Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами»
Последние хозяева кремля. «За кремлевскими кулисами» читать книгу онлайн
От автора: "В ноябре 1989 года впервые после эмиграции я посетил Москву, город, где прожил большую часть жизни, где закончил школу, а потом университет, где начал печататься в различных газетах и журналах, где стал радиокомментатором, автором и ведущим передач об интересных людях, разных событиях, литературе, музыке, искусстве, которые, как тогда отмечала (для той поры — шестидесятых и начала семидесятых годов — это, надо сказать, было весьма необычно) «Советская культура», стали очень популярными. То, что я увидел в Москве, приехав туда после 16-летнего перерыва, то, что услышал от тех, с кем встречался, вошло в мою книгу. Сухие факты и статистические данные оживали, окрашиваясь воспоминаниями моих родных, помнивших «мирное время», как они называли предреволюционные годы, и большевистский переворот, гражданскую войну, и голод, и ленинских чекистов, и сталинских энкаведистов, массовые репрессии, жертвами которых они стали, и войну с гитлеровской Германией. К этому добавились и мои воспоминания о жизни на закате сталинского режима, во времена хрущевские и брежневские, под зловещей тенью бериевского и андроповского ведомства, о годах учебы в университете, где я застал тех же профессоров, лекции которых за много лет до меня слушал М. Горбачев. Лишь оказавшись на Западе, я понял, сколько было ими недосказано и сколько было ложного в том, чему нас учили. За время своих многочисленных поездок по стране я встречался со множеством руководителей различного ранга, что позволило хорошо узнать тех, из среды которых вышел нынешний советский руководитель. Но всего этого для написания книги было бы недостаточно. Как недостаточным было бы скрупулезное собирание материалов, масса прочитанных книг и проведенных интервью. Надо было оказаться в эмиграции, чтобы получить возможность взглянуть на все со стороны, узнать Америку и сравнить. Вот только тогда происходившее в Советском Союзе предстало в подлинном свете. Стала ясна не только чудовищность проводимого там над человеком эксперимента, но и стали понятны масштабы человеческих страданий. От расстояния они не стали дальше. Наоборот. Они стали ближе. Удача избежавшего их заставила ощутить чужую боль острее. И в то же время не гасла вера в то, что настанет день и, как когда-то писал Чаадаев, «сердце народа начнет биться по-настоящему. .. и мир узнает, на что способен народ и что от него ожидать в будущем».
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Из бывших до октябрьского переворота 80 тысяч священнослужи
телей русской православной церкви к началу 30-х годов осталось несколько сот. Из 160 епископов — всего семь. Было закрыто 1000 монастырей и 60 семинарий.
Казалось, церковь сломлена, и народ больше не испытывает нужды в религии, которая, как ему вдалбливала в голову коммунистическая пропаганда, является „опиумом” для него. Но зимой 1941 г., когда немецкая армия была у ворот Москвы, обращаясь к войскам, Сталин вдруг вспомнил о русских героях прошлого и среди них Александра Невского, причисленного к лику святых. Находясь на грани поражения. Сталин вынужден был воззвать не к советскому патриотизму, а к национальным чувствам русского народа. Он призывал забыть о том, какие раны он нанес этому народу, о том, что несмотря на войну, в лагерях томятся миллионы заключенных, среди которых родственники многих из тех, кто должен был, жертвуя своей жизнью, защищать родину.
Упоминание имени святого послужило дополнительным сигналом для церкви, глава которой патриарший местоблюститель митрополит Сергий уже в день начала войны 22 июня 1941 г. обратился к верующим с призывом подняться на защиту родины. Затем на фронт была отправлена снаряженная на собранные церковью средства танковая колонна имени Дмитрия Донского, которого сказитель величает „венцом победы” и о победе которого на Куликовском поле над татарским ханом Мамаем историк Соловьев писал, что после нее „прекращается наступательное движение Азии на Европу, и начинается обратное, наступательное движение Европы на Азию”. Впервые после захвата власти коммунистами церкви, которой не разрешалось собирать средства даже для оказания помощи бедным и больным, позволено было проявить активность. Было даже дозволено открыть 2500 новых церквей.
А 4 сентября 1943 г. Сталин встретился в Кремле с митрополитом Сергием. Выразив одобрение деятельности церкви, он разрешил образовать Священный Синод и избрать патриарха всея Руси, т. е. восстановить появившийся в ХУ1 веке, когда его впервые принял московский митрополит Иов, высший духовный сан русской православной церкви. В этом было нечто символическое. Русской церкви предначертано было пройти тот же путь страданий, как и библейскому Иову многострадальному.
Спустя 45 лет в том же Кремле состоялась встреча Горбачева с патриархом Пименом и рядом митрополитов. В дни, когда отмечалось 1000-летие крещения Руси, генсек, однажды заявивший Маргарет Тат-чер, что у него никогда не было потребности вернуться в церковь, куда его в детстве водила мать, решил сделать примирительный жест в сторону церкви. Опять оказавшемуся на грани поражения государству пона-
добилась помощь и поддержка миллионов верующих, число которых, несмотря на все преследования, продолжало расти. Вера в Бога, к которой никто не призывал и за которую жестоко преследовали, оказывается, не погибла, а нашла пристанище в глубочайшем подполье. Гонимая, она поселилась там, где ей и должно быть, — в душе человеческой, еще раз доказывая, как писал В. Соловьев, что „и под личиной вещества бесстрастной везде огонь Божественный горит”.
