Смерть планам не помеха. Часть вторая: Наперегонки со временем (СИ)

====== Предисловие. И снова человек. ======

Рингоноки понимала, что сейчас расплачется. Такое с ней бывало – она очень сильно привязывалась к людям, и ей было очень тяжело покидать их, пусть и на время. Рекко мурлыкала на руках и тёрлась о щёку, словно чувствуя боль хозяйки, но Рингоноки было всё равно очень плохо. Не только морально – физически. Нестерпимо захотелось плакать. «Мысль материальна» Над Каракурой наверняка начинают уже собираться облака. А Рингоноки только прибыла в дом Урахары.

- Здравствуйте, Рингоноки-сан! Как вы сегодня интересно выглядите…

- Благодарю. Наверное, не лучшим образом я выгляжу.

- Ну почему же? Для такой меланхолической и неврозной личности, как вы, у вас просто замечательная выдержка.

- Ом. – Рингоноки садится на пол и прячет новое лицо в новых руках. На полное подчинение чужого тела требовались несколько секунд. На привыкание к телу – минуты две-три. Впрочем, в последнем Рингоноки уже сомневалась – всего она использовала шикай в своей не-жизни только на трёх людях. Первый был её однокурсником, тогда у неё вместо крови текла магма, на временные неудобства в виде смещённого центра тяжести, непривычных реакций тела и прочих мелких проблем она просто не обратила внимания. А потом был Бьякуя.

Тогда она поняла, что есть мужчина. С тех пор она их и не стеснялась. А быть в теле Бьякуи ей тогда очень понравилось. Как возможный объект любви и заботы он её не привлекал, но тело у него было превосходное, она это готова была сказать в рупор на весь Готей.

Был ещё Кира, но в его теле Рингоноки чувствовала себя непривычно плохо, просто камень на душе. Такой красивый и хороший синигами мучился от банального одиночества и непонимания.

А теперь, в теле Ичиго, она наконец поняла одну вещь: главной причиной её странности в выборе партнёров была не ориентация. Вернее, не совсем ориентация, но привязка предпочтений к собственному полу. Так, когда она была в своём теле, ей нравились женщины. Особые предпочтения – грудь больше, чем у самой Рингоноки, и ростом выше, чем сама Рингоноки. Ну, из правила были исключения – Нанао и, иногда, (очень редко, когда близости с Маюри не было дольше двух недель) Хинамори. Но теперь, когда она в теле абсолютно и безнадёжно инертного в романтическом плане Ичиго, она поймала себя на мысли, что Урахара весьма и весьма симпатичный…

- Знаете, Рингоноки-сан, я не телепат, но ход ваших мыслей я улавливаю… – голос Урахары звучал как-то необычно близко и глухо

- Ом.

- Тогда, может, вы отпустите мои плечи. Массаж вы делаете неплохо, признаю, но я ведь представляю на вашем месте Куросаки-сана, и мне это не очень нравится…

Рингоноки отпустила Урахару и в один прыжок достигла тёмного угла, где попыталась исчезнуть. Ей было стыдно. «Это из-за того, что я соединилась Клубничкой сильнее, чем предполагала? Или из-за того, что мне очень одиноко? Но я должна держать себя под контролем, должна, должна…»

Урахара оценил состояние Рингоноки как близкое к истерике и затяжной депрессии, поэтому вздохнул и пошёл на кухню за тортиком и чаем. Обычно это ему помогало.

Через полчаса, когда Рингоноки успела рассказать ему события последнего месяца-двух, выпить два полных чайника зелёного чая и приняться за третью коробку пирожных, Урахара осознал, что с ней произошло.

- Рингоноки-сан, ваша энергия действительно очень схожа с силой Ичиго, но дело не в этом. Вы сколько шикай удерживать можете?

- (жор-жор-жор)

- Сначала прожуйте.

-Семь часов.

- А сколько вы пробыли в теле Ичиго до того, как очнулись?

- Не больше пяти часов.

- Вы и до шикая сражались, так?

- Так. Значит, на отделение от Ичиго у меня просто не хватило энергии? Нетсуден говорил, что энергии на отделение не расходуется…

- Ну ошибся он, с кем не бывает? Кстати, насчёт него. А разве он не с вами?

