Герцогиня с Османского берега (СИ)

- Быть может, это потому, что в мире исламском и в мире христианском отношение к семейной жизни различно. – ответил Сулейман и, немного подумав, прибавил: - Насколько я знаю, христианский бог запрещает своим детям иметь более одной жены.

- Да, верно.

- А вы, Генрих, женаты третьим браком. Разве такое возможно для христианина?

- Конечно. – не задумываясь, ответил Генрих. – Вам кажется это странным?

- Европейцы не держат гаремов. – словно поставил его перед удивительным фактом Сулейман. – Или только королям дозволено их иметь?

Тюдор рассмеялся в ответ. Объяснять туркам, что в моногамный брак можно вступить более одного раза, будет проблематично, но он постарается. И надо не забыть спросить османского правителя, как ему удаётся при засилии полигамии в восточной культуре хранить верность всего одной женщине.

- Вообще-то, ни короли, ни простые англичане, не ведают о том, что такое гарем. – сказал он весело. – Официально у нас подобные явления не приветствуются.

- То есть, гаремы можно иметь, но скрыто? – встрял Мустафа, чем заслужил строгий неодобрительный взгляд отца.

- Личная жизнь на то она и личная, принц, - ответил Генрих, - в Европе короли, герцоги и графы распоряжаются ей, как угодно. Вот Чарльз вам подтвердит.

Герцог Саффолк не решался хвастаться перед турками подробностями всех своих любовных побед. Интуитивно он чувствовал, что в этой стране на него станут не только смотреть с презрением, но и начнут открыто пристыживать, а отсюда недалеко и до международного конфликта на религиозной почве. Зная характер короля, он сделал попытку одёрнуть его, чтобы тот ненароком не начал рассказывать о внебрачном сыне от Бесси Блант и смаковать подробности романа с Анной Болейн и Джейн Сеймур.

- А в вашей стране принцы управляют провинциями? – спросил Мехмет.

- С рождения сыновьям короля дают титул герцога Уэльского или герцога Йоркского. – ответил Саффолк.

- И в это время им разрешено иметь своих наложниц?

- Обычно ещё в детстве происходит обручение принца с принцессой другого государства, однако это не мешает влюбляться в абсолютно любую женщину. – живо ответил король.

- И жениться на ней?

- Ну… - Генрих долго решал, что ответить, и бросил взгляд на ухмыляющегося султана. – Можно и так. Однако эти развратные старикашки, Римские Папы, имеют крайне вредную привычку нагло вмешиваться в личную жизнь королей.

- Хорошо, что наш главный муфтий не выбирает наложниц для Повелителя и шехзаде. – снова перебил говорящего Мустафа.

- Да, это очень хорошо. – выстрелил Генрих. – Однако я отделил свою страну от порочного Рима и теперь никакой Папе не вправе диктовать мне, кого мне звать в свою постель.

Сулейман решил не спорить с этим человеком. Ему было понятно, что брачная моногамия, о которой говорит его английский коллега – лишь оболочка, и соблюдается разве что в низших слоях общества. Как бы делегация не старалась преподнести свою страну в лучшем свете, всё же был порок, который проявлялся даже сейчас, в разговоре при первой встрече. Вседозволенность. А когда страной руководит человек, страдающей вседозволенностью и уверенной в собственной безнаказанности перед своим народом и богом, то этой стране остаётся лишь посочувствовать.

На другой стороне стола сэр Френсис Брайан рвался вступить в разговор. Выпил он довольно много, поэтому сидевший рядом герцог Норфолк счёл своим долгом сдерживать его. Но даже ему не удалось предотвратить ситуацию, когда не совсем трезвый милорд перестанет контролировать свою речь.

- Ваше Величество, а как вы управляетесь с таким огромным количеством женщин? – спросил он, обращаясь к Сулейману. – Я бы на вашем месте давным – давно сошёл бы с ума.

- Я не заведую всеми этими женщинами. – невозмутимо ответил тот.

- Понимаю. – выдохнул Френсис. – Кто лучше организует армию женщин, как не женщина?

В ответ на это султан от души расхохотался. Англичане определённо весёлые люди, особенно этот парень.

- Гаремом действительно управляет женщина, а именно Хюррем Султан. – произнёс Сулейман. – Однако вопросами охраны и организации порядка в гареме женщины не занимаются.

- Ого! – Френсис был ошарашен услышанным. – А кто же тогда, если не мужчины и не женщины?

Прежде чем султан успел что-то произнести, в разговор снова встрял Мустафа.

- Евнухи. – отозвался он. – Эти вопросы входят в их компетенцию.

