На краю света. Подписаренок

Впереди меня стояли две парты. За ними сидели шесть учеников: Ванька Рябчиков, Филька Зайков, Алешка Абакуров, Кенко Похабов, Афонька-цыган и еще какой-то заречный парнишка. А сзади нас, на последней парте, сидели Игнатий Зыков, Митька и Петька Худяковы. Я чувствовал, что Петька Худяков все время смотрит в мой затылок. От этого мне было как-то неловко. И я тоже старался как можно пристальнее смотреть в затылок Фильки Зайкова.

Все наши ребята к сегодняшнему дню действительно вымылись и оделись во все чистое. Исаак Шевелев и Илька Точилков пришли в суконных штанах и сатинетовых рубахах. А мы явились во всем холщовом. А остриглись все как-то по-разному. Одни хорошо, а другие с какими-то зарубками, и от этого головы их стали полосатыми. А Афонька-цыган не остригся и не помылся и сидел на первой парте с кудлатой головой.

Вдруг шум и разговор в классе враз умолкли. Раздался шепот: «Павел Константинович, Павел Константинович…» Второклассники и старшеклассники сразу же приняли какое-то озабоченное выражение. Послышался запоздалый стук чьей-то парты, и в класс вошел с пачкой тетрадей Павел Константинович.

Тут второклассники и старшеклассники все дружно встали. Глядя на них, мы — первоклассники — тоже встали, но как-то вразнобой. А Павел Константинович остановился посредине класса и громко сказал: «Здравствуйте, дети!» Второклассники и старшеклассники дружно ему ответили: «Здравствуйте, Павел Константинович!» Мы — первоклассники — глядя на них, тоже поздоровались. Только это получилось у нас как-то вразброд.

Тем временем Павел Константинович прошел вперед, положил тетради на стол, который стоял перед партами, посредине класса, и сказал:

— А теперь на молитву.

Тут все старшие ученики сразу повернулись к иконе архангела Михаила, которая висела в переднем углу, как раз позади нас. И один из старшеклассников стал читать «Молитву перед учением». Молитва была длинная и какая-то непонятная. Он читал ее громко, не сбиваясь и с видимым удовольствием. Особенно хорошо у него получился конец: «Родителям же нашим на утешение, церкви и отечеству на пользу».

После молитвы Павел Константинович велел всем садиться и прошелся по классу. Мы смотрели на него во все глаза и ждали — вот-вот он начнет учить нас. А он вместо этого подошел к третьеклассникам, раздал им тетради, потом написал им на доске какие-то задачи. После того раздал тетради второму классу и тоже заставил их что-то писать.

Только после этого он подошел к нам. Ну теперь, решили мы, он начнет нас учить. А он вместо этого начал внимательно нас рассматривать, все ли мы остриглись, все ли сходили в баню и хорошо ли помылись. Он подходил к каждой парте и заставлял всех показывать ему свои руки. И тут оказалось, что хотя мы руки и мыли дома, но по дороге в школу и на школьном дворе их уж здорово замаракали. Тут Павел Константинович покачал головой и сказал, что такое дело никуда не годится и чтобы мы к завтрашнему дню еще раз отмыли их как следует с мылом.

А Афоньке-цыгану Павел Константинович наказал сегодня же непременно вымыться в бане и как следует остричься. А если не вымоется и не острижется, то чтобы завтра приходил в школу со своим отцом или с матерью.

После этого Павел Константинович начал учить нас тому, как мы должны вести себя в школе:

— С сегодняшнего дня вы уже не простые деревенские ребята, а ученики. Об этом вы должны теперь помнить все время. И не только в классе и на школьном дворе, но и дома, и на улице, и везде вести себя так, как положено настоящим ученикам. А настоящим ученикам положено на уроках в школе сидеть смирно, слушать учителя внимательно и не швыркать носами, как это вы делаете сейчас. Надо стараться соблюдать в школе чистоту. Не бегать во время перемен, не шуметь, не возиться. Кто будет все время следить за собой, соблюдать школьную дисциплину, кто будет опрятен, старателен и внимателен, тот и учиться будет хорошо. А кто будет на уроках дремать да ворон считать, разговаривать да отвлекать нас от работы разными шалостями, тот и учиться будет плохо. Тех я буду строго наказывать, ставить в угол, вызывать родителей. Вы должны пуще ока беречь наше школьное имущество. Парты, за которыми сейчас сидите, классные доски, на которых мы с вами будем решать задачи, школьные счеты и географические карты и учебные картины, которые развешаны у нас здесь на стенах. Через несколько дней я выдам вам книги, по которым мы будем учиться читать, и тетради, в которых мы начнем писать. Эти книги и тетради должны быть всегда в чистоте и порядке. А для того чтобы они всегда были чистыми, надо взять за правило перед чтением и перед письмом обязательно мыть руки. С сегодняшнего дня вы стали учениками не только в школе, но и на улице и должны вести себя там как положено хорошим ученикам. На улице нельзя безобразничать, сквернословить, и запомните раз и навсегда — всем встречным на улице, которые старше вас, нужно непременно кланяться…

