От маминой звездочки в государственные преступницы (СИ)

Последующие минут десять прошли в полном молчании. Вдруг раздались шаги, и в помещение проходного пункта пришел начальник охраны.

- Ваше превосходительство, Собольникову задержали, - отрапортовал жандарм начальнику охраны, - Я ее сразу узнал, зачем-то на экскурсию приходила.

- Молодец, а теперь извиняйся и отпускай ее обратно, - ответил начальник охраны, - Хотя нет, давай сейчас выйдем и поговорим.

Сквозь закрытую дверь все равно был слышен разговор.

- Почему отпускать? Она же то ли в ссылку должна была поехать, то ли что, - говорил жандарм, - Я ее сразу узнал, за пять месяцев успел насмотреться на нее.

- Отменили ей ссылку. А за тот взрыв ее трибунал судил, ну да, повезло человеку, но это их недоработка, что свои обязанности выполнять нормально не умеют. Иди, извиняйся, что продержали ее зря до моего прихода.

- Пусть она извиняется, - сказал жандарм и пересказал то, что произошло в ожидании начальника, - Вот чего она руки свои распускает?

- А ты чего к ней полез? Не положено было трогать человека. Но ладно, раз так, разрешаю не извиняться.

Жандарм и начальник охраны вернулись на проходную.

- Мадам Юдина, а с какой целью вы вообще в крепость пришли? – спросил начальник охраны Софию.

- Захотела и приходила, - ответила София, - Да, я пришла на экскурсию, захотелось не только поклониться могилам царей, но и посмотреть на то место, где я ни за что пять месяцев отсидела.

- Так уж и ни за что? – проиронизировал начальник, - А может, было за что?

- Амнистия просто так не приходит, значит, ни за что сидела, - ответила София, - И вообще, я сейчас в отпуске, пытаюсь хоть как-то развеяться после майских событий и своей болезни, в столицу приехала, как приличные люди отдохнуть, по театрам походить, обстановку сменить, пару концертов посетить. Вот знаете, я за все, что было, перед законом ответила, теперь же я полноправная гражданка, начала новую жизнь, вышла замуж, паспорт себе оформила, заметьте, не поддельный. А ваши сотрудники, видать, от скуки, не знают, чем заняться. То мои опусы на стенах развешивали, то вот другой ерундой страдают. Видать, карты надоели уже.

- Не знаю, куда московская полиция смотрит, я бы на их месте не дал вам паспорта без ограничений на въезд в крупные города, - сказал жандарм.

- Им виднее, - ответила София, - Не установили запрет, значит, посчитали это правильным. Вот знаете, теперь что ли всю жизнь вы будете мне мое прошлое вспоминать?

- София Львовна, вот были бы не беременны тогда, в 1887 году, поехали бы в Шлиссельбург вместе со своим сожителем и с нами бы сейчас не беседовали, - сказал девушке жандарм, - И толку от того, что он амнистию посмертно получил?

Софию затрясло, однако, девушка усилием воли решила не показывать этого.

- А если бы у меня родители не умерли, я бы вообще, в Смольный не попала, а уже была бы лет шесть замужем и растила бы детей, - ответила София, - Что за бессмысленные диалоги мы с вами ведем?

- А ручки-то за спину увела, чтобы не дрожали, - сказал жандарм, - И щеки что-то побелели. Что, страшно стало от мысли, что могла со своим сожителем жить недолго, счастливо и умереть в один день?

- Мне прямо сейчас начинать жалобу писать о превышении должностных полномочий или подождать, может, вы еще что-нибудь такого скажете, чтобы мне сразу и это отразить? – сказала София.

- Мадам Юдина, я сожалею, что все так обернулось, - вмешался в диалог начальник охраны, - Давайте же разойдемся мирно и забудем об этом эпизоде.

- Хорошо, - ответила София.

Когда девушка вышла за пределы крепости, она решила не сдерживать свои эмоции и заплакала.

«Бедный ты мой Алешенька», - думала София, - «Соня тебя помнит, любит и будет любить вечно. Не волнуйся, Соня отомстит и за тебя, и за тятеньку, и за Марию Емельянову, и за Сашеньку, и за всех остальных…»

Успокоившись, девушка вытерла слезы и пошла гулять дальше. Проходив до ночи по улицам столицы, София зашла в трактир, перекусила, убедилась, что за ней нет «хвоста» и вернулась на конспиративную квартиру.

