Два брата

ного помогал Трифон Бахуров, раскрывая Ракитину секреты Адмиралтейства.

Иван Семеныч раздобрел, говорил с важностью и даже имел вес среди петербургских купцов. Он стал для некоторых своего рода барометром. Видя его успехи в делах, купцы бросались вслед за Ракитиным в те же предприятия, что затевала его компания. Иван Семеныч посмеивался в усы: он то скрывал свои планы от конкурентов, то пускал их по ложному следу.

Но до десяти тысяч червонных, с которыми можно было получить Анку Русакову, была еще порядочная недохватка.

Не раз подумывал Иван Семеныч подделать свои торговые книги и явиться к бывшему хозяину с фальшивым балансом.{[152]} Но удерживал страх: опытного купчину Русакова провести было трудно. Вдруг он откроет обман и, оскорбленный, укажет Ракитину на дверь, а дочку отдаст за первого подвернувшегося под руку? С крутым, своенравным стариком шутки были плохи.

Иван Семеныч обрадовался необычайно, когда Егор Марков явился к нему с царским приказом. Он несколько раз заставил Егора повторить от слова до слова все, что говорил царь.

— Вот так чудеса! — весело восклицал он. — Так, говоришь, вспомнил? Счетчиком я у него, говоришь, записан? Пороховую мельницу на Сестре, говоришь, предлагает? Согласен я, конечно, согласен! Разве я дурак — от счастья отказываться, когда оно само в руки плывет!.. А ты и вправду отказался, когда он тебе предлагал?

— Что же я, врать тебе буду, чудак человек! — обиделся Егор.

— Да ведь он денег на обзаведение предлагал?

— Я не взял.

— А я возьму! Как ты думаешь, сколько он мне даст?

— Сколько потребно.

— Я больше буду просить! Запрос карман не ломит.

— Смотри не просчитайся!..

— А, пожалуй, ты верно, Егорша, говоришь! Царь — не свой брат, к нему надо подступать с бережением. Осмотрю мельницу и примусь составлять расчет.
* * *

Подьячий из Приказа артиллерии Елпидифор Кондратьич Бушуев, командированный с Иваном Семенычем для осмотра пороховой мельницы на реке Сестре, сидел в ракитинском тарантасе угрюмо, на вопросы купца только хмыкал да почесывал переносье.

Иван Семеныч велел кучеру остановиться у придорожного трактира, заказал графин водки, закуску. Размякшему от двух стаканов Бушуеву сунул в руку пару рублевиков.

Елпидифор Кондратьич переменился неузнаваемо. Он наклонился к Ракитину с блаженной улыбкой и забубнил ему в ухо:

— Ха! Это ж, куда мы едем, это для умелого человека не пороховая мельница, а золотое дно! Ей-богу! Она тебе, Иван Семеныч, не порох будет толочь, а прямо-таки денежки! Ха! Ты по пороховому делу смекаешь?

— Мало, — признался Иван Семеныч.

— Ха! Не в этом суть! Для такого приятного человека я в лепешку расшибусь. Вот слушай меня, ей-богу, я тебе все точно изложу. Для пороху требуется что? Селитра! — Приказный загнул палец. — Сера! — Загнул другой палец. — Уголь! — Бушуев помахал перед носом Ивана Семеныча тремя пальцами: — Три естества, а соединяются в одно!

— Это я слыхал, — равнодушно ответил Ракитин.

— Слыхать-то, может, и слыхал, да тонкости