Дальше Павел Константинович обсказал нам, как мы должны теперь вести себя дома. Пришел домой, пообедал — и перво-наперво надо приготовить уроки.

— Я буду задавать вам на дом и по письму, и по чтению. Значит, надо сразу все прочитать и написать, что было задано. В общем, приготовить урок. А потом можно и поиграть, и помочь дома по хозяйству. Но сначала урок, а потом все остальное…

Долго еще говорил с нами Павел Константинович. Говорит-говорит, отойдет ко второму или третьему отделению, позанимается с ними немного и опять принимается учить нас. А мы сидим и слушаем его затаив дыхание.

Но вот Павел Константинович вынул из кармана часы, посмотрел на них и сказал:

— На сегодня довольно. Теперь тихо, спокойно, без шума, без гама отправляйтесь по домам, а завтра приходите без опозданий к первому уроку — к девяти часам. Заниматься мы будем каждый день по четыре часа.

После этого Павел Константинович пошел к своему шкафу, открыл его и стал перебирать в нем книжки. А мы без шума и без гама взяли свои сумки и тихонько стали выходить в прихожую, чтобы одеваться и идти домой. На уроке мы прониклись таким уважением к школе и к Павлу Константиновичу, что даже в прихожей говорили шепотом.

А старшеклассники с большим шумом выходили из класса и, не задерживаясь в прихожей, бежали на двор. Когда мы тихонько оделись и вышли на крылечко, то увидели их всех: они опять гонялись друг за другом, боролись и толкались на разные лады. Мы, не говоря ни слова, прошли мимо них за ворота и разделились на две группы. Мы с Минькой Обедниным, Филька Зайков, Ванька Рябчиков и Илюшка Точилков пошли в переулок мимо Изота и Тиминых, а Митька и Петька Худяковы, Исаак Шевелев, Алешка Абакуров и остальные низовые ребята повернули налево.

И вот мы идем целой ватагой по переулку с сумками через плечо, как настоящие ученики, но даже не говорим друг с другом, так как все думаем о том, как нам теперь вести себя, чтобы на нас не рассердился Павел Константинович. Тут показался наш сосед Изот. Он вез куда-то длинную-длинную слегу. А сам, как всегда, посасывал трубку. Как только он поравнялся с нами, мы все, не сговариваясь, дружно ему поклонились и сказали: «Здравствуйте».

Изот удивленно посмотрел на нас. Потом остановился, вынул трубку, сплюнул в сторону и ответил:

— Здравствуйте, молодцы удалые! Чего-то рано вы сегодня отучились?

Тут, перебивая друг друга, мы объяснили ему, что у нас был сегодня только один урок. А завтра Павел Константинович будет учить нас весь день.

— Ну, давайте, давайте, ребята. Учитесь. Это дело хорошее, — сказал он в ответ и пошел догонять свою лошаденку, которая тем временем уж далеконько ушла вперед.

После встречи с Изотом наши языки как-то сами собой развязались, и мы начали вспоминать свой первый урок. Но говорили больше о каких-то пустяках. Ванька Рябчиков выразил недовольство тем, что Павел Константинович ходит не в сапогах, как все начальники, а вроде как в бабьих ботинках. И зимой, надо думать, ноги у него в таких ботинках сильно мерзнут. А Филипп Зайков завел разговор про то, что борода у Павла Константиновича какая-то ненастоящая. А Илюшка Точилков объяснил нам, что Павел Константинович одет совсем не в тужурку, как все мы думаем, а в пинджак и что этот пинджак полагается душить одеколоном. А потом Ванька Рябчиков стал хвалиться, что Павел Константинович был в прошлом году на именинах у ихнего Степана, просидел целый вечер и подарил Степке серебряный рубль.