На следующий день, проснувшись с тяжелой головой, София решила просто прогуляться по городу. Девушка недоумевала, что же это такое: позавчера она пила единолично «Массандру», а наутро встала, как ни в чем ни бывало, а вчера вроде бы ничего не было, однако, состояние было не лучшим.

«Какой же ужас вчера был», - подумала София, - «В голове не укладывается, как я могла допустить такое, что меня чуть было не задержали. Да еще и перед самым делом».

Девушка грустно шла по улицам, смотрела на церкви, которых было немало.

«Бирюковы, думая, что мне жить недолго осталось, в церковь меня не так уж давно возили, исповедоваться. А что я, ну припомнила некоторые грехи, да мало у меня их было, разве что сожительство. Ну и остальное, там, мелочи всякие. Батюшка еще так странно смотрел на меня, ждал, что я другое скажу. А ему говорю, мол, то, о чем вы сейчас думаете, чисто формально, конечно, к грехам и относится, шестую заповедь никто не отменял, но тут ситуация очень двоякая. Говорю, мол, именно в нарушении шестой заповеди, конечно, я раскаиваюсь, но по сути, другого выхода не было. Методы достижения целей, возможно, неправильные, но по содержанию поступок правильный. С самодержавием как-то бороться надо. Говорю, вроде, не для церкви этот разговор. А потом, буквально гром среди ясного неба, говорит что-то вроде, «Ну что, болящая, иди причащаться». А какое мне Причастие, удивилась так. Говорю, мол, я недостойна. А в ответ слышу, вроде, никто, если так разобраться, не достоин, так что иди и не бухти. Ну причастилась, Бирюковы, вроде, довольны, мне как-то неловко, что все так вышло. А потом еще Васенька тоже перед венчанием в церковь таскал, ну что поделать, если верит он. Ладно, я тоже не атеистка, но в церковь не хожу, не считаю нужным…»

Незаметно София дошла до вокзала. Вдруг в голову девушки пришла неожиданная мысль – а не съездить ли ей в Шлиссельбург?

«Надо Алешенькину могилу попытаться найти», - подумала девушка, - «На Сашиной могиле я была, Бирюковы возили тогда на кладбище, а вот Алешенькину мне бы очень хотелось найти».

Когда девушка приехала в Шлиссельбург, первым делом в глаза Софии бросилась крепость на острове.

«Государева…» - подумала София, выматерилась, сплюнула и пошла на городское кладбище, - «Так вот куда меня могли отправить. А сколько там невинных людей находится…»

Всплакнув, девушка вытерла слезы и обратилась к сторожу:

- Где похоронен Алексей Юрьевич Леонов? – спросила она.

- Сейчас посмотрю, - ответил сторож и посмотрел в своих записях. Вдруг он понял, о ком идет речь, и сказал:

- Для начала, представьтесь, кто вы такая, зачем эта информация нужна и вообще, такие сведения не разглашаются.

- Вдова его, - ответила София, - Может быть, эту информацию можно узнать за некоторую сумму денег?

- Может быть, и можно, - ответил сторож, - Но чтобы больше никому эту информацию не передавала, иначе меня с работы выгонят.

- Хорошо, все будет сделано в лучшем виде, не волнуйтесь, - сказала София, - Я и сама один-единственный раз, похоже, в этих краях буду, вряд ли сюда приеду второй раз.

- Мадам, - вдруг сказал сторож, - Вы не Собольникова случайно?

- Угадали, - ответила София. – А к чему это? Я не в розыске, паспорт имею.

- Я про другое, - сказал сторож, - Могу за небольшую доплату захоронение и вашего отца показать, если интересно.

- Спасибо вам большое, - сквозь слезы сказала София, - Сколько с меня? Вы же, как я смотрю, еще и цветами торгуете, мне бы четыре штучки.

- Рубль за все: за информацию, за цветы, - ответил сторож и повел Софию в дальнюю часть кладбища.

В отдаленном уголке, отгороженном стеной, было немало могил и свободного места.

- Самоубийц здесь хоронят, ну и спецконтингент, - сказал сторож, - Кого-то в крепости закапывают, я бы даже так сказал, большинство, а вот Леонова сюда привезли.