- Не со мной. Он остался ждать меня в Сейретее. Интересно, где он сейчас…

В это время в Готее происходило примерно следующее: на должность капитана пятого отряда принимали Хирако Шинджи, дождь шёл уже три часа подряд, Момо метала в нового капитана огненные шары, Нанао нервничала, Маюри успокаивал плачущую дочь, Укитаке свалился с приступом, Донохане ныла, Ренджи в одиночестве доедал котлеты, Сой Фонг пинала Омаэду, Ретсу чуть не довела Главнокомандующего до инфаркта своей улыбкой, Комамура выл, Бьякуя сидел в кабинете и пил коллекционное вино… Всё, в принципе, шло своим чередом, как всегда было при исчезновении Рингоноки. Наиболее точно всеобщее настроение выразил Хирако Шинджи:

- Рингоноки – это такая нервная и жадная невоздержанная* хрень, без которой жизнь кажется чёрно-белой и невыносимо тихой, несмотря на полные холодильники и отсутствие буравящего спину взгляда.

Рингоноки поблагодарила Урахару за гостеприимство и оказанную поддержку, пообещала зайти позже, когда освоится в Каракуре, и направилась в сторону дома Куросаки. Иссин собирался было взбодрить сына ударом, но остановился на полпути из-за непривычного выражения лица Ичиго. Иссин видел своего сына серьёзным, видел обидевшимся, раздражённым, весёлым, насупленным (это была любимая эмоция Ичиго), взбешенным, сосредоточенным, злым…даже спящим видел, и такое иногда бывало. Но сейчас он увидел грусть. Не слёзы, не отчаяние, хотя и не без этого, а тихую грусть, одиночество и усталость. Иссин понял: случилось ужасное.

- Что случилось?

- Много чего. – не стал отпираться сын и прошёл мимо, направляясь в свою комнату. За ним шла белая с рыжим кошка, японский бобтейл. Ичиго прошёл наверх, заперся (видимо, ещё и забаррикадировался, так как Иссин не смог выбить дверь) и до утра из комнаты не выходил. А утром, когда Юзу проснулась, из кухни уже шёл приятный запах готовящейся еды. А ещё на кухне был Ичиго. В данный момент он резал овощи для закуски.

На вкус эти блюда, как ни странно, были весьма неплохи. И в этот момент Иссин понял, что с его сыном всё в порядке. Просто этот рыжий пацан – не Ичиго. Вот и разгадка странного поведения Ичиго. Иссин сразу после завтрака схватил «сына» за руку и повёл в свою комнату.

- Ты не Ичиго. Кто ты и где мой сын?

- Капитан пятого отряда Куротсучи Рингоноки, жена Куротсучи Маюри и Куротсучи Нанао, временно исполняю обязанности Куросаки Ичиго. Из-за досадного инциндента с шикаем, банкаем и Финальной Гетсугой временно спаяна с Ичиго.

- Бывший капитан десятого отряда Куросаки Иссин, вдовец, постоянно исполняю обязанности отца Куросаки Ичиго. А когда отделишься от Ичиго?

- Не знаю точно, но вроде бы после возвращения им своих сил.

- Он их вернёт?

- Да. Но нескоро. Я вижу будущее, можете мне поверить. Если можете.

- Верю. Так ты капитан, да ещё и жена Маюри? Когда я видел его в последний раз, он не собирался жениться. И Нанао замуж ни за кого выходить не собиралась.- Иссин пришёл в относительно благодушное расположение духа. Сейчас он хотел узнать больше о Рингоноки. Пятому отряду не везло с капитанами – может, хоть она выделится из общей массы?

М-да, узнал он порядочно. Рыдали в обнимку. Ну, Рингоноки просто выглядела так, словно сейчас плачет, но слёзы не текли. Зато за окном лило как из ведра. «Мысль материальна…и почему вся эта ситуация так мне знакома?»

«Может, потому что это уже было?»

Точно. Уже было. Нетсуден в день после назначения Рингоноки капитаном пятого отряда описал эту ситуацию.

Тьма, холод. С небес падают капли…не дождя – слёз. Небо плачет чужими слезами. Чьё-то сердце покрылось изморозью вновь. Одиночество, пустота. Кто-то опять никому не нужен. Кто-то опять одинок. Долг, обязанность. Кто-то проживает чужую жизнь. Кто-то хочет стать собой. Дорога, поиск. Лишь выполнив чужое желание можно получить назад утерянное. Две души как одна. Долгая дорога домой, сквозь миры. Где же то, что надо найти? Память, сила. Рожденный для мира, умерший для войны. Сражение как обязанность, сражение как жизнь. Вечная война с миром и собой. Ночь, день. Снова льёт дождь, снова болит мятежная душа. Кого-то ищут, но не могут найти. Дни пусты, а по ночам небеса плачут за того, кто не может этого делать...**