Крушение надежд

— Эх, какая была шикарная возможность! А смогу ли я поступить в институт в Америке, это еще вопрос. Может, на этом закончить мечтать о медицине?

Он впал в депрессию, в нем происходят психологические перемены молодой души, впервые столкнувшейся с трудностями жизни. Для адаптации к Америке нужны закаленные нервы.

Вскоре оказалось, что объявление в газете про этот институт было простой аферой, мы даже не смогли выручить тысячу долларов, которую заплатили. В результате длительных усилий нам вернули половину. А Саша стал мрачнее тучи и долго с нами не разговаривал. Эх, дети, дети, сколько от вас радостей и сколько за вас переживаний!..» — так Глинский заканчивал свое письмо.

Рупик не стал читать это письмо Соне, но сам думал: «Что ж, молодым людям приходится через трудности вкусить и понять, что возможности в Америке не даются даром».

89. Лилин триумф

Прошел год, с тех пор как главный травматолог профессор Колков запретил делать операции по методу Илизарова. Лиля и Марьяна Трахтенберг еще долго возмущались его самоуправством, которое тормозило внедрение прогрессивного метода в Москве, и вынужденно продолжали лечить больных привычными старыми методами. Металлические аппараты Илизарова лежали где-то без действия, Лиля даже не знала, где они.

В то время получил тяжелую травму Валерий Брумель, 27-летний знаменитый спортсмен, прыгун в высоту, олимпийский чемпион, гордость советского спорта. В мотоциклетной аварии на Садовом кольце он сломал ногу, ту самую ногу, которой он умел отталкиваться от земли выше, чем у других. Она была повреждена безнадежно: перелом был открытый, кости торчали наружу. Брумель был любимцем народа, о его травме писали в газетах и журналах. Люди жалели его, интересовались его состоянием.

Лечили его знаменитые профессора в известном институте имени Склифосовского, но перелом не срастался, кость воспалилась, началось ее нагноение (остеомиэлит). Тогда профессор Колков перевел его в свой институт травматологии, в надежде доказать, что он и его профессора вылечат Брумеля, а заодно приобрести славу. Но кость продолжала гнить, и нога гибла.

Лиля слышала об этом случае, но не знала, кто и как лечит Брумеля. Однажды ей позвонила давняя знакомая Таня Катковская, фигуристка. Ходили слухи, что она собирается замуж за Брумеля. Таня с беспокойством искала совета, где только могла, и взволнованно сказала Лиле:

— Что делать с Валерием? Лечат знаменитые профессора, а ноге все хуже, уже говорят об ампутации.

Лиля помнила, что Илизаров умело вылечивал такие тяжелые переломы, и посоветовала:

— Вези его в Курган к доктору Илизарову. Я была у него на курсах. Илизаров — единственный, кто может помочь Брумелю. Только пусть он не говорит Колкову, что это я ему посоветовала. Колков меня за это съест.

Сама она тут же дозвонилась до Илизарова в Кургане:

— Гавриил Абрамович, это Лиля Берг, из Боткинской больницы. Помните? Я училась у вас.

— Как же, помню, помню. Ну как, разрешили вам делать операции по моему методу?

— Не разрешили, Колков запретил. Но я звоню по другому поводу: я дала совет знаменитому прыгуну Брумелю ехать к вам на лечение. Его очень неумело лечат здесь, у него нога пропадает.

— Ах, вот оно что. Ну, что ж, пусть приезжает, сделаю, что могу.

Валерий Брумель поехал в Курган. Илизаров сделал ему уникальную операцию, наложил свой аппарат, кости срослись, и через полгода знаменитый прыгун опять начал тренировки. Об этом писали в журналах, передавали в спортивных новостях. Как это часто бывает, отраженная слава пациента пала на его хирурга. Хотя Илизаров вылечил тысячи людей, впервые его имя прозвучало по всей стране в связи с излечением Брумеля. О кудеснике из Кургана стали писать. Его слава взлетела выше, чем прыгал его знаменитый пациент.

Вскоре после этого Илизаров защитил в Уфе диссертацию, ему дали степень кандидата медицинских наук. Но он знал, что его работа заслуживает намного большего, отказался от степени и потребовал доктора. И случилось невероятное: ему присвоили степень доктора медицинских наук. Об этом тоже написали статью в газете, и в этой же статье говорилось, что имеются псевдоученые, которые не признают метод Илизарова. Фамилия Колкова не указывалась, но намек на него был довольно прозрачным.

