Битва железных канцлеров

ивался. Иногда сам бросался в штыки. Но было видно, как из железного канцлер превращается в ватного... Горчаков напомнил, что вчера император Германии уже дал русскому царю "определенные заверения в том, что не имеется в виду никаких агрессивных действий по отношению к Франции".

- Наконец, - добавил Горчаков, - ваш кронпринц Фридрих сознался, что вы убедили его в неизбежности войны с Францией, а теперь он огорчен, что послушался вас...

Горчаков, как тонкий психолог, с интересом наблюдал за поведением Бисмарка. Газетчики, лейтенанты, банкиры были уже свалены Бисмарком в выгребную яму - теперь он отправил на помойку и кронпринца Фридриха с его женою, дочерью английской королевы Виктории, а потом, спасая остатки своего престижа, канцлер задал жару и всем прусским генералам:

- Я не генерал, слава богу, а значит, не такой осел, как эти господа... Зачем нам, немцам, превентивная война? Зачем и мне лишние лавры в суповой тарелке? Назовите мне хоть один объект, который бы Германии необходимо было завоевать?

Горчаков сказал, что иногда складывается впечатление, будто Германией управляет уже не канцлер, а начальник прусского генштаба Мольтке... Бисмарк пришел в бешенство.

- Мольтке, Мольтке, Мольтке! - закричал он. - Всюду, куда ни придешь, везде заденешь этот скелет, бренчащий костями. А что он понимает в политике?..

Бисмарк полностью дезавуировал Мольтке в политике, обозвав его молокососом, а Горчаков с иронией заметил:

- Если Мольтке такой идиот, каким вы его изобразили, то мне кажется, для Германии в высшей степени опасно держать его на посту начальника генерального штаба...

После этого он завел речь о Лотарингии:

- Пока только о Лотарингии, не касаясь Эльзаса, где, ваша правда, среди населения имеется тяга к Германии. Я слышал, вы посредством химии научились избавляться от избытка фосфора, которым так богаты лотарингские руды. Но из-за промышленного сырья для Круппа я не стал бы ссориться с Францией...

Намек был опасный. Бисмарк обмяк, словно шар, из которого выпустили воздух. Железный канцлер проиграл отбой, сделав заявление, что "не существует никакого намерения нападать на Францию и что в этом отношении у него вполне определенные убеждения, которыми и диктуются его действия" (так записал позже его речь Горчаков). Но, униженный своим поражением, Бисмарк все же пожаловался царю на Горчакова.

- Если ему, - говорил он, - так уж хочется славы миротворца, так зачем же клевать мне печенки? Чтобы не портить отношений с Россией, я согласен хоть завтра начеканить пятифранковые монеты с надписью на ободочке:

Горчаков - защитник мира! Наконец, я не пожалею бенгальских огней, чтобы осветить вашего канцлера в Париже, когда он выступит там в варьете с крыльями херувима за плечами...

Царь понял, что за шутками стоит нечто большее - гнев! Он дал ответ, не лишенный доли лукавства:

- Не принимайте всерьез старческое тщеславие... Горчаков был измучен столкновением не меньше Бисмарка. Он сознавал, что Германия отошла