Быть Руси под княгиней-христианкой

Ускакавшие к ущелью дейлемиты готовились к новому удару, их пешие товарищи с той же целью пополняли свои заметно поредевшие шеренги.

   — Вели дать сигнал Микуле — пусть готовится, — повернулся Олег к неотлучно находившемуся подле него Свенельду.

   — А не рановато? — спросил тот. — Сражение только началось, и ворог покуда ничего не добился. Удар Микулы даст больше пользы, когда нападающие дейлемиты выдохнутся и утратят боевой дух.

   — Воевода, я велел дать Микуле сигнал, — ледяным тоном произнёс он, отворачиваясь от Свенельда и давая понять, что разговор с ним закончен. — Выполняй.

Олег понимал, что с точки зрения воеводы Свенельд прав: наилучший результат от внезапного удара засадного отряда будет получен в случае, если его нанести не в начале или даже в разгар сражения, а в то время, когда уставший от бесплодных наступлений противник в значительной мере утратит свою боеспособность. Пять сотен дружинников Микулы тогда станут не простой подмогой войску Олега, а решающей силой на поле битвы, которая может решительным образом изменить её ход в свою пользу. Однако такие рассуждения были верны лишь применительно к отдельному сражению, но никак не к длительной войне с сильным, многочисленным неприятелем, которую предстояло вести войску Олега на Кавказе и Хвалынском море.

Многолетний боевой опыт, полученный в Дикой степи, на Балканах, в Византии позволил Олегу сделать вывод, что битвы и даже войны иногда выигрываются не числом воинов и качеством вооружения, а силой духа противостоящих сторон. Он был свидетелем, как многочисленное войско, вторгнувшееся на чужую территорию, не могло одержать верх над защитниками родной земли, во много раз уступающими ему в силах, и как войско, прежде терпевшее поражения, в панике бежало от врага при его первом нападении, хотя превосходило противника в силе и занимало более выгодное положение. Врага побеждают не столько силой оружия в бою, сколько своими предшествующими действиями, которые способны подорвать боевой дух его воинов, вселить в их сердца безверие в собственные силы и страх перед противником! Поэтому сегодняшнее сражение Олег рассматривал не только как битву с Эль-мерзебаном Мохаммедом, но и как событие, которому надлежит оказать существенное воздействие на боевой дух врага, с которым русичам и их союзникам придётся воевать в дальнейшем.

О результате сегодняшнего сражения узнают народы и правители всего Кавказа и побережья Хвалынского моря. Все его детали обдумают и обсудят военачальники сарацинских войск, разбросанных от Дербента на севере и до Гиляна и Мазендерана на юге. От того, сколь быстро и какой ценой будет одержана победа над Мохаммедом, зависит, как противники Олега станут судить о его дарованиях главного воеводы и боевых возможностях его войск. Одно дело, если Эль-мерзебан потерпит поражение после многочасового боя, и совсем другое, если будет разбит в кратчайший срок после его начала. Даже поражение Мохаммеда может трактоваться по-разному, в зависимости от того, с каким числом воинов и в каком порядке ему удастся покинуть поле проигранной битвы. Он знаком с донесениями, отправляемыми неудачливыми ромейскими полководцами императору, в которых тот извещался о проигранных ими сражениях: «отступил, нанеся варварам огромные потери», «заманивая врага в ловушку, покинул ранее занимаемые позиции», «задержав и обескровив неприятеля на промежуточном рубеже, переместился на более удобный участок местности»...

Олег не сомневался, что на подобные словесные ухищрения способны не только ромейские полководцы, но и сарацинские, а поэтому не позволит им украсть у себя победу! Он не просто победит Эль-мерзебана, а наголову разгромит его! И сметёт его войско со своего пути единственным сокрушительным ударом, как отшвыривают из-под ног мешающий движению хлам! Сегодня он победит Мохаммеда оружием, а своих будущих противников страхом, который вползёт в их души при получении вести, с какой молниеносностью и ужасающими потерями был разгромлен лучший на Кавказе полководец халифата, осмелившийся напасть на Олега с отборными войсками дейлемитов. Мудрость истинного военачальника в том, чтобы одержанная им победа принесла наибольшую пользу, оказывая воздействие не только на ближайшие события, но и на таящиеся покуда в будущем. Если этого не понимает Свенельд, значит, он ещё не дорос до главного воеводы, именно поэтому великим князем назначен не он, а Олег...

