Каин: Антигерой или герой нашего времени? (СИ)

— Позвольте представиться, господин Затрапезнов. Московский купец Василий Егорович Корчагин. Сочту за честь приобрести некоторые ваши полотна. Располагаю ли на сие надежду?

Внимательный взгляд заводчика не оставил без внимания бороду Каина. Страсть не любил он бритые лица, а посему он откупался бородовым знаком, который на груди никогда не носил, а надевал его лишь в тот день, когда навещал Петербург или Москву.

То, что московский купец выглядел на старо-русский повадок (без парика и немецкого платья) ублаготворило заводчика, но в торговом деле не по одежке встречают.

— Располагаешь, господин Ковригин, однако сразу хочу предварить — малыми париями полотно не сбываю. О какой сумме, может, идет речь?

— Простите, господин Затрапезнов, но, не видя товара, о сделке не говорят.

— Даже моего, который с удовольствием скупают Петербург, Москва и даже европейские страны?

— Наслышан, господин Затрапезнов, но на любой фабрике по недогляду мастера или приказчика, случаются и бракованные партии. Зачем же я буду раскошеливаться на тысячу рублей, если товар в своих руках не держал.

— А вы, господин Корчагин, оказывается купец не промах, — улыбнулся Затрапезнов. — Ну что ж, пойдемте в корпус готовой продукции. Если на тысячу рублей будете брать — рассматривайте и щупайте любую материю, пробуйте на крепость. Вас, какой материал интересует?

— Красный товар.

— Добро. Покажем и красный.

На складе готовой продукции красный товар лежал в хорошо приспособленном, сухом и добротно освещенном месте, где его действительно можно хорошо проверить.

Каин, конечно же, не был большим знатоком полотняных изделий, однако его цепкий глаз и ловкие руки не могли ошибиться в качестве товара. Он рассматривал его с видом ушлого купца, в чем не усомнился даже наторелый Затрапезнов.

— Буду брать, Иван Максимович. Прекрасные материи.

— Добро, Василий Егорыч.

Ударили по рукам. [91]

— Оплата по векселям?

— Наличными, Иван Максимович, однако, через недельку, когда из города отправлюсь.

— Рискуете, Василий Егорович. В Ярославле ныне неспокойно. Я бы с большим капиталом сюда не ездил.

— Что же случилось с таким преславным городом?

— Драки, разбои, нарочитые поджоги домов. Дикость! Никогда прежде такого не бывало.

— Впрочем, вы правы. Вчера самому пришлось удивляться. Подъезжаю к Власьевским воротам, а там солдаты и драгуны народ бьют смертным боем, даже детишек. Не выдержал, вскочил на экипаж и пальнул из пистоля.

Затрапезнов с интересом глянул на Каина.

— Так это вы, господин Корчагин, остановили бойню? Смело и похвально. Жму вашу руку… Так вы оказывается прибыли в Ярославль по поручению московского губернатора?

— Быстро же вести летят. По секретному поручению, Иван Максимович.

— Любопытно. А как же торговые дела?

— Обо всем на ходу не расскажешь, Иван Максимович, да и при ваших приказчиках. Не потолковать ли нам в ресторации и желательно не в общем зале.

— «Бристоль» вас устроит, что на улице Калинина?

— В Ярославле я впервые, поэтому на ваше усмотрение, Иван Максимович…

Ресторан «Бристоль» имел внушительный вид для провинциального города, сверкая большими стеклянными окнами.

На невысоком каменном крыльце — такой же внушительных размеров лакей с пышными рыжими бакенбардами, в длинной темно-синей ливрее, украшенной золотым галуном. Увидев Затрапезнова, почтительно приподнял фуражку.

— Всегда-с рады вас видеть в заведении, господин Затрапезнов. Нынче у нас французская кухня-с.

Затрапезнов сунул в руки лакея полтину серебром и тот согнулся в поясном поклоне.

По красивому бухарскому ковру поднялись на второй этаж. Затрапезнова тотчас заметил хозяин ресторана — плотный, вальяжный мужчина в дорогом сюртуке.

— Любезный, Иван Максимович! Какая честь для нашего скромного заведения. Где вам будет угодно расположиться со своим гостем?

— Прошу отдельный кабинет, Елистрат Борисыч.