Понять, что кроется за прелестными лозунгами большевиков, было нелегко. Служители культа в России были первыми, на чью долю выпало противостоять коммунистическому наваждению. Потребовались годы, пока в сознании людей не произошло перелома, когда исподволь накапливаемое недовольство жизнью в атмосфере „беззакония, прикрытого тряпицей демагогии”* привело к пониманию, что человеку, чтобы сохранить себя, необходимо прорвать паутину лжи, которой его опутал советский режим, обратиться к тому, что С. Франк когда-то назвал „божественной справедливостью”. Попытка власти уничтожить в человеке его живую душу имела катастрофические последствия для страны и для самой власти. Осознание людьми, к чему это ведет, привело к пробуждению духовного возрождения.
Главная черта таинственного, совершающегося на глазах удивленного мира, не до конца еще понятого феномена религиозного возрождения в Советском Союзе, и состоит в том, что люди сами, без побуждения извне, стали возвращаться к вере своих предков, осознавать необходимость ее. Хотя партийные идеологи и профессора кафедр научного атеизма предсказывали неминуемое исчезновение религии, это оказалось подлинным мифом XX века. Его неоспоримым фактом стало возрождение веры. Предвидение Ницше, что религиозный порыв может трансформироваться в политический фанатизм и волю к власти, наш век подтвердил, но подтвердилась и неистребимость веры. Как правильно заметил X . Ньюман, „истинная религия растет медленно однако, если она пустила корни, выкорчевать ее почти невозможно, ее же интеллектуальные подделки вообще не имеют корней. Они возникают внезапно и так же исчезают”.
Происшедшее за годы советской власти по вине этой власти одичание народа скрывать дальше стало невозможно.
— Мы строили пропаганду на отрицании, — признал один партработник из Киева. — И это не сработало. Весь семидесятилетний опыт идет насмарку.
Выступивший весной 1988 г. на закрытом собран™ в Высшей партийной школе председатель Совета по делам религий К. Харчев говорил: „Перепись 50-х годов выявила неожиданные данные: оказалось, что
число верующих в СССР составляет 70%, то есть 115 миллионов человек, хотя по официальным данным должно было быть 20%. Церковные лидеры дают цифру 70%. Я склонен доверять церковным лидерам больше. Из этих 115 миллионов человек к Русской Православной Церкви принадлежит 30 миллионов”.
Режим вынужден был это признать и почел за лучшее призвать в союзники 30 миллионов, как говорит Харчев, а по некоторым подсчетам и 50 миллионов православных. „Чувствуя, что у них ускользает из-под ног почва, — писал о византийцах, потерявших империю, историк В. Лазарев, — они стремились обрести опору в наследии прошлого”.
Церкви вернули Даниловский монастырь и часть древней Киево-Печерской лавры. Но до революции в России было свыше 80 тысяч церквей и часовен, а к концу 1987 г., согласно данным, приведенным К. Харчевым, только 6794. В Москве осталось всего 52 церкви. Большой урон был нанесен Хрущевым, обещавшим скорое наступление коммунизма и потому приказавшим покончить с религией в сжатые сроки. „В 1961— 1964 гг. из 20 тысяч существовавших церквей было закрыто 10 тысяч. Закрывали до 150 церквей в день. В период 1965—1985 гг. было закрыто 1300 храмов.”
Сейчас в СССР примерно 1000 „неспокойных точек”, где граждане требуют открытия храма и регистрации общин”.
Во многих храмах, что не были снесены, взорваны или не разрушились от недосмотра, все еще размещены склады, фабрики, а то и просто стоят они заколоченными. По-прежнему многие верующие находились« в тюрьме только потому, что они веруют. Среди них отбывавший 12-лет-ний срок дьякон В. Русак, все преступление которого состояло в том, что он написал трехтомную Историю о взаимоотношениях между Церковью и Советским государством после 1917 г. Преследования верующих и встреча с патриархом — это два лица одной и той же политики. С одной стороны, советский режим полон страха перед несломленной силой религии, в которой вполне справедливо видит соперника, а в будущем, возможно, и противника.
С другой стороны, встреча Горбачева с главой русской православной церкви, что бы там ни говорили, — признание поражения официальной идеологии и попытка привлечь на свою сторону тех, кто придерживается иных моральных принципов, попытка опереться на эти утверждаемые религией моральные принципы. Многократно преданные проклятью, объявленные устаревшими, они, эти завещанные Ветхим и Новым Заветами принципы, оказываются единственными, что может дать человеку точку опоры в современном мире. Кое-кому кажется, что они уже давно все сказали людям. Но с каждым днем становится все яснее,
что понята лишь малая толика скрытого в них. Как учил Мартин Бубер, „существует первозданный выбор между правдой и неправдой, между истиной и ложью, и перед этим выбором стоят народы в своей истории”.
Улучшение отношений между советским режимом и православной церковью заставило изменить отношение к религии вообше. В Москве не могут не считаться с растущим влиянием ислама. Мусульман в СССР сорок пять миллионов, 16% всего населения
