Битва железных канцлеров

ный, - известковая скала, на которой, по преданию, погребено тело Ахиллеса, размером остров не больше тарелки, и я не понимаю горячности графа Буоля, упрекающего нас в наличии русской прислуги на маяке острова Змеиного...

- А там есть маяк? - тихонько спросил Врунов.

- Если нет, так завтра будет, - шепнул Орлов... Но политика султана турецкого - это политика Лондона, а объединение Дунайских княжеств в Румынию это начало развала Турецкой империи. Кларедон упрекнул Валевского:

- Вы желаете быть русским более самих русских... Лишь под конец конгресса в зал заседаний были допущены прусские представители, делегацию которых возглавлял берлинский бюрократ Отто фон Мантейфель. Орлов дружески тронул его за локоть и доверительно сказал:

- Я покажу вам, что пишет мне государь... Александр II писал: "Мы, конечно, не можем забыть, что из всех великих держав одна Пруссия не была нам враждебна..." Петербург с Берлином сковывали давние родственные узы Гогенцоллернов с Романовыми, а мать Александра II была внучкою короля Фридриха Великого... Пушечными выстрелами перед домом Инвалидов, где покоился прах Наполеона I, Европа была извещена о наступлении мира. Итак, все кончено. Кларедон подошел к Орлову, предлагая руку для пожатия.

- Ну что там рука! - с радушием отвечал Орлов. - Позвольте мне, милорд, обнять вас по русскому обычаю.

Он обнял лорда, подержав недолго в своих медвежьих объятиях, потом развел руки, и британский дипломат вялым мешком опустился на землю в обморочном состоянии.

- Это от чистого сердца, - сказал Орлов, - за то, что он потребовал уничтожения наших верфей в Николаеве...

В разгар конгресса Евгения Монтихо родила Наполеону III сына, прозванного "принц Лулу". Орлов от души поздравил императора и выразил желание обнять его.

- Умоляю - не надо, - уклонился счастливый отец.

Александр II ознакомил Горчакова со статьями Парижского трактата... Александр Михайлович долго хранил молчание.

- Орлов сделал все, что мог, и даже больше. Я смею думать, что, когда на Москву наезжали послы Мамая и Тохтамыша, дабы собирать ясак натурою с наших пращуров, положение российской дипломатии было все-таки намного хуже, чем наше. Меня утешает в этом трактате одно: пищу никогда не едят такой горячей, какой она готовится на плите...

Царь отчеркнул ногтем статью трактата.

- Вот! - сказал. - Самый нетерпимый и оскорбительный пункт - нейтрализация Черного моря: мы не имеем права возрождать флот на Черном море, заводить порты и арсеналы.

- Да, - согласился Горчаков, - Европа схватила нас за глотку, и я почел бы за счастие дожить до того дня, когда Парижский трактат с его позорными статьями будет уничтожен.

Император ухватился за эти слова:

- Вам и карты в руки...

Что означало: берите портфель от Нессельроде! Горчаков отнекивался, ссылаясь на старость и недомогания. Пожалуй, были причины и более серьезные: он ведь знал о германофильстве царя, и это мешало бы ему сводить Россию в альянсе с Францией... На уговоры