На другой день к Лиле в отделение неожиданно пришел Моисей Рабинович:

— Хотите, я вам скажу? Только что звонил профессор Колков, он сейчас едет к вам, спрашивал, делаете ли вы операции по методу Илизарова. Я сказал, что не делаете. По голосу слышно, он чем-то взволнован.

— Пускай не волнуется, я перестала их делать по его приказу.

Колков вскоре явился, хмурый, направился прямо к Лиле и, не здороваясь, резко сказал:

— Я удивлен, мы посылали вас в Курган, чтобы вы освоили метод Илизарова, а вы ничего не сделали.

Лиля опешила, не знала что сказать, открыла от удивления рот:

— Но вы же сами…

Колков прервал ее тоном приказа, как говорил всегда:

— Завтра же начинайте делать операции Илизарова. Сколько у вас аппаратов?

— Я даже не помню, кажется, я привезла три.

— Хорошо. Два наложите больным здесь, а на следующий день утром привезите третий в мой институт травматологии, и мы с вами вместе сделаем еще операцию. Потом мы закажем больше аппаратов.

Он ушел, Лиля с Марьяной Трахтенберг удивленно спросили Рабиновича:

— Что могло случиться? Чем он так взволнован?

Рабинович пожал плечами:

— Хотите, я вам скажу? Это от страха, он чего-то испугался. Я давно работаю в здравоохранении и знаю манеры этих партийных выскочек. Они смелы, пока им что-то не грозит. Я обязательно узнаю. А вы готовьтесь.

Лиля пошла разыскивать аппараты Илизарова и никак не могла их найти. Расстроенная, она ходила по отделению, заглядывала во все шкафы. Старая санитарка спросила:

— Да вы чего ищите-то?

— Железные аппараты для операций. Не могу понять, куда они делись…

— Это железки-то, что ли, круглые? Так они тут все болтались без дела. Ну, я их в чулан и отнесла. Подумала, может, нужны будут. Вон они в углу валяются.

— Ой, спасибо вам, — обрадовалась Лиля, увидев в углу запыленные аппараты.

Пока она их искала, Марьяна Трахтенберг занималась подготовкой двух больных для завтрашних операций.

В отделении было много больных с переломами костей. Их лечили старым способом скелетного вытяжения: через сломанную кость проводилась поперечная стальная спица, к ней за дугу цеплялся груз для вытягивания и вправления отломков кости. При таком лечении сращение наступает через два-три месяца и больной должен все время лежать в кровати. Марьяна, опытный врач, выбрала двух молодых, здоровых парней, в состоянии опьянения попавших под машину на улице. Переломы у обоих были несложные, им легче будет накладывать аппараты.

В Москве про аппараты Илизарова еще не знали. Марьяне с Лилей пришлось уговаривать больных, объяснять им:

— Если хотите, вместо скелетного вытяжения мы сделаем вам другую операцию: наложим специальный аппарат, он соединит кости. Вы сможете ходить с костылями, а через несколько дней выпишитесь домой.

Лиля волновалась:

— Ой, Марьяна Григорьевна, я ведь все забыла. Как мы справимся завтра?

— Почитай свои курганские записи, наберись решимости. Справимся!

Всю ночь Лиля перечитывала свои курганские записи, пересматривала таблицы, освежала в памяти. В хирургии все зависит от опыта, и она старалась в памяти вызвать ход операций, на которых она ассистировала Илизарову. Утром она была полна решимости. Как и в первый раз, два года назад, на операции ушло много времени, но все-таки аппараты были наложены, отломки костей скреплены, все прошло без осложнений.

Пришел Рабинович, похвалил обеих, отвел в сторону:

— Хотите, я вам скажу? Мне удалось узнать, почему был взволнован Колков. Его вызвал министр и спросил, делают ли в Москве операции Илизарова, какую сделали Брумелю. Колков не посмел сказать, что запретил их, за это его могли выгнать с поста главного травматолога. Он струсил и заверил министра, что операции делают. Но министр может в любой момент проверить. Тогда его вообще снимут за ложь. Поэтому он сразу примчался сюда и велел вам немедленно начинать. Но нельзя же, чтобы только в одной больнице делали эти операции. Вот он и решил, чтобы в его институте тоже лежал хоть один больной с аппаратом Илизарова. Он хочет показать, что и сам делает эти операции, хотя метода не знает. Поэтому позвал Лилю. Так что, завтра вам предстоит большое испытание, будете обучать главного травматолога.