За спиной Олега в небо взмыли три стрелы с длинными хвостами, затем одна, вдогонку за ней ещё три. Это был сигнал воеводе Микуле, затаившемуся со своим отрядом в лесу между ведущими в долину дорогами, чтобы он начал выдвигаться к краю долины и был готов вступить в сражение. Одновременно это был приказ ярлу Эрику и предводителям аланов и лазгов, что теперь им придётся поменяться с противником ролями и не обороняться, а наступать. Сражение приблизилось к решающим мгновениям!

Пущенные стрелы с дымными следами насторожили противника. От его внимания не ускользнуло и начавшееся перестроение во вражеских боевых порядках, и труба у мостка затрубила прежде, чем воины Мохаммеда окончательно были готовы к удару. Но приказ есть приказ. Не успев до конца утолить жажду, отрывались от кувшинов с водой, спешно заканчивали перевязывать раны легкораненые, и вскоре неровные ряды пеших двинулись на русичей и их союзников со стороны долины, а конница стала брать разбег от ущелья. Третья, и последняя, вражеская атака началась!

Они приблизились к боевым порядкам русичей и их союзников одновременно, и тут произошло неожиданное — противник, опередив их, бросился им навстречу. Воины из второго и третьего ряда метнули в неприятеля копья и обнажили мечи, а воины в первом ряду, укрывшись за щитами и выставив перед собой копья, ринулись на противника. В нескольких местах им удалось вклиниться в его заметно поредевшие после скоротечного боя порядки, и за ними, развивая наметившийся успех, устремились превратившиеся из копьеносцев в мечников дружинники второй и третьей шеренг. Через несколько мгновений исчезли и ломаные линии наступавших пеших дейлемитов, и ровные ряды оборонявшихся русичей — все они оказались перемешанными в начавшейся ожесточённой сече.

Примерно то же происходило и там, где на позиции русичей с союзниками кинулись дейлемиты-всадники. С той разницей, что аланы и лазги, понёсшие внушительные потери от конницы и помышлявшие, как защититься от её сабель, а не бросаться ей навстречу по собственной воле, встретили приблизившихся всадников диким криком и ливнем дротиков. Они не сделали и шага вперёд, предпочтя остаться за сдвинутыми вплотную щитами и частоколом копий. Спасли положение русичи и викинги, поместившие в первые два ряда лучших секироносцев и дружинников, мастерски владеющих длинными двуручными мечами. Не успели свалиться на землю поражённые копьями, брошенными из задних рядов всадники и лошади, как воины с секирами и двуручными мечами, швырнув свои щиты в морды приблизившихся коней, бросились вперёд. Без устали нанося страшные удары, они крушили всё на пути: людей и лошадей, щиты, шлемы, конские стальные нагрудники. Наибольший ужас испытали дейлемиты, увидя в деле воинов с двуручными мечами: нанося один удар на уровне своих коленей, они срезали, словно косой, ноги скакунам, оказавшимся на расстоянии длины клинка, а следующим ударом сносили головы падающим из седел всадникам.

Конница налетала на русичей и викингов несколькими волнами, и две-три передние в результате ответного удара почти перестали существовать. Большинство уцелевших всадников, спасаясь от секироносцев и воинов с двуручными мечами, повернули лошадей влево и вправо, внеся сумятицу и неразбериху в ряды навалившихся на оборонявшихся аланов и лазгов. Редкие смельчаки, решившие защищаться от русов и викингов, были смяты не успевшим сдержать коней следующим валом всадников. В просеки, прорубленные секироносцами и воинами с двуручными мечами, тотчас из глубины строя хлынули русичи и викинги. Конница оказалась рассечённой на две части и была вынуждена перейти к обороне.