- Кто? – протянул сэр Брайан.

- Френсис Эфенди, вы и так узнали слишком много о гареме. – сдержал его пыл Мехмет. – Благодарите Повелителя за то, что он позволил вам узнать то, что в принципе человеку, не принадлежащему к мусульманской вере, знать не положено.

Султан одобрил такой поступок сына. Он одобрительно посмотрел на шехзаде. Мустафа же удостоился лишь молчаливого гнева за то, что в очередной раз не удержал язык за зубами.

- Наверняка вы обратили внимание на скромных молодых людей в саду дворца, облаченных в синие и зелёные халаты. – спокойно произнёс султан. – Это и есть евнухи. Именно они отвечают за порядок и безопасность в гареме.

- И в чём же их преимущество? – не унимался пьяный пират и разбойник.

- Я уверен, что они не покусятся на неприкосновенность девушек.

- Это почему?

- Они не имеют такой возможности.

Сэр Брайан старался уложить в голове громадный поток информации и разобраться, что к чему. Почему бы султану и принцам просто не ответить на его нетрудный вопрос, а не ходить вокруг да около? Френсис не нашёл ничего лучшего, как в очередной раз осушить кубок с вином.

В эту самую минуту в шатёр султана вошёл Сюмбюль Ага. Герцог Норфолк, сохранявший до последнего спокойствие и уравновешенность вмиг оживился. Его глаза запылали, и Сюмбюль понял, что лучше ему не приближаться к этому человеку. Он лишь нагнулся и прошептал что-то Сулейману.

- А этот индюк тоже из евнухов будет? – пьяно прокричал Френсис.

- Попрошу вас, Френсис Эфенди, относится к этому человеку с почтением. – впервые с начала встречи султан был столь строг к гостям. – Главный евнух гарема – мой личный раб и по положению на социальной лестнице может быть гораздо выше некоторых дворян вашего королевства.

- Могу ли я обратиться к нему, Сулейман? – спросил Генрих. Тот кивнул головой, что означало «да». Сюмбюль повернулся к королю и отвесил ему низкий поклон, расплываясь в неизменной улыбке.

- Скажите, сэр, - поинтересовался Генрих, - каким образом стало возможно, что евнухи не имеют возможности покусится на неприкосновенность женщин гарема? Чем они отличаются от других мужчин?

Когда Сюмбюлю перевели вопрос, улыбка мгновенно пропала с его лица. Повинуясь какому-то непонятному предчувствию, он бросил тревожный взгляд на Томаса Говарда. Тот заметил, что султанский слуга разволновался и уселся поудобнее, чтобы лучше расслышать всё, что Сюмбюль должен рассказать королю. Ухмылка скривила губы герцога. Ага нервно сглотнул слюну и повернулся к султану.

- Повелитель, что мне сказать? – дрожа от страха, вымолвил он.

- Правду. – ответил Сулейман. – Только в подробностях не распространяйся.

Сюмбюль жестом подозвал к себе переводчика (которым был наш знакомый, сэр Френсис Дойл) и что-то нашептал ему на ухо. В свою очередь тот нашептал переданное королю. Генрих несколько раз изменился в лице и в какой-то момент все заметили, что он еле сдерживает себя. Короля буквально распирало желание захохотать, причём захохотать громко.

- Действительно удаляют? – не выдержал он. – Как же тогда с женщинами встречаться?

- Никак, Ваше Величество. – ответил ему сэр Дойл.

- Странно, мистер Геллахер не упоминал об этом.

- Что, что никак? – не унимался Френсис Брайан. – Индюк и его братия – содомиты, или как?

Герцог Норфолк коварно улыбнулся. Никто не знал, что он лично общался с путешественником Эдвардом Геллахером и знал причину беспокойства Сюмбюля. Он наклонил голову сэра Брайана поближе к себе и что-то тихо сказал ему. Последний слушал настолько внимательно, насколько позволял замутнённый выпивкой рассудок. Через пару минут собравшиеся едва не оглохли от взрыва хохота, обрушившегося на их уши. Смех сэра Брайана был подобен раскату грома. Между тем Томас Говард собрал вокруг себя Генриха Тюдора и Чарльза Брендона и наговорил им что-то такое, что король последовал примеру Френсиса, а герцог залился краской и захихикал. Что касается самого Норфолка, то он снова шепнул Брайану что-то смешное и принялся хихикать сам. Англичане поглядывали в сторону Сюмбюля и смеялись. Тот покраснел и готов был свернуться калачиком. Сомнения не было – смеялись именно над ним.