, устроенном французским двором. Они ели угря, вареного в вине, баранину с инжиром, жареных певчих птиц, оленину и многие другие блюда в большом зале, где за ширмой пели менестрели.

Шотландские воины ели вместе, прилипнув к столу, как будто защищаясь от мстительных французов, которые предположили, что против их чемпионов применили какую-то незнакомую языческую магию, рожденную на диких северных холмах, так что когда Робби позвали, и дядя приказал подчиниться, он пересек зал, сильно нервничая.

Он поклонился королю, потом последовал за слугой к столу, где перед кардиналом стояли четыре подноса.

- Садись рядом со мной, юноша, - приказал кардинал.

- Ты любишь жареных жаворонков?

- Нет, ваше преосвященство.

- Пососи мясо на костях, и ты почувствуешь этот восхитительный вкус, - кардинал положил крохотную птицу перед Робби. - Ты хорошо дрался, - сказал он.

- Мы дрались как всегда, - ответил Робби.

- Я наблюдал за тобой. Через минуту ты бы победил графа Берата.

- Сомневаюсь, - нелюбезно отметил Робби.

- Но потом вмешалось это животное твоего господина, - сказал кардинал, посмотрев на Скалли, согнувшегося над своей едой, как будто он боялся, что ее могут отнять. - Почему он носит кости в волосах?

- Чтобы вспоминать о людях, которых убил.

- Кое-кто считает, что это колдовство, - произнес кардинал.

- Это не колдовство, ваше преосвященство, просто убийственное мастерство.

Кардинал пососал жаворонка.

- Мне сказали, сэр Роберт, что ты отказался драться с англичанами?

- Я дал клятву.

- Человеку, отлученному от церкви. Человеку, женатому на еретичке. Человеку, который является признанным врагом церкви, Томасу из Хуктона.

- Человеку, который спас мне жизнь, когда я заболел чумой, - сказал Робби, - и человеку, который заплатил за меня выкуп, чтобы освободить меня.

Кардинал вытащил кусочек кости из зубов.

- Я вижу человека, который носит кости в волосах, а ты рассказываешь мне, что заболел чумой и выжил с помощью еретика.

А сегодня днем я наблюдал, как вы победили пятнадцать отличных воинов, которых не так то легко победить. Мне кажется, сир Роберт, что вы используете какую-то помощь неестественной природы.

Может быть, вам помогает дьявол? Ты отрицаешь использование колдовства, но факты предполагают обратное, разве ты с этим не согласен? - он задал этот вопрос очень вкрадчиво, а потом замолчал, чтобы сделать глоток вина.

- Возможно, мне следует поговорить со своими доминиканцами, сир Роберт, и сказать им, что от твоей души несет грехом. Возможно, мне следует велеть им зажечь свои костры и взвести колеса с веревками на своих машинах, которые растягивают человека, пока он не сломается.

Он улыбался, а его пухлая правая рука массировала левое колено Робби.

- Одно мое слово, сир Роберт, и твоя душа будет в моей власти.

- Я добрый христианин, - дерзко сказал Робби.

- Тогда ты можешь мне это доказать.

- Доказать?

- Осознав, что клятва, данная еретику, не связывает тебя ни на небесах, ни на земле. Лишь в аду, сир Роберт, эта клятва имеет власть. И я хочу, чтобы ты сделал для меня кое-что.

Если ты откажешь, я скажу королю Иоанну, что зло вошло в его королевство, и попрошу доминиканцев исследовать твою душу и сжечь это зло в твоем теле. Выбор за тобой. Ты будешь есть этого жаворонка?

Робби покачал головой и посмотрел, как кардинал обсасывает мясо с хрупких костей.

- Что сделал? - нервно спросил он.

- Послужил его святейшеству Папе, - сказал Бессьер, предусмотрительно умолчав о том, какого Папу он имеет в виду. Послужить нужно было ему самому, молившемуся каждую ночь, чтобы стать следующим человеком с кольцом рыбака на пальце.

- Ты слышал про орден Подвязки?

- Да, - ответил Робби.

- А про орден Святой Девы и Святого Георгия? - продолжал Бессьер, - или про орден Перевязи в Испании? Или орден Звезды, учрежденный королем Иоанном?

Группы великих рыцарей, сир Роберт, принесли клятву друг другу, королю и благородному делу рыцарства. Мне поручили создать подобный орден, группу рыцарей, присягнувших церкви и во славу Христа.

Он произнес это так , как будто Папа велел создать орден, но это была идея Бессьера.

- Человек, служащий церковному ордену, - продолжал он, - никогда не познает ни муки ада, ни агонию чистилища. Человеку, что служит нашему новому ордену, будут рады на небесах, где он будет петь вместе со святыми в хоре сияющих ангелов! Я хочу, чтобы ты, сир Роберт, послужил ордену Рыбака.