— Как вам будет угодно-с. Сам обслужу дорогих гостей.

— Просьба, Елистрат Борисыч. Не знаю, как мой гость, но французская кухня меня не устраивает. Водочки, и что-нибудь из русских блюд. Как, Василий Егорович?

— С удовольствием присоединяюсь.

— Сей момент. Все будет в наилучшем виде.

Хозяин ресторана поспешил на кухню, а Каин высказал:

— Уважают вас, Иван Максимович. И видимо не только, как поставщика императорского двора. Бьюсь об заклад, что сие уважение вы получили за что-то другое.

— Возможно, — кивнул фабрикант, но дальше распространяться не стал, как не стал он, проявляя деликатность, и спрашивать о секретном поручении Ковригина.

Все прояснилось после второй рюмки, когда Иван начал претворять в жизнь свои наметки.

— Я не случайно в вашем городе, Иван Максимович. Наш губернатор иногда собирает у себя наиболее значительных купцов. Узнав, что я собираюсь в Ярославль, который входит в состав Московской губернии, он оставил меня для отдельного разговора и дал негласное секретное поручение — доложить после поездки обстановку в городе, которая по его сведениям безобразна. Я уже обратил внимание, что губернатор Салтыков недалек от истины.

— Вы видели лишь цветоки, Василий Егорович. Весь корень зла в нашем городском пастыре и в его ближайшем собутыльнике.

— Вы имеете в виду воеводу Павлова и полицмейстера Кашинцева, которые поставлены герцогом Бироном?

— Вы достаточно осведомлены, Василий Егорыч.

— Признаюсь, в общих чертах, а посему буду вам премного благодарен, если поделитесь своим мнением о корне зла. Весь разговор, Иван Максимович, останется между нами.

— Вы напрасно беспокоитесь, Василий Егорович. О безобразиях выше упомянутых чинов я говорил с ними в открытую, но все мои слова повисали в воздухе, ибо оба чувствуют себя ставленниками всесильного Бирона, у которого под пятой находится даже его любовница, императрица Анна Иоанновна.

— Ни что не вечно под луной, Иван Максимович. Всё — проходящее.

— Так-то, так, но воевода и полицмейстер творят вопиющие бесчинства. Каждый купец, фабрикант или заводчик должны ежемесячно давать обоим солидные взятки. Тех, кто норовит уклониться, полицмейстер Бронислав Кашинцев упекает в темницу и морит голодом до тех пор, пока узник не выдаст мзду, но уже в двойном размере.

— Лихо! Вы могли бы назвать примеры?

— Сколько угодно. Взять, к примеру купцов Семена и Михаила Козиных. У воеводы Николая Павлова имеется огромная команда схватчиков, которых в народе прозвали «опричниками». Так вот сии мракобесы…

Затрапезнов привел несколько примеров, а затем продолжил:

— Другая беда для купцов — поборы товарами. Опричники в торговые дни идут по лавкам и на халяву забирают для Павлова те или иные товары. Наилучшие!

— Хороши цветочки.

— Но и это еще не все. В городе разгул воровских шаек, но их никто не ловит, так как главари, как и купцы суют нашим агнецам-пастырям большие взятки. Но самое удивительное творится на Волге. Атаман разбойных судов Мишка Заря открыто пришел в город и «подарил» Павлову несколько слитков золота, после чего принялся грабить, проходящие мимо Ярославля торговые суда.

— Ай да Мишка. Самого воеводу купил. Лихо!

Затрапезнов, конечно же, понял купца совсем в другом смысле, но Каин весьма восхитился Зарей, расценив его поступок далеко не ординарным в воровской среде.

— И последние цветочки, Василий Егорович. Наш пройдошливый Кашинцев — страстный любитель коней. Купить хорошего коня — больших денег стоит. Выискал другой путь — простой и бесплатный. Забрал в свою собственность всех лучших лошадей города, отобрав их у купцов и заводчиков. Теперь у него отборный табун в сотню лошадей.

— У Кашинцева такая большая конюшня?

— Нет. Сейчас табун пасется в лугах за Которослью под охраной десятка бывалых табунщиков.

— Уж не подле ли ваших фабрик?

— Я бы этого не позволил. Табун пасется за Ямской слободой.