Столетняя война (ЛП)

- Ты увидишь мое лицо, - произнес Роланд, - когда примешь мой вызов.

- Сэм! - прокричал Томас в сторону крепостного вала. - Видишь этого идиота? - он указал на Роланда. - Будь готов выпустить стрелу ему в башку.

Сэм ухмыльнулся, положил стрелу на тетиву и наполовину натянул ее. Роланд, не понимая сказанного, взглянул вверх, в ту сторону, куда крикнул Томас. Ему пришлось поднять голову, чтобы рассмотреть угрозу через прорези для глаз в своем шлеме.

- Это стрела из английского ясеня, - сказал Томас, - чей конец сделан из дуба, а стальной наконечник остер как игра. Она вонзится через твой шлем, проделает аккуратную дыру в черепе и остановится в той пустоте, где у тебя должны быть мозги. Так что либо ты станешь целью, по которой может попрактиковаться Сэм, либо снимешь этот проклятый шлем.

Шлем был снят. Первое впечатление Томаса - ангельское лицо, спокойное и голубоглазое, обрамленное белокурыми волосами, смятыми подкладкой шлема, так что эта копна волос была как шапка плотно прижата к черепу, а по бокам локоны топорщились непокорными кудрями.

Это выглядело так странно, что Томас не мог не засмеяться. Его люди тоже смеялись.

- Он выглядит, как фокусник, которого я видел на ярмарке в Таучестере, - сказал один из них.

Роланд, не понимая, над чем смеются люди, нахмурился.

- Почему они насмехаются надо мной? - спросил он негодующе.

- Они думают, что ты фокусник, - ответил Томас.

- Ты знаешь, кто я, - сказал Роланд высокомерно, - и я пришел, чтобы бросить тебе вызов.

Томас покачал головой.

- Мы не устраиваем здесь турниров, - объяснил он. - Когда мы деремся, то деремся по-настоящему.

- Поверь мне, - сказал Роланд, - я тоже. - Он подвел коня ближе к повозке, возможно, надеясь, что сможет запугать Томаса. - Милорд Лабруйяд требует, чтобы я вернул его жену.

- Писание учит нас, что собака возвращается к своей блевотине, - заявил Томас, - так что сучка твоего хозяина вольна вернуться к нему, когда захочет. Ей не нужна твоя помощь.

- Она женщина, - резко бросил Роланд, - и не свободна поступать вопреки воле своего хозяина.

Томас кивнул в сторону замка.

- Кто владеет им? Я или твой хозяин?

- Ты, на данный момент.

- Тогда на данный момент, Роланд, каково бы ни было твое родовое имя, графиня Лабруйяд вольна делать то, что пожелает, потому что она в моем замке, а не в твоем.

- Мы можем решить это на поединке. Я вызываю тебя! - он стянул латную рукавицу и бросил ее в повозку.

Томас улыбнулся.

- И что же решит поединок?

- Когда я убью тебя, Томас из Хуктона, то заберу женщину.

- А если тебя убью я?

Роланд улыбнулся.

- С Божьей помощью я убью тебя.

Томас проигнорировал рукавицу, которая приземлилась между двумя бочками.

- Можешь сказать своему хозяину, Роланд, что если он хочет получить обратно свою женщину, то пусть приедет и заберет ее сам, а не посылает своего фокусника.

- Этот фокусник, - отозвался Роланд, - должен выполнить два дела. Истребовать законную жену моего господина и наказать тебя за наглость. Так ты будешь драться?

- Одетым подобным образом? - спросил Томас. Он был в чулках, рубахе и свободной обуви.

- Я дам тебе время, чтобы надеть доспехи, - сказал Роланд.

- Жанетт! - Томас окликнул одну из девушек у колодца. - Брось ведро в колодец, дорогая, наполни его и вытащи!

- Сейчас? - спросила она.

- Прямо сейчас, - велел Томас, потом нагнулся, чтобы подобрать рукавицу, сделанную из тонкой кожи с полосками стали и протянул ее Роланду.

- Если ты не покинешь этот город до того, как Жанетт поднимет ведро из колодца, я разрешу своим лучникам устроить на тебя охоту. А теперь иди и скажи своему жирному хозяину, чтобы забрал свою женщину сам.

Роланд взглянул на Жанетт, которая двумя руками тянула веревку, привязанную к ведру.

