Крушение надежд

Под напором мировой общественности денежный побор с выезжавших в Израиль был отменен, но заменили дополнительными ограничениями, практически означавшими запрет на эмиграцию. Самой распространенной причиной отказа в выдаче выездных виз был доступ к «государственным секретам», так называемые допуски трех степеней. Под какую-нибудь из трех степеней подпадал почти каждый желающий выехать.

А Соня на своей работе в патентном бюро как раз недавно получила третий допуск (наименее жесткий) с прибавкой семидесяти пяти рублей к зарплате.

97. Брежневский ледниковый период застоя

В 1970-х годах на всю страну опустился «ледниковый период» (потом его назвали «брежневским застоем»). «Ледник» спускался с самого верха власти — из Кремля, где восседали кремлевские старики руководители во главе с Брежневым. Методы управления сводились к консерватизму и нежеланию упустить власть. Окончательно была определена кадровая политика партии: «стабильность кадров», пожизненность номенклатурных постов и фактическая безнаказанность руководителей. Средний возраст кремлевских вождей составлял семьдесят один год, это было самое старое правительство в мире.

Александр Галич написал песню:

По всей стране по-прежнему ощущался недостаток в самом необходимом, только Москва получала какое-то снабжение. Поэтому люди постоянно ездили в столицу для закупок, организовывали даже специальные поезда на один день в обе стороны, чтобы быстро обегать магазины, накупить продуктов и уехать. Моня Гендель сочинил анекдот: «Руководители разных стран обсуждают вопросы снабжения населения; американский президент говорит: „Это большая проблема, но мы рассылаем продукты во все города одинаково“; немецкий канцлер говорит: „У нас это тоже проблема, но и мы стараемся снабжать всех одинаково“; Генеральный секретарь партии Брежнев говорит: „У нас никаких проблем со снабжением населения нет, мы все отсылаем в Москву, а люди сами приезжают и все разбирают оттуда“».

Приезжие, действительно, разбирали все и вызывали этим недовольство москвичей.

Брежнев все больше впадал в старческий маразм, но устраивал кремлевских коллег своей безликостью. Они поддерживали его основную черту — тщеславие. Он был не только генеральным секретарем партии, но его сделали и главой государства, и присвоили звание маршала. На торжественных собраниях все должны были благодарить «лично товарища Брежнева». На каждый день рождения ему вручали награды, четыре года подряд звание Героя Советского Союза (хотя он не участвовал в боях) и Героя Социалистического Труда. На его пиджаке висело больше звезд, чем было у Хрущева.

Возможности для независимого художественного творчества были сведены при Брежневе к нулю, но сам он издал свои мемуары в трех томах («Возрождение», «Малая земля» и «Целина») тиражом в пятнадцать миллионов экземпляров и был награжден Ленинской премией и избран членом Союза писателей [170].

Алеша Гинзбург написал:

Стихи были очень острыми, их напечатали в одесском самиздате, как всегда без подписи. Агенты госбезопасности кинулись разыскивать автора, но пока им это не удавалось.

Основной чертой общественной жизни в период «застоя» было всеобщее отчаяние и вялое упадничество. Этот настрой сильно влиял на молодое поколение. Все слышней становился протест диссидентов и ропот сочувствовавшей интеллигенции. В тот период академик Андрей Сахаров подготовил сборник эссе «Тревога и надежды», представил свое видение будущего мировой цивилизации. Он писал: «Я считаю особенно важным преодоление распада мира на антагонистические группы государств, процесс сближения (конвергенции) социалистической и капиталистической систем, сопровождающийся демилитаризацией, укреплением международного доверия, защитой человеческих прав, закона и свободы, глубоким социальным прогрессом и демократизацией, укреплением нравственного, духовного личного начала в человеке. Я предполагаю, что экономический строй, возникший в результате этого процесса сближения, должен представлять собой экономику смешанного типа…» [173]

Идеи Сахарова во многом звучали как идеалистическая утопия, отражали характер их автора. Но в них было рациональное зерно: Россия уже больше не могла и не должна была противостоять развитому миру, необходимы были радикальные перемены. Поэтому эссе произвели впечатление во многих странах. Но в самом Советском Союзе о нем знала лишь узкая прослойка Интеллигенции, слушавшая зарубежное радио и читавшая самиздат.

И вдруг поразительная новость: Сахаров получил Нобелевскую премию мира! Он был лидером свободомыслия, главным защитником прав человека, и многие радовались за него. Это был праздник для всех прогрессивно мыслящих людей, особенно для диссидентов, но… ничто не влияло на консерватизм и косность кремлевских вождей. У них немедленно появилась мысль исключить Сахарова из Академии наук. По уставу, это могло сделать только общее собрание академиков. Старейший академик Петр Капица саркастически выразил общее мнение: «Что ж, был такой прецедент. Гитлер исключил Альберта Эйнштейна из берлинской Академии наук».