Пером и шпагой

не запорожцев не надобно; взять Тотлебена в шоры!

Впервые тогда обратили внимание на то, что доклады Тотлебена лживы: он доносит о пруссаках, когда их нет; пишет, что пруссаки ушли, - туда идут русские, и вырубаются подчистую пруссаками.

- Подтяните Тотлебена ближе к моей ставке, - указал Салтыков. - Мне надоели его гулянки от города к городу... Самая жалкая из кампаний оказалась и самой бесчеловечной. Немец зверствовал над немцем же! Дорогу для варварства открыли австрийцы. Лаудон, завладев Ландсгутом, признал удрученно:

- У меня нет денег, чтобы расплатиться с моими храбрецами. Так скажите, что я отдаю им этот город на растерзание...

Получив в награду целый город, славный искусными ремеслами и торговлей, имперские войска для начала зарезали тесаками всех его жителей (дети и женщины пощажены не были). Людская кровь ручьями стекала в огонь пожаров .

Фридрих уже вырос под стенами Дрездена, где тогда проживало семейство польско-саксонского короля Августа III. Об этом и напомнил королю де Катт, на что Фридрих ответил:

- Головы курфюрстов так устроены, что не чувствуют боли, когда вырывают волосы у их подданных. Будем же рвать волосы прямо с голов властелинов...

Сделав несколько выстрелов по городу, Фридрих ждал, что Дрезден ему сдадут, дабы не подвергать опасности детей короля. Но.., ошибся: австрийцы столицу Саксонии не сдавали.

- Тогда начинайте, - сказал король. - Мы сейчас устроим из Дрездена второй Ландсгут; люди мы уже давно знакомые, так чего нам церемониться?

"Великолепные дворцы и церкви, истинные памятники искусства и вкуса, рассыпались в развалины. Улицы были покрыты ранеными и раздавленными падением домов и колоколен. Вопли отчаяния раздавались по городу... Пользуясь смятением, австрийские солдаты, не приученные к субординации, пускались на грабеж; неистовства их над бедными жителями умножали общее бедствие... Вскоре цветущий и красивейший город Германии обратился в печальный остов, напоминавший о прежнем величии и богатстве!"

Судьба Дрездена оказалась ужасной: снаружи пруссаки уничтожали его ядрами, а гарнизон австрийцев уничтожал Дрезден изнутри. Две крысы трудились усердно над одной головкой сыра: одна крыса обгладывала его с корки, а другая забралась внутрь, жрала сыр и тут же гадила...

Фридрих потом спросил:

- Где же австрийские педанты и русские бестии?..

Принц Генрих, - обратился он к брату, - быстро и незаметно прокрадитесь в Бреславль, чтобы опередить Салтыкова... Даун не желает быть высеченным мною. Но когда нельзя высечь господина, тогда секут его лакея. Итак, я готовлю розги для Лаудона...

Лаудон в это время осаждал Бреславль; он послал трубача к коменданту крепости, чтобы передать ему такие слова:

- Мы не пощадим даже младенцев в ваших утробах! На что комендант отвечал Лаудону ничуть не хуже:

- Слава богу, мы пока еще не беременны... Тут к Бреславлю подоспел Генрих Прусский, и Лаудон быстро собрал манатки. Но уже приближалась, отчаянно пыля по горизонту, армия России,