Пером и шпагой

ся. Таких сопляков бить - даже удовольствия не испытать!

- Не грозитесь, - нахмурился Фермор. - Ведель имеет на руках еще одну карту: прекрасную прусскую конницу.

- Ваш тезис, - ответил генерал-аншеф, - я не утверждаю... Чугуевцев славных пустить в дело! - велел Салтыков.

Чугуевский казачий полк (половина его - калмыки) ударил во фронт пруссаков. А следом пошла в атаку регулярная кавалерия. Салтыков напутствовал ее в бой такими словами:

- Робяты! - сказал он. - Карабины за плечом держи. Не надо стрельбой отвлекаться... Ты до злыдня доскаки и руби вмах!

Сражение под Пальцигом стало кровавым праздником русского холодного оружия, - именно здесь проявились молодечество и бесшабашная удаль русской конницы.

Ни единого выстрела.

Только ржанье коней. Только свист сабель.

- Руби их в песи! Круши в хузары!

Ведель потерял мужество: у него погибли уже два генерала. К восьми часам вечера все было закончено вчистую, и Салтыкова стали поздравлять со славной викторией.

- Бросьте! - отвечал старик сердито. - Ежели по дружбе хвалите меня глупо, ежели по лести - негоже... Что мне Ведель этот? Мне прусский король надобен... А сейчас, времени не тратя даром, зарывайте мертвых. Покойникам всем ведите счет подробный. Трофеи сносите в вагенбург.

Победители тут же, на поле битвы, стали копать широкие могилы. Прусских мертвецов было зарыто в этот день 4220 человек, своих же русские закопали 900 человек. Четыре знамени и три штандарта, захваченные у Веделя, бросили в шатер к Салтыкову.

Воздев на нос очки, старик (в нижней сорочке, держа в тазу с водой воспаленные за день ноги) уже писал донесение в Конференцию. Впервые за эти годы она получала такой отчет. В нем Салтыков особливо подчеркивал человечность русского рядового воина. Если под Цорндорфом пруссаки раненых пленных живьем зарывали в землю, то здесь, под Пальцигом,

"многие наши раненые прусских раненых на себе из опасности боя выносили; солдаты наши своим хлебом и водою, в коей сами великую нужду тогда имели, их снабжали..."

Пальциг - первая в Семилетней войне битва русских с пруссаками, когда баталию выиграли не только силой и упорством рядовых, - нет, теперь у армии был командующий! И войска постоянно ощущали его железную волю, на себе чуяли биение его мысли. Безобразно показала себя лишь конница Тотлебена: Ведель легко выбил ее из Цюлихау, она не завершила разгрома отступающих войск Веделя после битвы...

Фридрих ждал от Веделя курьера с известием, что "куски брошены в Одер". Спокойно он взломал печати на пакете... И разом мир потемнел в его глазах. Началось бешенство:

- Найдите мне самую грязную и зловонную лужу в Европе, чтобы я мог выполоскать в ней этого Веделя! Я дал ему то, чем сам не обладаю: права римского диктатора!

Это выше бога... Я послал этого негодяя спасти Берлин. А теперь мне надо бросать войну с Дауном, проститься с Богемией и Саксонией, чтобы спасать самому уже и Берлин и этого сукина сына, который оказался полным дураком при Пальциге...