- У тебя нет чести, англичанин, - произнес он гордо, - и я убью тебя за это.

- Иди и засунь голову в нужник, - сказал Томас.

- Я..., - начал Роланд.

- Сэм! - прервал его Томас. - Не убивай его лошадь! Она мне понадобится!

Он прокричал это по-французски, и Роланд, по-видимому, наконец-то принял угрозу всерьез, потому что он развернул своего боевого коня, пришпорил и поскакал вниз по холму через южные городские ворота в сопровождении своего знаменосца.

Томас бросил Жанетт монету, а потом зашагал к замку.

- Чего он хотел? - спросила Женевьева.

- Драться со мной. Это новый чемпион Лабруйяда.

- Он собирался драться, чтобы вернуть Бертийю?

- За этим его послали, ага.

Брат Майкл пробежал через двор.

- Он приходил за графиней? - спросил он Томаса.

- А тебе что до этого, брат?

Юный монах выглядел смущенным.

- Я беспокоился, - произнес он вяло.

- Что ж, можешь перестать беспокоиться, - сказал Томас, - потому что завтра я отправлю тебя отсюда.

- Отправишь?

- Ты ведь должен был ехать в Монпелье? Значит, завтра на заре мы отправляемся. Собери свои вещи, если у тебя какие-нибудь есть.

- Но...

- Завтра, - сказал Томас, - на заре.

Потому что в Монпелье был университет, а Томасу нужен был ученый муж.

Лорд Дуглас был зол. Он привел во Францию две сотни лучших шотландских воинов, а вместо того, чтобы выпустить их против англичан, король Франции устраивал турнир.

Чертов турнир! Англичане сжигали города за границами Гаскони и осаждали замки в Нормандии, а Иоанн желал поиграть в солдатиков.

Значит, и лорду Дугласу придется в это играть, а когда французы предложили устроить меле, пятнадцать лучших рыцарей короля Иоанна против пятнадцати шотландцев, Дуглас отвел одного из своих воинов в сторонку.

- Положите их быстро, - прорычал он.

Воин, худой и со впалыми щеками, просто кивнул. Его звали Скалли.

Он единственный из латников лорда Дугласа не носил шлем, у него были длинные темные волосы с проседью, заплетенные в косички со вставленными в них многочисленными маленькими косточками, ходили слухи, что каждая кость была от пальца убитого им англичанина, хотя никто не смел спросить Скалли, правда ли это.

Кости могли с такой же вероятностью принадлежать его товарищам-шотландцам.

- Уложите их и пусть там и остаются, - сказал Дуглас.

Скалли улыбнулся от уха до уха, но без особого веселья.

- Убить их?

- Боже, нет, чертов идиот! Это же проклятый турнир! Просто приложите их как следует, сильно и быстро.

Деньги переходили из рук в руки пока делались ставки, и большая их часть была поставлена на французов, потому что те были верхом на превосходных конях, одеты в прекрасные доспехи, и каждый из пятнадцати был известным турнирным бойцом.

Они выставляли себя напоказ, пуская рысью своих боевых коней то в одну, то в другую сторону перед ярусами сидений, откуда за ними наблюдали король и его двор, и снисходительно оглядывали шотландцев, чьи лошади были меньше, а доспехи старомодны.

Французы носили огромные шлемы с подкладкой и плюмажем, а шотландцы - бацинеты, простые головные уборы с задней частью, закрывающей шею, а Скалли и вовсе не носил шлема. Он оставил свой большой фальшион в ножнах, предпочитая булаву.

- Любому рыцарю, запросившему пощады, она будет предоставлена, - читал правила герольд, все знали эти правила и никто не слушал. - Все копья будут тупыми. Нельзя использовать острие меча.

Нельзя калечить лошадей, - он продолжал бубнить, а король отдал кошелек слуге, поспешившему поставить деньги на превосходных французов.

Лорд Дуглас поставил всё, что имел, на своих людей. Он решил не участвовать в схватке, не потому что боялся меле, а потому что ему нечего было доказывать, и теперь наблюдал за свои племянником Робби и думал, не размяк ли юноша, проведя столько времени при французском дворе.

Но, по меньшей мере, Робби Дуглас мог сражаться и был одним из пятнадцати, на его щите, как и на всех щитах шотландцев, красовалось красное сердце Дугласов.