Долгие ночи

— То вы сами же отговаривали народ, а теперь…

— Да, теперь и мы едем. Но, не думай, я не переселяюсь. Нас посылает Совет. Мы с Маккалом должны заручиться поддержкой турецкого падишаха. Чтобы в случае восстания он поддержал нас.

Попутно мы должны узнать, как настроены грузины, абхазы и прочие наши соседи. Берс же едет на север. Мы отправимся с переселенцами, чтобы не возбудить подозрений у властей.

Приедем туда, увидим, как люди будут устраиваться, тогда станет ясно, одобрять переселение или любым путем остановить.

Никто о нашем задании не должен знать. Если тебя станут спрашивать, почему не уехал вместе со мной, отвечай, что поедешь после, когда устроюсь там я. Сейчас мы с Маккалом отправимся в Солжа-Калу за паспортами. Я же заехал сюда, чтобы тебя предупредить.

— Почему именно вас посылают?

— Так надо.

— Обо мне ты забыл? — спросил Али.

— А при чем тут ты?

— Мне тоже нужен паспорт.

— Тебе-то зачем?

— Поеду с тобой! — Али вскочил, словно сей момент собирался ехать.

— Куда? — удивленно спросил Арзу.

— В Хонкару.

— С ума сошел!

— Ты что, собираешься ехать без меня?

— Я же вернусь.

— Вот и хорошо. Вернемся вместе.

— Али!

— Нет, без меня ты не уедешь! Я тебя не отпущу.

— Ни слова об этом. Я только что встретился с Чорой, он мне не давал покоя, теперь ты…

— Вот видишь. Друг, и тот боится отпускать тебя одного, а ты брату родному запрещаешь. Нет, Арзу, я поеду с тобой.

— У меня нет времени заниматься с тобой пустыми разговорами,

— Арзу повысил голос — Кто о семье позаботится, если мы оба уедем? Дети должны вырасти, иначе угаснет наш род.

— Арзу, — твердо сказал Али, впервые в упор взглянув на брата. — Я поеду, если даже буду знать, что на второй день после моего отъезда они все сгорят. У меня один-единственный брат — это ты!

— У тебя дети.

— Дети? — воскликнул Али. — Детей Аллах может еще дать. Но мать наша уже не даст мне второго брата… — Он перевел дух и спросил: — Арзу, скажи правду, ты бы сам отпустил меня одного в чужую страну?

— Да, если… в интересах дела.

Али рассмеялся.

— А глаза, Арзу, глаза? Они же другое говорят!

— Замолчи, сопляк! Из дома — ни шагу! Я запрещаю! Понял?

— Война кончилась, Арзу. Ты мне больше не командир.

— Я старше тебя. Этого достаточно! — гневно выкрикнул Арзу.-

Говоришь, война кончилась?.. Нет, брат, она продолжается. И будет продолжаться до тех пор, пока мы не вернем себе свободу и землю. И до тех пор я твой командир, а ты в боевом строю.

Я подчиняюсь Совету вождей, ты — мне!

— Правильно, — согласился Али. Озорное выражение не сходило с его лица. — Ты мой старший брат и командир. Вот поэтому и не могу отпустить тебя одного. Иначе кому выполнять твои приказы?

— Тебе нужен паспорт…

— Возьми.

— Нет!

— Что ж, обойдусь без него…

— Али, не выводи меня из терпения, — взмолился Арзу. — Клянусь Аллахом, поступлю с тобой, как с непослушным буйволом.

Лицо младшего брата вдруг исказилось, шутливое выражение слетело с него. Али бросился к Арзу и, обняв его колени, торопливо заговорил:

— Арзу! Я не могу тебя покинуть. Ты был мне отцом, матерью, сестрой. Как я буду без тебя? Я не вынесу разлуки. Ради Всевышнего, создавшего нас, возьми меня с собой. Пойми, ты едешь в далекую страну. Там может случиться всякое. Неужели ты не хочешь, чтобы я был при тебе?.. Арзу… Я ни разу не ослушался тебя… Не вынуждай меня и не лишай жизни…

— Встань, Али, — тихо сказал Арзу. — Пойми и ты: оставлять детей одних нельзя!

— Отец Айзы возьмет их к себе, — с надеждой в голосе ответил Али.

Сердце Арзу не выдержало. Тронутое братской любовью, оно сдалось. Арзу показалось, что перед ним и сейчас тот же ребенок, которого он когда-то качал на коленях, потом провел с собой через горнило войн, пока он не достиг совершеннолетия.

На какое-то мгновение к нему словно вернулось прошлое.

— Али! — вскрикнул он и, судорожно прижав к себе брата, стал ласково гладить его голову. Как в давние-давние времена…

ГЛАВА XV. МУХАДЖИРЫ

Печаль и траур пришли в дом Мачига. Нет, в семье никто не умер, все были живы и здоровы, просто правоверный мусульманин совершал благочестивый поступок — покидал страну гяуров, что на том свете непременно зачтется ему и откроет дорогу в царствие небесное. Так поступил и пророк Мухаммад… Вот это-то прощание с родиной и несло на себе траурную печать.

К его двору пришла добрая треть аула. В большинстве своем женщины, что Мачига особенно раздражало. Он носился между ними то в дом, то из дому, загружая арбу, хотя, собственно, и грузить-то особенно было нечего. Тем не менее арбу следовало набить, пусть хоть рухлядью, закрыть сверху войлоком.

Попробуй, догадайся потом, что там под ним?

Быки стояли, понурив головы, косили глазом на приунывших женщин.

— Вас видеть такими — счастья не будет, — бурчал Мачиг, сердито поглядывая на женщин. — Вы что, хоронить меня собрались? — Он юркнул в дверь и тут же показался вновь, чтобы подать Кюри деревянный поднос и медный котел, почерневший от копоти.

Наконец Мачиг раза три обошел арбу, осмотрел, ощупал поклажу и вроде остался доволен.

— Ну, — крикнул он, — теперь садитесь!

Васал пристроил ребятишек. Средний малыш громко заплакал.

— Ты что, разве мужчины плачут? — прикрикнул на него Мачиг.

Женщины вышли на улицу. Зазу задержалась.

— Ну, все оплакала, женщина? — спросил Мачиг жену.

— Что же с нами будет? — сдавленно вскрикнула Зазу и кинулась на грудь Кабират, самой старшей из женщин, пришедших на проводы.

— Успокойся, Зазу, — утешала Кабират. — Бог не допустит несчастья… Не должен допустить…